Доставлен в медсанчасть младшим сержантом с сильной потерей крови… Проведена операция…

Перевели в медсанчасть дисбата до ожидания решения по делу о самовольном оставлении части и пьяном дебоше с гражданскими лицами с отягощающими последствиями…»

Голову начинает вести от прочитанного.

– Майкл, что это? – рассеяно перебираю документы, периодически поглядывая на парня.

– Это час назад передали отцу, – поясняет он. – Завтра эти документы попадут в руки нашим юристам. Эллисон, на него завели дело? Как вернуть его домой?

– Я не понимаю… С каких пор Алекс гуляет по клубам в увольнительных? Дебош? Да у него самоконтроля больше, чем у нас с тобой вместе взятых… – еще раз просматриваю документы, собирая мысли в кучу. – Думаю, все образуется… Они проведут расследование, пока он недельку отлежится в больнице. Внесут в личное дело выговор, и вернут его в часть, так как он избил не гражданских, а наркоторговцев. Побудет еще пару неделек в Албании и вернется. Сколько тут осталось, меньше месяца…

– Он не вернется, – опускает взгляд, усердно рассматривая носки ботинок и плитку пола больницы. – Алекс продлил контракт еще на год.

– С какого хрена? – требовательно буравлю его взглядом, уже совсем не понимая, что происходит.

– Что–то снова не поделил отцом. Я не в курсе. Разругались к чертям собачим. Отец о нем даже заикаться запретил… Потом позвонил мне. Спрашивал о Ноа, тебе и продвижении дела в полиции.

– Что ты ему сказал? – перед глазами все покрывается светлыми пятнами.

– Правду, – пожимает плечами. – Продвижений в деле нет. А у вас с анестезиологом официальная помолвка на носу, и тебе в принципе сейчас не до меня.

– Ноа так и не нашли? – просто так, для галочки, интересуюсь, заранее зная ответ.

Отрицательно качает головой.

– Как это произошло? – все еще пытаясь осознать случившееся листаю страницы дела.

– Говорят, напился в увольнительном… А там увидел какого–то ублюдка толкающего наркоту его подчиненному и сорвался…

– Спроецировал твою ситуацию на произошедшее с лейтенантом… – проговариваю, ероша волосы пальцами.

– Что делать?

– Ничего, – пожимаю плечами. – Драка есть, жертв нет... Дело скорее всего замнут. Под трибунал из-за наркодиллеров бросать не будут, но наказать накажут… В больничке он уже сколько?

– Третьи сутки.

– Значит после операции очухался. Он крепкий… Сегодня–завтра с реанимации в палату переведут. Правда в наручниках и под замком, но переведут… С госпиталя недельки через полторы выпишут. С такими ранениями долго не засиживаются. Как раз дело к тому времени закрыть успеют. Отслужит свой годик и, если опять ни с кем из родных не поцапается, вернется домой.

– Между вами двумя что–то есть?

– Телефонные разговоры и твоя неуемная фантазия, – неопределенно бурчу, обрезая дальнейшие расспросы. Складываю бумаги в папку, возвращая их назад Майклу. – Вы его не вернете… У него контракт. Алекса могут выслать либо по состоянию здоровья, либо передать под следствие местной полиции. Юристы вам в этом не помогут, можешь не пытаться… Мне пора… Позвоню, как что-то разузнаю у отца.

Кидаю взгляд на часы и хлопаю его по плечу, оставляя одного в размышлениях.

Неделю спустя потеряно переминаюсь с ноги на ногу, стоя в аэропорту Ринас города Тирана.

В нескольких шагах от меня врачи группы волонтеров Сан-Франциско разбираются с документами на багаж.

Вежливо улыбаемся переговариваясь с пограничниками пока нас, старательно загруженных медикаментами и оборудованием, тщательно досматривают на всех пропускных пунктах.

Несколько часов просиживаем в зоне таможенного контроля аэропорта, дожидаясь разрешения на вылет.

Наконец выдыхаем, когда группу все же выпускают на территорию взлетной площадки.

Зима в самом разгаре. Тело насквозь пронизывает ледяным ветром, заставляя ежиться от холода и плотнее укутываться в полах дутого пальто.

