Смешанные чувства переполняли его. В памяти всплывали моменты: как она подбежала к нему, ночь, проведённая вместе, её спасение его жизни в монастыре. За последние два дня она стала ему небезразличной. Но ведь она могла рассказать ему всё!

Почему она умолчала? Были ли на то веские причины, или он просто оказался пешкой в её игре? Ответов не было. Их нужно было найти.

Задумавшись, Константин забрал из домика плащ, надел кожаные перчатки и посадил на плечо Златокрыла. Всё это время жар-птица спокойно сидела на столе – магия, защищавшая лес, заметно ослабляла её силы.

– Красивая у тебя птица, – заметил Барс.

Константин не ответил. Барс усмехнулся и добавил:

– Если господин Воронцов обиделся, то прошу прощения за себя и за моего брата.

– Как мы отсюда будем выбираться? – Константин проигнорировал извинения.

– Если они смогли так быстро появиться, то и нас смогут перенести в Тармитай, – вмешалась Фэн.

– Всё верно, сестричка, – кивнул Ирбис, осторожно касаясь своих опалённых бровей. – Алтай сразу узнал о вашем появлении, но надвигалась буря. Пришлось ждать. Сейчас погода на нашей стороне, и мы можем отправляться. Если только граф Воронцов не против. Хотя, если его желание – остаться здесь, мы не возражаем. До ближайшего населённого пункта всего-то километров сто.

– Хватит болтать! Вытаскивайте нас отсюда, – резко ответил Константин. С птицей на плече он встал рядом с братьями, избегая взгляда Фэн.

– Как скажешь, – хмыкнул Ирбис. Он попросил всех встать в круг и взять друг друга за руки. Когда все сомкнули ладони, Ирбис закрыл глаза.

Медальон с изображением сокола, висевший у него на груди, задрожал. Поднялся сильный ветер, и в следующий миг в глазах Константина потемнело. Голова закружилась, ноги подкосились. Он выпустил руки Барса и Ирбиса и упал. Под ногами вместо земли оказались гладкие камни.

Очнувшись, Константин поднял взгляд. Они стояли на высокой башне. Перед ним простирался огромный величественный город.

Константин никогда прежде не бывал в Тармитае. Ему доводилось видеть города царства, расположенные у подножий Малахитовых гор, но в сердце этого мира он оказался впервые.

С башни он наблюдал, как за городом расстилались бескрайние леса. Сам Тармитай ослеплял своей красотой. Город, построенный в форме круга, был окружён высокими каменными стенами с башнями, чьи шпили тянулись к небу, словно пытаясь прикоснуться к звёздам. На каждой стене развевались жёлтые флаги царства с изображением чёрной совы.

Этот символ был выбран не случайно. В Северной Империи чародеи и маги почитали соколов и ворон, а в Тартарии компаньонами чародеев часто становились совы.

– Можешь отпустить птицу, здесь ей позволено летать, – сказал Ирбис, размяв плечи.

– Лети, мой друг, – тихо произнёс Константин, отпуская Златокрыла. Жар-птица тут же взмыла в небо, и её огненные крылья ярко засияли на фоне безоблачного небосвода.

Спустившись с башни, Константин вместе с братьями и Фэн отправился по улицам Тармитая, вымощенным гладким гранитом. Город восхищал его. В воздухе витали ароматы трав и свежевыпеченного хлеба. На рынках толпились жители, одетые в яркие халаты и кафтаны, спеша по своим делам.

Большинство горожан были местными, с характерной внешностью: смуглой кожей и миндалевидными глазами. Однако среди них попадались и белокожие переселенцы из Северной Империи. Несколько веков назад многие чародеи и представители чуди спасались бегством от гонений Императора и находили убежище в Тартарии.

По улицам разносилась музыка. Звонкие голоса певцов и мелодии местных инструментов создавали живую, радостную атмосферу.

Константина особенно удивляло, как свободно среди простого народа жили чародеи. Он замечал их повсюду: они пекли лепёшки, раскаляя валуны своими ладонями, торговали на рынках, строили дома.

Возможно, Тартария – единственная страна в мире, где чародеи могли вести обычную жизнь. Здесь любой, у кого проявились магические способности, обязан был пройти обучение в академии, чтобы научиться контролировать свою силу. Но после этого ему открывались все пути: он мог стать пекарем, охотником, крестьянином или работать с кожей и костью.

