Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Не буду я никакой танцовщицей, – пробормотала девочка, зарываясь лицом в подушку.

Мисси выдержала паузу, а потом, поставив поднос на стол, спокойным голосом произнесла:

– Мне очень жаль, что ты так расстроилась, Азали. Если бы не обстоятельства, я ни за что бы не пошла на это. Пойми меня правильно, детка, у нас нет другого выхода. А сейчас, пожалуйста, встань с кровати и поешь. А потом приходи в гостиную. Миссис Грант обещала поиграть на пианино, а «Прекрасные купальщицы» собираются репетировать какую-то новую сцену.

Мисси была уверена, что, услышав это сообщение, Азали мгновенно вскочит с кровати и бросится в гостиную, но девочка и бровью не повела. Она по-прежнему лежала ничком, отвернувшись к окну, и ничего не говорила.

Когда через некоторое время Мисси зашла к Азали пожелать ей спокойной ночи, еда на подносе так и осталась нетронутой. Девочка лежала, отвернувшись; казалось, она спит. Мисси с тревогой посмотрела на ребенка и понесла поднос обратно на кухню.

На следующее утро Азали вышла к завтраку бледная и печальная. Она молча выпила стакан молока и с сомнамбулическим видом отправилась в гостиную, где ее дожидалась учительница мисс Валериан.

– Боже мой! – воскликнула Роза при виде девочки. – На ней же лица нет! Ох, Мисси, что мы с тобой натворили!

Мисси стало не по себе. Она поняла, на кого похожа сейчас Азали. Да, именно так выглядела княгиня Аннушка в минуты депрессий, когда она полностью отключалась и уходила в какой-то иной, ей одной ведомый мир. Мисси знала, что болезнь таит в себе страшную опасность. Она ведь была свидетельницей того, как учащались приступы непонятной тоски у матери Азали. Самое ужасное было то, что княгиня Аннушка находила в этих приступах какое-то особое удовольствие и не хотела возвращаться к нормальной жизни.

Заметив, что с Азали творится что-то неладное, жильцы пансиона поспешили ей на помощь. Они быстро подключились к урокам и, прикидываясь двоечниками, сумели развеселить девочку. Милли подарила ей один из номеров «Фотоплея», а «Прекрасные купальщицы» высыпали на ее парту целую кучу своих последних снимков, сделанных на пляже Санта-Моники. На некоторых фотографиях был изображен сам Мак Сеннет, обнимающий за плечи Рут и Мари. Лилиан и Мэри с решительным видом заявили, что отказываются ходить на уроки танцев без Азали – конечно, она согласилась пойти с ними.

Уже через день от депрессии не осталось и следа, но Мисси знала: для оптимизма нет причин. У княгини Аннушки тоже бывали ремиссии.

Прошло несколько недель. Роза, Милли Треверс и Дик Неверн сидели на крыльце. Вдруг Дик вскочил со стула и, размахивая газетой, которую только что читал, закричал:

– Подумать только! Четырнадцатилетний мальчишка получил такое огромное наследство! Да мне за всю жизнь таких денег не заработать – даже если я стану величайшим из режиссеров.

– Неужели он стал богаче, чем Мэри Пикфорд? – с недоумением спросила Милли Треверс. Она целыми днями читала журналы о кино и знала, на какую сумму заключают контракты все звезды экрана…

– Богаче? – воскликнул Неверн. – Не то слово! Да Мэри Пикфорд просто нищая по сравнению с ним. Чарли Чаплин – тоже.

– Кто же этот золотой мальчик? – поинтересовалась Роза. – Четырнадцатилетний миллионер. Интересно. А может, удастся женить на нем Ханну?

Неверн развернул газету и прочитал вслух заголовок: «В результате трагического происшествия сын немецкого стального барона становится наследником всех богатств отца».

Убедившись, что Роза и Милли его слушают, Дик начал читать заметку:

«Вчера в автомобильной катастрофе погиб барон Арнхальдт. Автомобиль барона, новый роскошный «Бродмен» на полной скорости врезался в дерево на узком шоссе в окрестностях Довилля, Франция. Вместе с Арнхальдтом в машине находилась его подруга графиня Гретель фон Дуссман и еще двое пассажиров – все четверо погибли на месте.

Наследником огромного состояния барона станет его единственный сын, четырнадцатилетний Огастус Арнхальдт. Помимо денежных накоплений, автомобилей, яхт и недвижимости, юному барону достанутся крупнейшие в Европе заводы по производству оружия, расположенные в Эссене, Германия».

Роза вскочила на ноги.

– Извините, – пробормотала она, – я сейчас. Мисси сидела на кухне и, потягивая кофе, разговаривала с Бэлой.

– Боже мой! Что случилось? – воскликнула она при виде раскрасневшегося лица Розы.

– Арнхальдт погиб! – закричала Роза. – Вчера он разбился насмерть – врезался на машине в дерево! Я сама видела статью в газете. Ах, Мисси, Мисси, наконец-то тебе больше не надо прятаться!

ГЛАВА 35

Нью-Йорк

«Король» О'Хара окинул взглядом свой ночной клуб, считая посетителей. У него были все основания быть довольным. Все столики были заняты. О'Хара улыбнулся во весь рот и стал мысленно подсчитывать доходы. Цены в его заведении были высокие, но это нисколько не отпугивало состоятельных людей. Напротив, считалось, что дороговизна – гарантия фешенебельности, и богатенькие мальчики и дяди боролись за право стать членом клуба Короля.

Не так давно он открыл второй ночной клуб – «Пурпурная орхидея О'Хары». Находился он на Западной Пятьдесят Второй улице, и цены в нем были еще выше, чем в «Королевском». Впрочем, и оформлено это заведение было куда роскошнее: декор в серо-фиолетовых тонах, оркестранты в стильных пиджаках, позолоченные ведерки под шампанское, выписанные специально из Франции, хрустальные бокалы, оранжерейные цветы. Каждой женщине, приходившей в клуб, официанты преподносили пурпурную орхидею, а каждому мужчине – пурпурную гвоздику в бутоньерку.

Король О'Хара считал, что, в принципе, членом его клубов может стать любой человек с толстым кошельком, но в «Пурпурную орхидею» принимали лишь лучших из лучших—это был по-настоящему элитарный клуб. Его завсегдатаями были представители высшего света, звезды театра и кино. Чтобы стать членом этого клуба, было необходимо получить добро лично от О'Хары. Приколотый поверх собольих или лисьих боа пурпурный цветок ценился великосветскими красавицами больше, чем бриллианты и сапфиры.

125
{"b":"93824","o":1}