– 39,6… – напряженно переглядываемся с Миллером. – Найди жаропонижающее в инъекциях. Дозировка на 28-30 кг.

Молча принимается выполнять поручение. Отколов носик нужной ампулы набирает содержимое.

Щелкаю кнопкой фонарика, осматривая слизистую глаз и цвет кожных покровов. Отдают желтизной. Осторожно переворачиваю на спину и прощупываю внутренние органы брюшной полости.

– Печень увеличена... Цвет кожи и белки глаз желтые. На лице и одежде есть следы рвотных масс.

Аккуратно ввожу ребенку жаропонижающее.

– У него банальный гепатит. Жар и скорее всего обезвоживание на фоне интоксикации, – смотрю на ожидающего новых указаний Миллера. – Но вот его форма и возможные осложнения мне совсем не нравятся.

– Отвезем его на базу, в госпиталь? – предлагает он.

– Не выход, – качаю головой придерживая ребенка под голову и заливая ему в рот по паре глотков воды. – Вот так… Молодец… Если есть один заболевший, то есть и другие… Откуда он здесь?

– Без понятия, – Миллер беспокойно оглядывается по сторонам. – Район заброшен. Здесь никто не живет уже лет пять. Да и про дорогу давно все забыли. Только мы иногда и пользуемся.

– Но мальчик не мог появиться из ниоткуда, – возражаю ему. – Нужны чистые тряпки и вода. Сможешь найти?

– В багажнике есть канистра и спортивная сменка.

Ставит рядом с нами воду. Достает из сумки плед и стелет его на земле, перекладывая туда мальчишку. Отыскав в недрах багажника майку разрывает на несколько частей для компрессов. Смочив их водой обтираю ребенку лицо, руки, живот и ноги. Его все еще трясет, и он все так же не приходит в себя.

Алекс вытаскивает карту из бардачка, внимательно изучая ее содержимое. Затем достает телефон, проверяя сеть.

– Нет связи, – сообщает на мой вопросительный взгляд.

– Какие варианты?

– Сейчас придумаем, – ободряюще хмыкает, забираясь в машину.

Залазит рукой под накладную панель и выуживает оттуда беспроводную рацию.

– Пиксель. Волк на связи. Прием, – слышу его голос.

– Волк? – насмешливо приподнимаю бровь.

Неоднозначно пожимает плечами. Я улыбнулась.

– Пиксель на связи, – из рации доносится отчетливый голос Тео. – Прием.

– Обнаружили ребенка без сознания на обочине заброшенной дороги в 120 км от Саранда. Мальчик, лет десяти с симптомами Гепатита А. Прием.

– Принято. Везите его в госпиталь.

– Док считает, что место бросать нельзя. Где есть один зараженный, могут быть и другие. Прием.

– Это заброшенный район. Откуда там ребенок?

– Проверь движения по спутнику. Должна быть уцелевшая деревня, поселок… Прием.

– Принято. Ждите информацию.

Выключает рацию, оставляя ее на капоте машины.

– Как он?

– Температура спадает… Но он все еще не пришел в себя, плюс сильное обезвоживание. Нужны капельницы, иммуномодуляторы и обезболивающее.

– У меня есть анальгетики, – спохватывается Миллер. – Но они больше для военных целей. Ребенку вряд ли подойдут… Еще было что-то в таблетках.

– Интоксикация, – качаю головой. – Он их просто вырвет.

– И что делать?

– Ждать… – пожимаю плечами.

– Пиксель на связи. Прием, – оборачиваемся одновременно на голос из рации.

– Докладывай, – Алекс сосредотачивается на карте перед собой.

– Судя по JPS, вы находитесь в двух километрах к северу от развилки. Там старый спуск, усыпанный гравием. Еще в пяти километрах книзу небольшой поселок. Судя по данным, он пустовал несколько лет, но последние кадры со спутников показывают изменения на местности. Там появились люди. Скорее всего ребенок оттуда.

– Принято, – проговаривает Алекс. – Следуем в поселок. Доложим обстановку по прибытию.

Рация отключилась.

– Погнали? – он выжидающе смотрит на меня, складывая карту.

Быстро собираю вещи, разложенные рядом с мальчиком.

Миллер погружает все в багажник и переносит ребенка на заднее сидение джипа.

Сложив плед и закинув свое пальто на переднее сидение, осторожно забираюсь назад, положив его голову к себе на колени. Жар медленно, но верно спадает. Дыхание выравнивается. Он спит от недостатка питания и сил.

