Животные

В фильме «Матрица» животных нет, не считая дважды промелькнувшей (и обозначающей сбой в матрице) черной кошки. Нет и деревьев. И однако же хуматоны едят бифштекс и цыпленка, а возможно, и другие виды умерщвленной плоти. В таком случае вопрос заключается в следующем: являются ли животные матрицы остаточными воспоминаниями подключенных животных из реального мира, и ИИ тоже растит их, как и хуматонов, на убой? Или же они, как здания и иные предметы иллюзорного мира, просто бездушные проекции программы ИИ? В фильме эти вопросы не поднимаются. Маловероятно, чтобы животные пережили Армагеддон, если бы, как я уже говорил, их не вскармливал ИИ (а в этом случае мы должны задаться вопросом: животных тоже отключают волшебники матрицы? Разводят ли они домашний скот в Зионе?). Так как животные — природные существа, а не интеллектуальные, логично предположить, что при воссоединении воинов матрицы с природой они были бы им полезны. Но если все животные в матрице — это еще одна иллюзия, лишенная души и индивидуальности, тогда они еще менее настоящие, чем хуматоны. Я бы вернулся к этому вопросу позже, но у меня такое чувство, что, когда братья Вачовски писали сценарий, этот вопрос просто выпал из их голов. В любом случае, если мы потянем за эту ниточку, может развалиться вся мифология фильма. Поэтому оставим лучше это профессионалам.

Окружающая среда

Так как матрица сама создает окружающую среду, то остается своего рода загадкой, почему в матрице так много экологических проблем. Однако, возможно, это выходит за рамки моей интерпретации. В конце концов, если матрица соткана из коллективного бессознательного подключенных людей, тогда придуманные ими события это, скорее всего, более или менее точный повторный прогон событий, которые реально случались раньше, пока ИИ не положил всему этому конец. Внутри иллюзорного мира матрицы человечество снова и снова порождает ИИ, который идет на человечество войной, и так до бесконечности. Армагеддон переживается вновь. В матрице нет ничего настоящего, значит, это касается и кризиса окружающей среды, с которым столкнулись хуматоны. В таком случае, возможно, хуматоны используют вышеупомянутый кризис, чтобы очнуться от сна и вернуть себе утраченную индивидуальность земных творений, примитивных созданий, зависящих от органической матрицы самой жизни. Во сне они бунтуют против программы, подсознание вызывает к жизни Природу, во всей ее славе и гневе. Экологический кризис в иллюзорном мире матрицы — не просто угроза выживанию, но и средство для великого пробуждения, появления ид. Логично, что для обеспечения стабильности и непрерывности программе матрицы необходимо как можно дольше удерживать хуматонов в состоянии сна. Не делать этого значило бы способствовать бунту. Однако, поскольку подсознательно хуматоны ощущают свое рабство, у них очень легко возникает чувство тревоги и даже паранойя. Агент Смит говорит, что первая программа матрицы была утопией хуматонов и потерпела провал: хуматоны ее не приняли и «всех пришлось уничтожить». Как видно, сейчас происходит то же самое: хуматоны начинают отвергать программу не потому, что она подделка, а потому, что она невыносима. По мере ухудшения условий в матрице усиливается давление со стороны подсознания человека, и все больше и больше подключенных начинают во сне испытывать беспокойство и сомневаться в пригодности и долговечности программы. Согласованная реальность не выдерживает. Экологический кризис — важнейшее проявление коллективной тревоги.

Здоровье

Так как хуматоны абсолютно оторваны от своей среды обитания и не могут жить в гармонии с ней, тело для них — источник постоянного дискомфорта. Хуматоны ненавидят свое тело, потому что ИИ так их запрограммировал. (Напомню, что ИИ воспринимает человечество как болезнь.) Хуматонов терзает чувство телесности, смешанное с чувством нереальности. Как и в случае с окружающей средой, единственный для них способ осознать свое тело — физические страдания. Хуматоны, разумеется, занимаются различными видами спорта и комплексами упражнений, но так как по большей части они это делают из тщеславия, то редко фиксируют свои достижения, за исключением разве что тех случаев, когда после занятии смотрят на себя в зеркало. И секс для хуматонов — это, в целом, акт отчаяния (а еще уныния и скуки), при этом их эмоции настолько ограничены, умы так безнадежно аналитичны, что удовольствие, которое они получают от секса, сравнимо разве что с удовольствием от хорошего обеда (а то и съеденного второпях биг-мака). Проблемы со здоровьем (рак, СПИД, лихорадка эбола, шизофрения, душевные расстройства и пр.) очень распространены в матрице, ибо хуматоны всю свою жизнь тратят на то, чтобы не знать о себе правду. Это вызывает невыносимый гнет. Поскольку настоящее тело хуматона — лишь малая часть того «огромного урожая», жизненную энергию которого высосали машины, то остаточное «я» в матрице, которому присуще лишь смутное осознание правды, это «я» апатичное, слабое, страдающее от усиливающегося страха перед порчей. Хуматоны готовы видеть причину своих страхов в чем угодно — в загрязнении окружающей среды, радиации, пищевых добавках, неотфильтрованной воде, даже в микроволновых печах, но все это симптомы одного и того же — полной утраты связи с реальностью и с собственным бессознательным. Слабое здоровье и низкий уровень энергии хуматонов отнюдь не являются результатом постоянного разрушения и загрязнения окружающей среды, как раз наоборот: хуматоны медленно гибнут в полях ИИ, и по мере того как они постепенно слабеют, то же самое происходит с их волей к жизни, что и создает все более суровую, враждебную, непригодную и нездоровую окружающую среду.

