Она улыбнулась, но в голосе звучала грусть по ушедшему детству.

– Не сочти за грубость, – осторожно начал Константин, – но правда ли, что Еканат не твой отец?

Он давно заметил, что Фэн не похожа ни на отца, ни на братьев.

Фэн на мгновение замолчала.

– Если мои слова обидели тебя… – начал извиняться он.

– Нет-нет, всё в порядке, – перебила она, слегка улыбнувшись. – Ты прав. Еканат мне не родной, как и братья. Я вообще не должна была стать наследницей.

Фэн сделала паузу, собираясь с мыслями.

– Я родом из Поднебесной Империи, – продолжила она. – Когда мне было четыре, впервые проявились мои способности. Моя мать решила, что я не должна достаться Императору, и просто подбросила меня в повозку к шаману, странствовавшему по Востоку.

Константин слушал, не перебивая.

– Этим шаманом был Алтай. Он нашёл меня среди провизии, привёз в Тартарию и однажды привёл к Еканату. Тогда тот только что потерял жену, Балай, мать Барса и Ирбиса. Чтобы залечить своё горе, он взял меня в семью.

– Значит, мы оба живём не своими жизнями, – тихо сказал Константин. Её откровение тронуло его. – Но Еканат стал для тебя хорошим отцом.

– Он всегда относился ко мне как к родной, – ответила Фэн с теплотой. – Воспитал как свою дочь, дал мне те же права, что и братьям, а иногда даже больше. Никогда никто не упрекнул меня в том, что я здесь лишняя.

– Когда ты узнала правду? – спросил Константин, не глядя на Фэн.

– В шестнадцать, – ответила она тихо. – Еканат сказал, что я должна знать всё. Он не знает, кто моя мать, но уверен в одном: она, возможно, спасла мне жизнь.

– В Поднебесной Империи все чародеи с момента проявления своих способностей принадлежат двору Императора, – задумчиво произнёс Константин. – Большинство из них становится частью его личной гвардии. Но я слышал и о более мрачных вещах: юных наложницах и других ужасах, выпавших на долю наших собратьев.

– Всё так, – тяжело вздохнула Фэн. – Знаешь, мне всегда хотелось знать каждую тайну, кроме одной.

– Какой?

– О моём прошлом. О моей настоящей семье.

– Почему?

– Если я узнаю, мне кажется, что предам отца, – честно призналась она.

На этот раз вопросы начала задавать Фэн:

– А как ты стал графом? Раз я рассказала всё о себе, открой и ты мне пару тайн… – она рассмеялась, стараясь разрядить атмосферу.

– Да нет никаких тайн, – пожал плечами Константин. – Просто спас сына Императора от смерти и выиграл войну. Вот и всё.

Он поднял голову, глядя на звёздное небо. Сквозь кроны высоких дубов и елей пробивались редкие звёзды. Там, высоко над лесом, мелькала яркая оранжевая точка. Златокрыл следовал за ним.

– Как и сказал вчера ночью, я всё расскажу. Только чуть позже. Идёт?

Фэн кивнула и, дрожа от прохлады, вплотную прижалась к нему.

Впереди послышались голоса и показался яркий костёр. В его свете вырисовывались силуэты людей. Чародеи подошли ближе, и перед ними открылось жилище шамана.

Шаман обосновался на большой поляне посреди леса. Вокруг его жилища стояли несколько домиков, где жили охотники, травники и ученики Алтая. По вечерам на поляне всегда было оживлённо: люди собирались у костра, делились историями и шутили.

– Константин хочет найти ответы, – пояснила Фэн, сидя у костра рядом с шаманом.

Алтай внимательно выслушал её, погладил бороду и после короткого раздумья сказал:

– Думаю, я смогу помочь. Мне нужно приготовить эликсир. Ученики займутся этим.

Он жестом подозвал двух молодых людей в одежде из шкур. Парень и девушка быстро подошли, и шаман отдал им какие-то указания.

– Они всё сделают, – уверенно добавил он, повернувшись к чародеям. – Все ингредиенты у нас есть.

– Как действует этот эликсир? – настороженно спросил Константин. Его явно не радовала мысль пить неизвестное зелье.

– Когда ты уснёшь, ответ придёт тебе во сне, – спокойно объяснил Алтай. – Наутро ты будешь знать, как действовать. Недаром говорят: утро вечера мудренее.

