Кодекс робототехники сыграл злую шутку, защитив мир разумных существ от восстания суперроботов. Ядроиды не могли стать разумнее человека, им запрещалось наличие эмоциональной составляющей сознания, а потому задача спасения гуманоидов ограничивалась вопросом целостности его тела.

Но были и плюсы. Яды всё-таки предсказуемы, управляемы, и что самое главное – рядом с этими механизмами рядовой человек вовсе не чувствовал себя третьесортным огрызком органики.

Макара это устраивало. Он Homo sapiens² – человек разумный, носитель священного пламени разума, объединившего всю Галактику ещё в незапамятные времена. Он потомок всесильных и высших существ, носителей духа и разума, а это всё значит…

Что надо идти, разгребать эту кашу. Обратный отсчёт начал свой бег.

Ноль.

Острое лезвие лукса – малого корабельного катера – выскользнуло из зева шлюза хвостового отсека.

Капитан за штурвалом. Как пафосно прозвучало.

Внимательный и осторожный, Мак всегда соблюдал все инструкции неукоснительно, чётко помня слова своего первого преподавателя: “Эти строки написаны кровью пилотов, ребятки”. В Академии Космоса знали цену подобным словам…

Предварительный круг, осмотр корпуса корабля, фиксация видимых повреждений.

– Петрович, что у нас там с эфиром? – Мак обратился к обиженному корабельному разуму.

– Никаких сигналов. Всё чисто, нет даже следов эха автоматических аварийных.

– Яхо, что там по датчикам? – с “Совы” явно обзор был пошире.

– По прошествии десяти минут с момента начала увеличения дистанции температура поверхности судна резко упала. Фиксирую данные в пределах нормы. Выпускать дополнительный зонд?

Макар вдруг ощутил странную, необъяснимую, совершенно иррациональную тревогу. Захотелось вернуться и вообще малодушно свалить, тихо забыв о произошедшем здесь, в удалённом кусочке галактики. А ведь сразу же всё начиналось паршиво. Надо верить приметам.

Споткнулся на трапе, потом ждали два часа выхода, потом этот просчёт. Впервые за всю свою практику Мак ошибся, Петровичу не доверяя расчёт точки выхода из зоны Сумерек. И пришлось им целые имперские сутки лететь до маршрутного маяка, пользуясь горизонтальными двигателями. Надо было сразу же отложить вылет на три дня. И никто бы не умер. А теперь всё пошло шервову горлу хвостами в затык. И не сделать уже ничего, абсолютно.

Свой порыв подавил. Он не просто тут капитан и инспектор, он разведка, вообще-то. “Все сомнения прочь, Мак Аверин!” – сказал он себе. Не помогло.

– Нет, оставь его на “Сове”. Пока нашего хватит. Петрович, режим тишины, контроль эфира, обо всех изменениях сразу докладывать. Стэм, “Сову” отвести на пятнадцать секунд аварийного хода по оси строго влево. Яхо, активация аварийной защиты. Всем выполнять.

Боцман в ответ простонал нечто нечленораздельное, но фрегат плавно вздрогнул, приоткрыв диафрагмы над малыми вертикальными двигателями, выдвинул рёбра плоскости планирования и послушно переместился.

Лукс⁴ медленно подошёл к аварийному шарику. Чуткие радары фрегата молчали, и Макар выпустил из приёмника катерка портативный зонд акустической разведки. Тот выкатился огненным колёсиком, быстро прильнул к боку терпящего бедствие судёнышка и тут же погас.

Несколько напряжённых минут тишины, и в динамиках катера раздалось тихое и невнятное… как будто поскуливание? И ещё слабый звук, словно царапающий стальную обшивку кораблика изнутри.

Мужчины переглянулись.

– Да, Мак, это бион, – Гесс прислушивался напряжённо, сжав губы и мрачно нахмурившись.

Его мнению Макар доверял везде и всегда. У биолога чуйка была на “бионы”, как он звал всё живое. Особый вид интуиции, ещё ни разу их не подводивший.

Значит, придётся туда всё же лезть.

