Заметным событием стало избрание на первосвятительскую кафедру Филиппа I. Я не знаю, насколько горячими были эти выборы, но что знаю точно, именно выбор царя поспособствовал этому событию.

Митрополит всея Руси грек по происхождению. Проживая в Константинополе, служил патриаршим клириком-чиновником. У нас он возглавлял Суздальскую епархию, один из сподвижников архиепископа Ионы. Он в своё время продвигал отошедшего от дел Феодосия и сейчас сам уселся во главе московской кафедры.

А ещё поговаривают, что новый глава церкви более сговорчив и держит сторону великого князя и государя. Вроде он пытается примирить последнего с новгородской паствой, обиженной на недавние события. В минус ему то, что он был против брака Ивана Васильевича с униаткой Софьей Палеолог, которая отринула веру отцов, перейдя в католицизм. И хотя она сразу по приезду в Москву поменяла вероисповедание на православное, Филипп убеждал царя отказать от брака со ставленницей папы Сикста IV.

Эти сведения я свободно получил, как стольник митрополита. И не важно, что он сменился. Должность то у меня осталась прежняя.

А вот что плохо, я вообще-то собирался домой. Соскучился, знаете ли по семье, по жене, по родной земле. А тут приходится крутиться во дворце владыки, ожидая высочайшей аудиенции и разрешения удалиться. Я бы не отказался от возможности чисто номинально появляться здесь раз в год-два. Но это уже зависит от нового хозяина владычного дворца.

Когда я сообщил Яне, что к полудню нас ждут в царском дворце, мне показалось, что её ударит суровый и не знающий пощады Кондратий. Девушка зависла, прямо стала посреди коридора как статуя, только знай, губёшками шевелит. Пришлось её стимулировать, но лучше бы я этого не делал. Она сорвалась на меня, крича, что не простит мне такую подставу.

Оказывается, ей абсолютно нечего одеть для такого важного события. Пришлось нам срочно ехать подбирать обоим обновки.

По коридору дворца я буквально силком тащил свою подругу, следуя за провожатым. Её ладошка была ледяная, будто она всплыла из полыньи, или из потустороннего мира. Помогло только то, что мы на минуту остались одни. И я просто крепко прижал её к себе, а потом своим горячим дыханием отогревал леденючие ладошки. Наградив меня благодарным взглядом, она успокоилась и с царским достоинством пошла вслед за мной.

Хм, через несколько минут Иван вошёл в помещение вместе с супругой. А дальше началось нечто странное и удивительное. Мы оба, вместе с царём, почувствовали себя здесь немного лишними. Дамы принялись щебетать по-птичьи на родном им греческом языке, нам только и оставалось, как выйти и не мешать им общаться.

— Я не понял, что это было? И кто эта женщина? — пришлось вводить царя в курс дела. Тут уже врать не получится, можно легко проверить. Иоанн Васильевич чисто по-мужски меня поддержал. Но, как глава государства лицемерно пожурил. А сам, в этот время прислушивался к происходящему в соседней комнате.

М-да, Санта-Барбара отдыхает, для наших холодных мест сюжет однозначно лихой. И это я сам ещё не знаю пока всех подробностей.

В результате мы чисто по-мужски сбежали. Сыграли три партии в шахматы, перекусили по лёгкому и наконец-то мне вернули мою женщину. Но, наказали завтра же привезти обратно вместе с вещами.

Обалдевший я молчал всю дорогу. Пытался определиться в произошедшем сегодня. И только глубокой ночью Яна соизволила приоткрыть некую завесу таинственности.

Перед этим она подарила мне удивительный и нежный секс. Будто прощалась со мною. А потом, уютно устроившись у меня на груди, хриплым тихий голосом рассказала нечто, что всё объяснило. Говорила она долго, рассказывала не только о своей жизни, но и подробности из жизни Софьи.

