Молотом крушу стены, мешающие увидеть прошлое:
– Какое может быть сомнение, если ты тот, кто рисует явь как словом, обретающим в уме порядок значений. Это внутренняя настройка. Значение находится в сути, которую проговариваю, дабы уследить черту, стирающуюся и крушащуюся, как проникаю глубже в память. У неё теперь нет покровов тайны, ничто не стесняет движение, не мешает идти вглубь потока прошлой жизни, которая откроет грань. Ловлю и понимаю, как пойманную птицу. Достижимо мной, ибо превыше страха, который не имеет власти, исчезает в глазах, когда вижу в прошлом себя, двигающегося вперед, но не стоящего на том же самом месте. Обретаю реальность происходящего, так как желаю избавиться от оков прошлого..
Довершаю сказанные слова, которые преобразуют до конца пространство:
– Пути открываются, коль есть знание, отсылающее к явлению, в котором достигал будущность в прошлом наступлении, ибо здесь живу прошлым, знаю, что решилось наилучшим образом. Обозначено, как черта, которую преодолеть и вселить уверенность, что слова могут решить проблему, и её же отодвинуть, либо приблизить в голове как фактор придуманных понятий. Знание, как значимое в голове, поможет шагнуть в память, которая откроет дверь, куда упаду и пойму разумом осмысленность сказанного, ставшего реальностью, а не словами. Я преодолеваю молчание губ, ибо оно мешает узнать спектр знания, которое прячется за боязнью, но во мне его нет. Шагаю за предел и достигаю значения, ибо готов. Не имею страха, либо его определение, как преграду. Реализую слово, становясь им, не отличая то, где нахожу значения для жизни, ведь в ней проясняю, проявляю узнанные грани, по которым ходил. Как Млечный Путь, истина петляет, увеличиваясь в объеме. Не стоит на месте, а в прогрессии становятся новой. Вижу, как...
Глава 5. Преодоление молчания и его новые пороги
… птица памяти вонзает клюв в глаза, доставая наружу предстоящую боль. Вижу, как продолжение рассудка, который могу потерять, если не последую по срединному пути, постигая, как комок из событий, не отдельные части.
Выбор сделан, надо понять память, как сизую птицу, пронзившую взор. Ничего не вижу, не понять, что произошло, почему взгляд затуманен и не несет признаки жизни, которые проживаются отдельно, не во мне, как спектре сознания. Или гипноза, не понятно, какая часть памяти предстает перед взглядом, либо взором в ушедшее время, либо в себя, как понимаемое понятие, которое увижу в зеркале. Не узнаю отражение и глубины отражаемых понятий, которые поражают сутью, когда смотришь свысока.
Перо разрезает глаза. В неоспоримости событий вижу часть жизни, которая шагает вперед, а не назад, в прошедшие события. Стараюсь достичь памяти, по крупицам собирая, ибо надо дойти в конец. Там узреть, что это начало пути, хоть описана большая часть, которая не вмещается в привычные значения, переливаясь из сосуда мозга. Его нельзя удержать в голове, так как нельзя понять в состоянии. Когда не идешь вглубь времени, а память идёт в тебя, залетая в глаза, не видящие глубины, потому слезятся от того, что не привыкли к меняющемуся антуражу сути, становящейся, то алой нитью мойр, то серой нитью Смерти, передающей в руки Жизни. В уме произносится суть, отражающая боязнь картины, которую до поры не принимаю, но она, тем не менее, существует, никуда не уходит, а становится больше по проистечению времени, ведь так устроен универсум.
В моей голове происходит передача смысла, меняющего параметры, когда на него смотришь, видя привычную грань. Она не статична, а изменяется, как событие, которое ощущаю в голове. Изменяется дорога под ногами, как зримое явление, где меняю понимание в своих глазах, ибо есть изначально понятие, которое видоизменяю, так как вхожу в пределы естества. Как разность идеи или смысла, который переставляю местами. Вижу ряд явлений. Всё значится посредством мозга, потому зримо, как понимание взгляда на порядок вещей, изменяющиеся во взгляде, который понимает, какое изменение последует в том, что найдет жизнь, когда отыщет свой силуэт в будущем времени, а не тогда, когда он осязается в знании. Оно открывается позже, чем значится в приобретении вида на явление, узнаваемое в поиске.