Константин хмуро посмотрел на пламя костра, затем глотнул из глиняной кружки медовухи.

– Надеюсь, ты прав. Нам очень нужны ответы.

– Они будут, – уверенно произнёс шаман, поднимаясь со своего места. Он направился к охотникам, которые неподалёку разделывали тушу кабана для приготовления на вертеле.

Чародей проводил его взглядом. Высокий, с длинными седыми волосами, заплетёнными в косу, шаман выглядел внушительно. На его лице, изборождённом морщинами, густая борода, а на груди – амулеты с древними рунами, обещавшие защиту от злых духов. Его зелёные глаза были такими проницательными, что казалось, Алтай способен видеть людей насквозь.

Спустя несколько минут к Константину вернулся Златокрыл. Птица опустилась ему на плечо, встряхнула крылья и тихо застрекотала.

– Сейчас тебя покормлю, – улыбнулся чародей.

Он подошёл к охотникам и попросил немного зерна. Получив его, Константин отошёл в сторону, чтобы покормить птицу вдали от суеты. Златокрыл, довольный угощением, принялся с аппетитом клевать зёрна.

– Мне кажется, что он и Златокрыл – одно целое, – тихо произнесла она, бросив украдкой взгляд на Константина, который стоял в стороне и кормил птицу.

– Так и есть, – подтвердил шаман. – В отличие от фениксов, жар-птица выбирает себе владельца сама. Ею можно управлять только тогда, когда она признала тебя достойным.

– Но для Златокрыла Константин, кажется, больше, чем просто владелец, – заметила Фэн.

– Это верно, – кивнул Алтай. – Они действительно одно целое. Константин – это Златокрыл, а Златокрыл – это Константин. Такой союз наделяет владельца птицы невероятной силой: он может использовать её способности, видеть её глазами, перемещаться на большие расстояния. Но за всё приходится платить.

Алтай на мгновение замолчал, словно взвешивая свои слова.

– Если погибнет владелец, погибнет и птица. Точно так же, если умрёт птица, то погибнет и владелец.

Фэн заметно напряглась, услышав эти слова. Шаман сразу понял, что её страхи связаны с чувствами к чародею.

– Не бойся, – сказал он мягко. – Константина непросто убить, как и Златокрыла. Вместе они сильны, а их союз делает их почти неуязвимыми.

Фэн посмотрела на Константина. Он как раз обернулся к ней и улыбнулся. В его глазах вспыхнули языки пламени, словно подтверждая слова шамана.

– Как я понимаю, жар-птицей может управлять только тот, кому подвластен огонь? – спросила она, не отрывая взгляда от чародея.

– Это не совсем так, – ответил Алтай. – Жар-птица может выбрать любого достойного чародея. Но чаще всего они выбирают тех, кто близок им по духу, тех, в чьих сердцах горит огонь – иногда в буквальном смысле.

– Константин – один из таких, – тихо сказала Фэн.

Алтай кивнул, встал и подбросил в костёр несколько поленьев. Пламя мгновенно обвило их, заиграв яркими искрами.

Фэн продолжила говорить, всё так же глядя на пламя:

– Мы знакомы всего несколько дней, но мне кажется, что знаем друг друга всю жизнь.

Шаман взглянул на неё, его лицо стало серьёзным.

– Это чувство значит многое, – сказал он. – Оно может быть прекрасным, но и ужасным одновременно. Оно способно подарить счастье, но и уничтожить в один миг. Имя этому чувству – любовь.

Фэн не сразу ответила, но её голос прозвучал почти шёпотом:

– Испытывает ли её ко мне Константин? Мне кажется, он такой закрытый…

Алтай мягко улыбнулся:

– Не нужно быть прорицателем или жрецом, чтобы увидеть, что Константин готов пойти на всё ради тебя. Весь вечер он не сводит с тебя глаз.

Настало время ужина. Вокруг костра собралась небольшая компания: дюжина охотников, ученики Алтая, сам шаман и чародеи. Люди гудели, переговаривались, кто-то смеялся. Всем хотелось поскорее приступить к трапезе и согреться у огня – ночь в лесу выдалась прохладной.

– Не холодно? – тихо спросил Константин у Фэн.

Он заметил, как она начала ёжиться в своём лёгком одеянии, и принёс ей волчью шкуру.