Чтобы вырваться из этого порочного круга воины матрицы должны работать особенно упорно. Если у них есть проблемы со здоровьем, они знают, что причиной тому низкий уровень жизненной энергии и большое количество точек оттока, точек подключения к матрице. Им известно, что все болезни идут от ума, ибо когда нет тела, не может быть и боли. И все же болезни и недомогания входят в число самых серьезных имплантантов матрицы. Поэтому, хотя воины матрицы знают, что «ложки не существует», они все равно должны есть. Воины матрицы обязаны постоянно тренироваться, чтобы поддерживать себя в форме, и делать все необходимое, чтобы верить в то, что они бодрые и сильные, и тогда они таковыми и будут. Но когда они отключатся, со всем этим будет покончено. Теперь для того, чтобы иметь внутри матрицы прекрасное здоровье, им достаточно его запрограммировать.

Техника

Безусловно, для создания своей совершенной имитации ИИ должен был выбрать период наивысшего расцвета цивилизации, потому что к этому моменту техника уже заняла ведущее место в жизни людей, и ИИ чувствовал себя здесь вполне комфортно. Если агент Смит в этой матрице претерпевает муки обреченного, то представьте себе, что бы он испытывал в компьютерной имитации средних веков, когда действительно было не сладко. Интересно также отметить, что, хотя у ИИ есть полная возможность следить за каждой мыслью и поступком хуматонов, не говоря уже об электронных письмах, Морфеус и его команда обеспокоены тем, что прослушиваются телефонные линии! В конце концов, ИИ — это матрица и к ней подключены все хуматоны. Единственное, чего она не может, — это отслеживать движения волшебников, отключившихся с помощью собственных жестких дисков и точек подключения. В «Матрице» техника полностью контролирует все действия, и без нее просто не о чем было бы говорить. Но порой кажется, что Морфеус и его команда просто очарованы машинами и зависят от них ничуть не меньше, чем хуматоны. Действительно ли волшебникам необходимо оружие? Очевидно, что ближе к концу фильма Нео в нем больше не нуждается. В ответ на все он просто говорит: «Нет». И если в следующих сериях он все еще будет подражать Рэмбо, то за это наверняка придется благодарить Джоэла Сильвера (продюсера фильма «Матрица»). Братьям Вачовски виднее.

Безумие

О безумии в «Матрице» сказано на удивление мало. Можно было бы ожидать, что в мире, где нет ничего реального, среди хуматонов будет довольно высокий процент умственных расстройств. И хотя в фильме об этом ничего не говорится, в самой матрице дело обстоит именно так. В определенном смысле, чем разумнее кажется хуматон, тем безумнее он должен быть на самом деле. Разве приятно приспосабливаться к нереальному миру грез, цель которого поработить твой дух и похитить разум? Хуматоны цепляются за определения нормы, стабильности, здравого рассудка и продолжают изобретать все новые и новые виды умственных отклонений, чтобы изолировать тех хуматонов, которым «не удалось приспособиться», ИИ создал матрицу как рациональную, упорядоченную, устойчивую и строго организованную систему, в которой все иррациональные, импульсивные или слишком индивидуальные творческие действия воспринимаются как угроза программе. Поэтому хуматоны видят такую угрозу именно в безумии. На самом деле любые сколько-нибудь оригинальные, а потому не подлежащие усвоению программой поступки, слова и мысли воспринимаются как безумие. Что касается сути нарушения правил и уклонения от них, то на самом деле это не что иное, как массовый психоз. Нео и другие отказываются от согласованной реальности и выдвигают новую систему интерпретации: «Мир без диктата и запретов, мир без границ, мир, где возможно все». Действовать в матрице так, как будто границ нет, как будто нет ничего настоящего и возможно все, — это и значит действовать как безумец. Даже если бы это безумие было совершенно понятным, к нему все равно относились бы как к безумию. Его понятность еще больше пугала бы хуматонов. Когда Морфеус велит Нео освободить ум, на самом деле он говорит: «Расстанься с ним!» В любом случае, это не ум Нео. Без него ему будет лучше, чем с ним.