Внешний вид находит теперешнее нахождение, как прошедшая жизнь. Видится, как зримая черта, в которой отчетливо различаю лица, видимые в первый раз. Рисуются знанием о событии и отражением в голове. Смотрю в прошлое, так забыл его, но вижу тропы, по которым узнаю место, где был, чтобы отобразить себя в прошлом проживании реальности, искомую здесь.
Тот же дом, который врезается в память, вызывая болезненные ощущения в голове. Проникаю вглубь, вижу кухню, в которой бедство не стало пороком, а отражающим нравственный выбор: молчать или делать. Понимаю из того, что увидел молчащую семью. Говорю себе в прошлом, идти словами в явь, дабы яснее увидеть то, что надо понять через сети, которые долго преодолевал, наконец, нашёл выход из ситуации. Говорить, тогда мост соединит понимание с желанием, связанным с будущим из отражений жизни.
Рушу словами привычную грань молчания, которая вросла в жизнь:
– Мада и Аве, не должны отталкиваться от печали в прощании, ведь расстаемся не на всё время. Увидимся, сведет жизнь тропы, которые вьются.
Замечаю, слова прошли мимо ушей, прикладываю вкрадчивых слов:
– Не могу стоять на месте, прикрепляя на вечные дни, ожидая, что случится. Похоже на ожидание, жизнь проходит мимо, уходит к тем, кто меняет себя, чтобы поменялось, не оставалось без изменений. Чревато, что жизнь будет ядом для юного мозга. У него есть постоянная жажда знаний, готовых прийти в пытливый ум, если будут условия для исследования сути, а не ожидания. Коробит с первого понимания, но почему вы, к примеру, вечно не сидели на одном месте? Почему сорвались и отправились в путь? Вы не были всегда на Фаэтоне, вы к нему пришли. Не скрывайте себя, а открывайте, как новый порог, в котором будет найден новый вид на скрываемую ранее жизнь.
Маду слова взбудоражили. Она встрепенулась всем телом, откинув непослушные волосы, забеспокоилась, смотря по сторонам, ища пятый угол, чтобы уравновесить мысли. Он клюет разум вороном страха, который всё время повторял, как хорошо было жить. По внешнему виду можно сказать, всеми силами не хотела показывать, чтобы волна эмоций не сломила семейный дух, не пошло в истеричность событий, которые разрушат спокойствие. И больше не будет пребывать в спокойствии состояния жизни.
Но молчание не нормально. Не счесть, сколько времени посвящено ему. Не понять, для чего нужно, если ничего не поменялось, а всё находится на местах. Не меняется, а больше загоняется в ступор, который каждый по-иному жил, переживая чувства вновь, чтобы осязать будущность момента.
Аве, к примеру, ничуть не выказывал беспокойство. Наоборот, выражал скуку, почему вынужден тратить время, когда сад остается без внимания несколько дней, когда семья находится в подвешенном состоянии. Вернее, раньше была обеспокоенность, но носила стихийный характер как погода, которую Аве чтил, но не мог сказать с уверенностью, что также имеет на него значение, которому подвластны растения, им взращенные. Он больше флегматик, чем меланхолик, который не в силах сдержать эмоции, которые вечно прыгают на месте, либо теребит сорочку, как делала Мада. Она места себе не находила, а муж, наоборот, всматривался в событие, ища в нем хоть одну причину, почему столько времени прошло. Ничего не вышло, ухудшается чувственным монологом, который их посмел оскорбить, либо задеть, уколоть больнее иглой чувств. Не мог стерпеть, так как боль велика.
Астра обладала не унывающим характером, не давала повода грустить, хоть на миг погрузиться в опустошенность и загруженности мыслями, которые любого могли вывести из себя. Она истинный сангвиник. В безвыходной ситуации будет озарять мир и своих родных согревающей улыбкой, которая исходит из сердца. Им же ведомо, как главной целью жизни. Согревать и радовать родных, ибо заложено крепнущей волей к жизни. Если будет из рук вон плохо, то знает, чем скрасить, не пребывая в унынии, которое болотом засасывает души. Астра себя спасет и меня не оставит в беде. Оптимист.
