– Я волнуюсь за тебя.

– Если я физически не дееспособна, это вовсе не значит, что я нуждаюсь в чьей–то опеке. Не путай чувство ответственности за ребенка с заботой обо мне.

– Что за чушь ты себе напридумывала?

– Я замужем, Дан! – хлопает документами по столу.

– Это ненадолго.

– Ты меня не знаешь... – фыркает Громова. – Все еще помнишь ту парящую в облаках, влюбленную девочку Миру. Но даже я себя такой не знаю. Иногда вижу во снах… или проблесках памяти… Она давно чужая, не я… Не путай меня с собственными воспоминаниями…

– Мы все меняемся… Сама сказала, нам не восемнадцать.

– Я не долбанное приложение к твоей дочери. Дан, я чертов инвалид!

– Все сказала?

– Нет, не все! – смотрю на раскрасневшиеся щеки Карамельки и охреневаю от количества дурости в этой милой головке. – Ты со мной не справишься... Не выдержишь... с миллионом проблем по здоровью, перепадами настроений, головными болями, бессонницей и бытовыми заморочками.

– Как–нибудь переживу, – ставлю локти на стол, подставляя руки под подбородок, глядя на распаляющуюся девушку.

Могла бы топнуть ножкой от досады, обязательно сделала бы. Смотрит на меня своими большими глазищами, вываливая свой самый основной аргумент:

– Тебе нужна женщина, а не истеричная домработница.

Удивленно приподнимаю бровь.

Великолепно! Только что требовала не ставить ее в рамки, при этом сама, без зазрения совести, продолжает выстраивать без меня мою жизнь. Не стыдно, Громова?!

– Ребенка родить не смогу… А к мужчинам у меня… в таком состоянии интерес абсолютно отсутствует, – сглатывает, опуская взгляд. – Такие отношения продлятся до первых измен и скандалов... Не вижу никакого смысла даже начинать что-то менять…

Хмыкаю раздраженно… Я, кажется знаю, кому обращена была вся эта тирада. Оторвать бы язык этому ущербному.

– Успокоилась? – опускаю руки перед собой. Сжимает челюсть, все еще не глядя в мою сторону. – Прекращай клеймить наши отношения комплексами своего бывшего недомужа и подпиши бланки развода… с той же решимостью, с какой вылила на меня все это болото…

Вытаскивает из распадающейся копны карандаш, прокручивая его в руках и нервно прочерчивая что-то на пластике папки. Замкнулась.

Почему так сложно, Мира?! Вылазь уже, в конце концов, из своего кокона!

– Давай разбираться со всем поэтапно, – терпеливо выдыхаю. – Ребенок у меня от тебя уже есть… Заставлять тебя спать со мной я не намерен… С твоим пожеванным либидо разберемся сами, без экспертного мнения господина Белова… – поднимает взгляд на мгновение, вновь возвращаясь к своему занятию. – Я разговаривал с Михайловским. Он уверен, что поставит тебя на ноги максимум за полгода… В том случае, если ты сама перестанешь скатываться в жалость к себе и начнешь работать. Как я понимаю, сейчас это главная твоя проблема.

– А если…

– Сколько еще у тебя этих «если» в запасе? – фыркаю, откидываясь на спинку стула. – Никаких «если», Мира. Скажи честно, ты меня боишься?

Отрывает взгляд от собственного рисунка. Смотрит на меня удивленно, отрицательно качая головой.

– Тогда в чем дело?

– Я тебя не помню.

– Это неважно, – пожимаю плечами. – Просто узнаем друг друга заново, договорились?

– Я подумаю…

– У тебя есть несколько недель на то, чтобы смириться с этой мыслью.

– А если не получится? – смотрит на меня неуверенно.

– Обещаю носить тебя на руках, пока меня не накроет инфарктом от твоих истерик, – пожимаю плечами. Закусывает губы, старательно пряча прокрадывающуюся улыбку. – Порожки в доме обязуюсь снять, проходы расширить, двери поменять. Мастерскую с видом на море отстроим в течении нескольких месяцев.

– Это подкуп, – хмурит лоб, со стуком откладывая карандаш на стол.

– С вами двумя по-другому не получается, – фыркаю улыбаясь.

Эпилог. Три года спустя…

Поднимаюсь в офис, в надежде хоть там найти немного спокойствия после безумной недельной командировки. Осталось дело за малым, исправить пару косяков по проекту строительства Центра Досуга Молодежи и сбежать домой к жене и дочери.