Нам его сон только на руку.

Выезжаем на трассу и по указаниям Тео, довольно быстро находим дорогу к поселку.

Алекс останавливает машину у первого же дома. Медленно выходит, настороженно осматриваясь.

Вокруг только дети... Разного возраста и в основном девочки.

Они недоверчиво смотрят на нас, боясь шелохнуться. Младшие жмутся к старшим. Старшие прячут их за спины, либо приказывают уйти в дом.

Аккуратно перекладываю ребенка на сидение и тоже выхожу из машины.

– Алекс, а где взрослые? – тихо спрашиваю, подойдя к нему ближе.

– Не знаю, – проговаривает настороженно. – Насчитал шестнадцать человек… И ни одного старше пятнадцати...

– Ты говоришь на албанском?

– Немного…

– И я немного, – бормочу растерянно. – До приезда группы продержимся? Нужно узнать, сколько человек заражено и в каком они состоянии.

– Përshëndetje. Djalin e gjetëm rrugës. A është ai nga këtu? Ajo është mjeke. Ne mund t'ju ndihmojmë. (Мы нашли мальчика на дороге. Он отсюда? Она доктор. Мы можем вам помочь.) – аккуратно начинает на ломанном албанском Миллер.

– Ardi… Ardi… – переглядываясь между собой перешептываются дети.

– Ai quhet Ardi? Ai është në makinë... A ka më të sëmurë? (Его зовут Арди? Он в машине... Есть еще заболевшие?) – тут же подхватываю, замечая их замешательство.

Быстро переглядываются друг с другом, видимо что-то решая и кивая наперебой.

– Если вам нужен переводчик, можете обращаться ко мне, – практически на чистом английском произносит девочка лет тринадцати, пристально разглядывая чужаков. – Меня зовут Ариана.

– Капитан Миллер, – нарочито растягивая слова произносит Алекс осматривая ее. – А это доктор Ривз.

– Мы постараемся вам помочь, – пытаюсь расположить к себе ребенка. – Сколько человек в поселке?

– Двадцать семь.

– Заболевших? – кэп окидывает взглядом старые покосившиеся дома, с разрушенными крышами и разбитыми окнами.

Девочка хмуро сводит брови, одними губами тихо проговаривая имена.

– Двенадцать, – наконец подсчитывает она. – Несите Арди за мной, я покажу…

Миллер молча вытаскивает мальчика из машины и несет за темноволосой девочкой.

Она проводит нас в дом, где в небольшом зале на старых одеялах лежат дети разного возраста. Аккуратно опускает ребенка на пустое одеяло, видимо его же.

Оценивающе осматриваю обстановку.

Возле каждого по алюминиевой кружке с водой и несколько пластиковых тазиков на комнату на случай рвоты.

– Туалет где?

– На улице есть несколько деревянных с выгребными ямами, – мотнула она головой в их сторону.

– Мыло? Вода?

– Мыло в прачечной, – запинается она. – Вода… Здесь есть озеро недалеко. Набираем там и сами себе сливаем, если нужно.

– Лекарства?

– Таблетки от температуры и кашля… Антисептики… Бинты…

– Не густо… – вздыхаю, перебирая аптечку. – Жаропонижающее помогает?

– Не особо… – качает головой. – Они его рвут.

– Где взрослые?

– Здесь нет взрослых, – опускает взгляд в пол. – У нас нет родителей. Нас собрали по разным городам и привезли сюда. Раз в неделю привозят еду и воду… Иногда одежду и лекарства. Как повезет… Некоторых забирают и увозят куда-то в город. Говорят, в интернат… Когда места освобождаются… Потом привозят новеньких.

– Кто опекуны? – спрашивает кэп.

– Мы не знаем их фамилий, – пожимает плечами. – Одного зовут Брахим, второго Эрик. Приезжают по очереди на большом черном джипе. С ними обычно еще несколько каких-то парней, но они не особо разговорчивые. Что-то выгружают, загружают и снова уезжают на неделю-полторы.

– Когда были в последний раз?

– Три дня назад. У нас тогда уже были первые заболевшие. Но мы думали, что это простуда и не придали этому особого значения.

– Мы вызовем медицинскую мобильную группу, для оказания помощи заболевшим, – обещаю ей. – Покажи мне вашу столовую и кладовую.