В Северной Империи всё иначе. Чародеи находились под жёстким надзором, обязаны были служить государству и редко пользовались свободой выбора.

Запах хлеба заставил живот Константина подать сигнал. Он почувствовал, как сильно проголодался.

– Подождите меня, – обратился он к спутникам. – Я хочу купить пирог.

Чародеи согласно кивнули, и Константин направился к ближайшему пекарю.

– Доброго дня! – поприветствовал Константин, доставая из внутреннего кармана плаща слегка влажные облигации. – С чем у вас пироги?

– Доброго дня! Сегодня прекрасная погода, – с улыбкой ответил молодой пекарь. – Есть с олениной, на подходе с лосятиной. Это мясные. А ещё есть с ягодами и яблоками. Остальное уже разобрали.

– Четыре с олениной, – Константин вытащил одну из облигаций и протянул её пекарю. – Сдачи не нужно.

Пекарь с сомнением посмотрел на бумагу, повертел её в руках, но, убедившись в её подлинности, кивнул.

– Благодарю, господин, – сказал он, заворачивая пироги в бумагу и аккуратно протягивая их Константину.

– Решил подкрепиться? – услышал Константин голос Ирбиса.

– Во дворце, будь уверен, найдётся, что поставить на стол, – добавил тот, слегка ухмыляясь.

– Знаю я эти ваши царские приёмы, – отозвался Константин, делясь пирогами с чародеями. Никто не отказался. – Сначала два-три часа разговоров, и только потом ужин. Так что лучше поесть, пока есть возможность.

Они уселись на деревянную лавочку неподалёку. Мимо то и дело пробегали дети, поглядывая на чародеев искоса. Троих они знали в лицо, но задерживать взгляд не решались.

– Красиво у вас здесь, – заметил Константин, откусывая пирог. – Никогда раньше не был в Тармитае.

– Нам доводилось бывать в Белом городе, там тоже красиво, – ответил Барс. – А вот Фэн ни разу не была. Её бы тебе взять с собой, пусть посмотрит вашу столицу, а то она всё жалуется, что ей здесь скучно.

Барс тихо хохотнул, но, поймав предупреждающий взгляд сестры, добавил:

– Когда её отправляли к тебе, она упиралась изо всех сил, считая, что ей придётся иметь дело с грубым и неотёсанным северным мужланом. Но каково же было моё удивление, когда сегодня утром мы застали вас в одной постели…

Шлёп! Барс получил звонкую оплеуху по затылку.

– Ты чего, больно же! – возмутился он, потирая ушибленное место.

Фэн ничего не ответила. Щёки её залила краска, а лицо исказила угрюмая гримаса.

– Вы похожи, – вмешался Ирбис, доедая пирог и вытирая рот рукавом. – Оба обижаетесь непонятно на что. – Он поднялся и обвёл взглядом своих спутников. – Давайте не будем задерживаться. Отец, наверняка, уже заждался.

Все согласились с предложением Ирбиса и направились ко дворцу. Пройдя по широким улицам, они вышли к гранитному мосту, перекинутому через небольшую речку. По обеим сторонам моста в карауле стояли солдаты в жёлтых сермяжных кафтанах и коричневых кожаных сапогах. В правой руке они держали пятизарядные винтовки, а на поясах висели изогнутые мечи. Караульных было по шесть с каждой стороны.

Солнце припекало, и Константин, проходя мимо, невольно подумал, как им удаётся выдерживать жару. Он с сочувствием покосился на солдат. Благо, смена караула происходила каждый час.

За мостом начиналась территория дворца. Вдоль еловых аллей тянулись красивые фонтаны, журчащая вода которых освежала воздух. Всё вокруг утопало в зелени лесного парка, который создавал ощущение спокойствия и умиротворения. Здесь городской шум словно растворялся в тени деревьев.

– В детстве я любила гулять здесь, – тихо сказала Фэн. – За деревьями у речки скрываются стены, отделяющие территорию дворца от города. Если смотреть на парк с самой высокой башни, можно подумать, что он сливается с лесом.

– Но на деле город от леса всё же отделён стенами. Их просто не видно за кронами деревьев, – заметил Константин, впервые за день обратившись к чародейке. Ему было сложно долго сердиться на неё.