Как я и предполагал, Яна родилась в семье аристократа. Её отец был стратигом одной из фем, на нашем языке это должность генерал-губернатора одного из округов империи. Это и объясняло её поведение и образование. Отец, когда враги оккупировали его земли, вынужден был бежать в Константинополь, а семью отправил ещё дальше на север. Девочке очень не повезло. Она стала свидетелем гибели матери и брата. Отец остался в столице и видимо погиб при штурме сельджуками столицы. Дальнейшее я в принципе знаю. А вот подробности из жизни царицы я не знал. Да и откуда?

Софья тоже хлебнула не мало. Она потеряла дядю, отца и семью. При дворе пары римского она с роднёй влачила жалкое существование. Подачек не хватало на достойную её положению жизнь. Воспитанием девушки занимался кардинал Виссарион Никейский. Софье дали блестящее образование. Но ей была уготовлена жалкая роль разменной монеты в руках папы римского. Первым её женихом был объявлен правитель Кипра Иоанн II. Но тот побоялся вступать в неизбежный конфликт с Османской империей. Затем в мужья Софье прочили итальянского князя. Но брак тоже не состоялся. И наконец было объявлено о помолвке с московским государем. Для Ивана III это был второй брак, от первого остался сын Иван Молодой.

Папа римский хотел таким образом подчинить своему влиянию далёкую Московию.

Молодая царица прожила в далёком северном краю чуть больше года. Она приняла этот народ и всячески помогала супругу. Но при этом сильно тосковала по дому. Ей очень не хватало возможности побеседовать о своих женских горестях на родном языке. А тут появилась моя любовница, в которой Софья сразу признала землячку. В результате сейчас я практически лишился своей женщины, потому что Софья решила назначить Яну личной постельницей. Насколько я понимаю, эта должность повыше моей будет в дворцовой иерархии. Постельничий — это почти канцлер, ближайший к уху государеву. Думаю, что при дворе царицы эта должность не сильно отличается по смыслу.

Провожал Яну я как на фронт. Та плакала, я её успокаивал как мог, понимая, что возврата к прошлому нет. Да и, наверное, это к лучшему. Что светило моей Яне со мной. В лучшем случае, сытная должность управляющей и обеспеченная старость. А царица может обеспечить ей ещё и достойный брак и официальное положение. Она станет боярыней, да ещё и выбирать мужей для себя будет. Или я ничего не понимаю в этой жизни.

Без Яны дом опустел. И хотя я сказал девушке, что дом в её полном распоряжении, она так тут больше и не появилась.

К моему счастью, новый митрополит не торопился со мной тесно пообщаться, поэтому я получил разрешение удалиться для решения семейных проблем.

Это будет последняя ходка по воде в этом году. Резко похолодало, с неба сыпет ледяным крошевом, и мы с нетерпением всматриваемся в приближающийся город.

Удача мне благоволит, мои домочадцы находятся здесь, в городском доме и я с довольной рожей тискают малых на руках. Ольга стоит чуть в сторонке, ожидая своей очереди. Дождавшись, она замирает, повиснув на моей шее. Но откуда эти слёзы? Супруга не любитель разводить сырость, поэтому я замер от неожиданности, ожидая неприятных известий. Но она, правильно прочитав вопрос в моих глазах, торопливо замотала головой. При этом ещё сильнее прижав лицо к моей груди, будто пряча свои неуместные эмоции. Ладно, оставим это на завтра, сегодня отдыхать. Устал я. И не только от утомительной дороги с осенней распутицей и ненастьем. Устал от напряжения, которое неизменно сопутствовало каждому посещению дворца. Устал от неопределённости с любовницей. А также от забот с моими многочисленными проблемами. Без моего присутствия они стремительно накапливались, грозили обрушиться и похоронить мои задумки. Поэтому душа просила отдыха. Ужасно хотелось просто насладиться семьёй и покоем. Я понимаю, что так не получится, но зачем губить мечту. Я, по-крайней мере, попытаюсь.

И Оля смогла дать мне это. После баньки, где мне ассистировал только Скорята, меня ждала вечерняя трапеза в кругу семьи. Потом игры с малыми и наконец Оля просто взяла меня полусонного за руку и повела в опочивальню.

Она прижалась ко мне, окружила своим тёплым телом и убаюкала, словно ребёнка. Я отрубился через несколько минут. А проснулся уже в полдень.