Так соскучился, что больше и думать ни о чем не могу.

Но сперва работа. Если сегодня не закрою все вопросы, выходные придется висеть на телефоне, а мне этого вовсе не хочется.

Дверь лифта открывается, и я вместо тишины попадаю в пчелиный улей приемной, усиленно пытаясь понять, что здесь происходит.

– О, Горский, – лыбится Лана в костюме ученицы Гриффиндора. Ее закрученные локоны пружинками скачут по плечам.

– Что за свингер-пати вы здесь устроили? – фыркаю, глядя на разодетую толпу школы Хогвардса в моем офисе.

– Мирусь, твое чудовище явилось, – угрожающе взмахивает в мою сторону палочкой новоиспеченная Гермиона, недовольно хмурясь. – Давай его в Хагрида превратим.

– Хагрид у нас уже есть, – улыбается мое сокровище, показывая взглядом на лохматого Егора. Осторожно поднимается с кресла и пробирается ко мне. – Могу предложить только роль дракона. Ты давно вернулся, огнедышащий?

– Час назад, – обнимаю ее аккуратно. – Что происходит?

– «Garage-fest», – улыбаясь смотрит на меня снизу вверх. – На завтра планируем. Вечер завершим открытым кинотеатром и просмотром фильма о Гарри Поттере.

– Все-таки организовала его в мое отсутствие, – притворно ворчу, глядя на ее хитрую улыбку.

Кивает, счастливая донельзя.

– У меня было около двадцати помощников, – тут же оправдывается.

– А в глазах ни капли раскаяния…

– Я скучала.

– Это запрещенный прием, – чмокаю ее в носик, среди звуков заклинаний, развевающихся мантий и взмахов волшебных палочек.

Оглядываюсь по сторонам, аккуратно вытягивая девушку из толпы. Закрываю дверь в кабинет мгновенно подхватывая ее на руки и усаживая на стол. Притягиваю к себе, наконец добираясь до сладких губ Карамельки.

Отзывается на каждое прикосновение, покрываясь мелкой дрожью в местах прикосновений пальцев к обнаженной коже. Такая нежная и податливая, что хочется запереть кабинет на ключ и забыть напрочь о существовании того балагана за стеной.

– Мира, там договор на аренду уличных каминов привезли и тонну шерстяных пледов для ярмарки и вечернего кинотеатра, – Саша наконец замолкает, отрываясь от документов и возмущенно закатывает глаза. – Нет, ну ладно у нее гормоны, но ты то куда смотришь? У тебя жена на седьмом месяце!

– Заклинание для исчезновения монстров знаешь? – улыбаясь шепчет мне на ухо моя суженная, смущенно покрываясь румянцем.

– Закрой дверь с другой стороны, – смеюсь, выгоняя Александру и запирая за ней дверь на ключ. Упираюсь плечами о стену. – Обязательно было устраивать ярмарку в снегопад?

– Так атмосфернее, – улыбаясь пожимает плечами. – И вообще, для протокола, я не виновата, что нас в марте замело.

– Как ведет себя наш сын? – подхожу ближе, опуская руки на аккуратный беременный животик моей Карамельки.

– Чувствую вырастит футболистом, – жалуется она морщась. – Лия была поспокойнее на этом сроке. Я точно должна ходить с ним до сороковой недели?

Смеюсь, поглаживая место, где только что пнулась маленькая ножка.

– Галерея открывается через несколько недель, – тянется к документам за спиной. Заправляет прядь волос за ушко и открывает папку, вытаскивая несколько рекламных проектов к баннерам. – Получилось просто шикарно, правда?

Смотрю на варианты картин, останавливая взгляд на городском парке, нарисованном масляными красками. Знакомое место. Солнечный осенний день и старинный клен склоняет раскидистые ветки над девушкой, лежащей в траве и молодым человеком, протягивающим ей руку, заставляя подняться.

– Это наше место, – удивленно пробегаю взглядом по деталям картины. – Ты мне ее не показывала.

– Закончила только недавно, – пожимает плечами. – Хочу утвердить ее на обложку информационного буклета к самой выставке в галерее.

– Мне нравится, – улыбаюсь, складывая файлы обратно в папку и отправляя назад на стол. Упирается рукой о стол, пытаясь принять более удобное положение. – Устала…