Старший сержант что–то заученно разъясняет медицинскому персоналу, пока его ребята загружают контейнеры с медикаментами и наш багаж в военный грузовой вертолет.

Практически его не слушаю. Внимание привлекает лишь огромная махина с крутящимися лопастями передо мной.

Не люблю вертолеты… с детства… неосознанной неприязнью…

Указываю рукой на этот предмет военной техники и громко, пытаясь перекричать шум вертушки интересуюсь:

– Без этого никак? Я могу добраться к вам на машине или автобусе?

– Можете, – сочувственно смотрит на меня, читая безысходность в глазах. – Но это займет часов двенадцать без остановок. А на вертолете часа два с половиной максимум.

– Двенадцать? Почему так долго?

– Серпантин, зима, плохая видимость, – пожимает плечами. – Да и погода через несколько часов ухудшится… Обещают метель…

– Не продолжай, – глубоко вздыхаю, смирившись со своей участью.

Прохожу в вертолет. Окидываю взглядом мрачное забитое пространство, внутренне сопротивляясь нарастающей панике.

Нескончаемые ящики багажа, перетянутые сетью и ремнями, среди которых, теснясь друг к другу от нехватки сидячих мест и спасаясь от холода жмутся пассажиры.

– Всего пара часов, – успокаиваю себя.

Пристегиваюсь на месте, закрывая глаза и вспоминая прошедшие дни.

Все еще не верю в то, что решилась на такое.

* * *

– Ты не посмеешь! – вымеряя шагами генеральский кабинет разъяряется отец. – Я тебе запрещаю, слышишь?!

– Пап, кажется ты снова кое-что забыл, – равнодушно веду ногтем по столешнице. – Я давно выросла…

– Маленькая эгоистка! Ты должна была посоветоваться со мной!

– Это всего лишь часть программы стажировки больницы.

– На краю света?!

– Запри меня в стеклянной коробке и не выпускай до смерти, – фыркаю, глядя на него. – Не ты ли всегда настаивал, чтобы я связала свою жизнь с воинской частью? Так в чем же дело? Локация не совпала с твоим подразделением?

– Не делай из меня идиота, – отец огромной скалой нависает надо мной по другую сторону стола. – Я стар, но не настолько глуп. Ты туда из–за капитана рвешься, я прав?! – поднимаю на него взгляд полный искреннего недопонимания. – И не надо тут строить из себя ягненка. У них там что, вся семейка двинутая? Один кретин с мозгами не дружит, наркотиками накидался. Теперь у другого идиота проблемы с самоконтролем, так ты и там подставиться решила?

Ни одна жилка на моем лице не дрогнула, но взгляд я все–таки оскорбленно опустила..

– Твоя дочь более меркантильное создание, чем тебе кажется, – продолжаю монотонно расчерчивать линии ногтем в прожилках деревянного стола. – Место в группе волонтеров мне предложили еще несколько месяцев назад, когда я заинтересовалась программами больницы. Но я все никак не могла на него решиться. Изучала местность, культуру, болезни, климат, кухню и даже немного язык. Сейчас я наиболее морально подготовлена к этой вылазке. Плюс, это отличный опыт волонтерской работы в полевых условиях и великолепный материал для моей диссертации. Да и повод беспроигрышный для того, чтобы свалить из города на некоторое время…

– О чем ты? – все еще буравит меня негодующим взглядом.

– Ааа… Ты же не в курсе… – победно улыбаюсь, протягивая вперед руку с обручальным кольцом для его лучшего обзора. – Эйден Смит сделал мне предложение. Официально! – У генерала мгновенно сереет лицо. – Но я еще не дала ему своего согласия! – тут же выпаливаю, пока он ничего себе не на придумывал. – Пап, мне нужно время проветриться и все хорошенько обдумать, понимаешь?

Вылезаю из кресла и обхожу вокруг стола. Осторожно присаживаюсь на уголок, невинно глядя ему в глаза.

– Мне нужно знать, чего стою я сама… Без тебя, без Эйдена, без этого города…. Как врач и как человек… – доверчиво вглядываюсь ему в лицо.