По мере того как в жизни воина остается все меньше реального и появляется все больше скрытых смыслов и причудливых особенностей, она начинает превращаться в миф. На этом этапе воины матрицы вынуждены по-новому оценить не только свое нынешнее положение, но и то, что было. Они должны поставить под сомнение всю свою жизнь, тщательно изучить все свои воспоминания и найти там скрытые смыслы, код и подтекст, которые не уяснили в первый раз. Этот процесс известен как «памятка волшебника», и для воина это главный способ накопить энергию, необходимую для полного отключения и вхождения в полноту себя, своего «я» (то есть в реальный мир). Объясняется это тем, что каждое отдельное воспоминание — это имплантант, точка подключения матрицы, и каждая из них должна быть удалена. Каждую мысль, каждое чувство, каждое ощущение следует пережить заново и признать ослепляющей иллюзией и в то же время исследовать их на предмет содержания в них определенных инструкций.
Когда воины матрицы отключаются и становятся волшебниками матрицы, их прошлая жизнь превращается в сон, в воспоминание о чем-то, чего никогда не было, И все же они сохраняют эти воспоминания, хотя они уже и не характеризуют самих воинов. Итак, воины отвергают программу, которая дала им имплантанты (чтобы обмануть их и заставить поверить, что они есть то, чем они не являются), но сохраняют переживания, знания, мудрость и понимание, которые приобрели в этих квази-событиях. Они отвергают имплантанты, но сохраняют данные или, как минимум, ту их часть, которую можно использовать. Таким образом, они все еще помнят, кто они есть, хотя и знают, что они не есть это, как знают и то, что, что бы ни сказала им о них матрица, они несравненно больше этого. Их личность становится точкой переключения для входа в матрицу, она обеспечивает ситуацию и направление и при этом не лишает их свободы.
Благодаря «памятке» воины осознают, что их жизнь — всего-навсего имитация, и тем самым учатся жить, освободившись от ограничений и преград фиксированной индивидуальности. Они утверждают, что их могущество — это видимость, голограмма. Они не есть что-то одно, потому что они — все. «Памятка» — это способ вернуть матрице все имплантанты и полностью отключиться. Так как при отключении без необходимой подготовки воины умирают или сходят с ума, то, прежде чем избавиться от своей жизни, необходимо подвести ей итог. Удачное сравнение здесь — создание дубликата со всеми необходимыми данными перед очисткой жесткого диска. Таким образом воины матрицы сохраняют главные события своей жизни или, скорее, их точную копию, а исходные остаются на жестком диске. Теперь они могут отключиться от головного компьютера и стереть запись. Следовательно, у матрицы (на жестком диске) больше нет записи о существовании воинов, а значит, они как бы не существуют. И все же воины матрицы, теперь волшебники, сохраняют свою индивидуальность. Они фактически умерли и родились вновь, сохранив воспоминания о своей прошлой жизни.
Для воинов матрицы время, как и пространство, — это нечто изменчивое. Его можно растянуть и сжать, ускорить и замедлить, можно даже заставить его исчезнуть. Жизнь волшебника матрицы измеряется не годами, а секундами. А если это так, то время волшебника в матрице тянется бесконечно долго, и в то же время, в силу того, что каждый удобный момент они немедленно используют, это все равно краткое, мимолетное мгновение. Воины матрицы могут по желанию входить в жизнь в матрице и выходить, при этом возвращаясь в тот самый момент, из которого ушли, как будто это было только что. Морфеус говорит Нео, что Оракул была с ними «с самого начала», имея в виду примерно двести лет (ясно, что у голограммы нет периода полураспада, однако нам не объясняют, как ее сознание в течение столь долгого времени оставалось интегрированным, не имея физического тела). Движение времени в матрице — это, конечно же, только видимость. Так как у цивилизации, которую оно имитирует, нет будущего, то и у ИИ нет способа такое будущее «сконструировать». Итак, в сущности, время неподвижно, и все хуматоны замерли в момент сверхактивности, в момент, когда «миллиарды людей проживают свои жизни».
Теоретически, отключившись однажды, воины больше никогда не должны входить в матрицу. Но на практике, учитывая то, что жизнь в реальном мире 2-го внимания не вполне устроена и, вероятно, не устраивает их, у них на самом деле нет выбора. Как и бодхисатвы, они не могут полностью освободится от матрицы до тех пор, пока не отключен последний хуматон, даже если в процессе отключения они (хуматоны) погибнут. Воины отказываются от своей жизни в матрице и от своего места в программе, они стирают свои данные с жесткого диска. Но на случай, если им когда-нибудь захочется или понадобится подключиться снова, у них сохранились копии, дубликаты. Входя в матрицу, воины делают это осознанно, потому что они этого хотят и потому что у них есть особая цель и стратегия. Когда Нео осознает, что, несмотря на свое неверие в избранничество, он может спасти Морфеуса, он немедленно берет на себя инициативу и начинает миссию спасения. Тэнк уверяет его, что это самоубийство, а Тринити говорит: «Никто раньше не делал ничего подобного».
«Поэтому это должно сработать», — отвечает Нео. Он уже начинает верить.
Нео верит, что поскольку матрица построена вокруг программы, которая является всего-навсего суммой различных команд и поддерживается некой случайной и ошибочной последовательностью, то ему достаточно нарушить эту последовательность, отвергнуть программу, и тогда правила начнут меняться, программа — разрушаться. Он вирус. Все меняет одно его присутствие.
Об этом не знает даже Морфеус, по крайней мере пока не знает. (По иронии судьбы примерно в то же время, когда Нео планирует спасение, агент Смит насмехается над Морфеусом и говорит, что люди — это не млекопитающие, а разновидность вируса, «чума», от которой излечит ИИ). Морфеус знает, что без Избранного сопротивление тщетно, потому что любой волшебник, столкнувшись со Стражем Врат, обязательно умрет. В таком случае даже все волшебники вместе взятые ничего не изменят, если не увидят код и не перейдут в стадию Просветления. Войдя на этом этапе в программу, они смогут расшифровать ее и начнут переделывать мир по своему усмотрению. Заключительный этап — отключение всех до последнего хуматонов и блокировка жесткого диска.
Потенциал действующего Просветленного (Нео — первый из них) в рамках программы не ясен и безграничен. Поэтому-то в конце Стражи и убегают от Нео. Они не могут приспособиться к его существованию, а тем более бороться с ним. Сам факт его существования означает конец всего. Сейчас Нео изумлен своими навыками. Он превратился в бабочку Он все еще видит кокон (как остаточное воспоминание), но теперь понимает, для чего он — что это не темная тюремная камера, а точка перехода в новый мир. Он видит код. Когда Стражи вновь пытаются его убить, он просто говорит: «Нет». Это его первая команда в старой программе, слово могущества Мага: «Программа отменена». Самые быстрые движения агента Смита кажутся ему медленными. Ни время, ни пространство больше его не сдерживают. Он Просветленный, и этот сон — его.
Нео атакует агента Смита и проходит его насквозь. Это знак законности его перерождения, а агент Смит превращается в кокон, взорвавшийся изнутри. Теперь Нео даже не надо думать, что он делает, он не может думать. Все это ушло из него. Он — чистое воображение, истинная воля, совершенство во всем. Все, что он может-это действовать, а поскольку он Избранный, он не может поступать неправильно. Началась перезагрузка.