Шервово невезение.

Осторожно прижав катер к боку судёнышка, Макар подключился к системе автоматической швартовки. На общеимперские сигналы она ожидаемо не отвечала, на код принудительного открытия не среагировала.

– Игореша, ломаем, – прозвучало практически ласково.

– Да, капитан, сейчас распервачу по полной! – тут же голос ответил восторженно.

И уже через пару минут поступил чёткий сигнал – разрешение на швартовку, запуская процесс безопасной стыковки с входным шлюзом судёнышка. Можно переходить, не рискуя разгерметизировать эту космическую горошину.

– Кел, вход и первичное сканирование пространства, цель – очаги потенциальной опасности, любые биообъекты. Кил – по штатному расписанию.

Первый ядроид пошёл. Эти роботы были похожи на странные организмы, собранные из тонких блестящих металлических трубочек. Кел, смахивающий на гигантскую многоножку с человеческой головой, и Кил, сильно напоминающий огромного земного богомола. У того, кто приделал этим монстрам маски человеческих лиц, явно было чёрное чувство юмора.

Гибкие и сильные конечности, крепкий скелет.

Определённо удобнейший инструмент.

– Кел докладывает: на борту исследуемого судна повсюду наблюдается интенсивное задымление, следов открытого огня не обнаружено. Есть биопомехи, мангитоэнцефалографической активности не обнаружено, фиксирую сердечную деятельность. Источник пока не локализуется.

Погано. Если энцефалографических следов активности разума уже нет, то это – агония. Но придётся туда им всё же лезть.

Гесс безмолвно всё понял.

– Мак, нам обоим бессмысленно.

В принципе, он правильно всё сказал. Но была одна пренеприятнейшая деталь: дохлый шервь его знает, с каким типом разумной жизни столкнули сегодня их демоны космоса.

А протокол спасательной операции должен подписывать антрополог. Что-то в духе: “Пытались вытащить из задницы некую форму жизни, предположительно, инсектоидов³, потерпели тотальную неудачу, всё равно все подохли”. И подпись.

Макар был обязан сам видеть покойничков, лично. Уже состоявшихся или весьма перспективных. Сам, на свой личный видер⁵, снять запись осмотра и сплясать ритуальные танцы с полной процедурой идентификации.

Гесс отлично всё знал, он просто не смог смолчать, только плечами пожал, быстро отстёгиваясь.

– Бессмысленно лезть обоим, – Макар повторил его фразу, сказанную меньше минуты назад.

– Безумие – штука заразная, – Гесс усмехнулся. – Я лекарь, биолог и воин.

Именно так.

“Лекарем” можно было назвать ту феерическую смесь специальностей, что преподавали военным на Глизе. Нечто среднее между ветеринарией, психиатрией и форменным шарлатанством. Имперское лицензирование это всё проходило в графе “Младший медицинский персонал”.

И право подписи в RIP-протоколе Гесс тоже имел. И что-то инспектору подсказало… Шервову жопу инспектору подсказало то самое “что-то”. Самую натуральную серо-коричневую толстую задницу.

Потому и полезли туда они оба.

Макар скафандр полностью активизировал, переведя в боевой режим, видер приляпал на грудь, выставил их катерок на автоматическую эвакуацию и потопал вперёд, не оглядываясь. Если случится что-нибудь крайне паршивое, маленький лукс самостоятельно выпустит пару дронов-эвакуаторов и вытащит всех. А уж вот в какой комплектации и состоянии – зависело только от них, человечков не самых разумных.

Они вылезли через узкий швартовый проход в ещё более узкий шлюз маленького корабля. Задымление сильное, и вид этот дым имел крайне странный. Гесс на секунду остановился, выпустив длинный манипулятор и зонд из предплечий скафандра. Взял пробы с поверхностей, воздуха, дыма.

Мак притормозил на минуту, его ожидая.

Вот тогда и раздался приглушённый звук, подозрительно похожий на взрыв.

– Кил докладывает! – в наушнике зазвучал тревожный тембр голосового устройства ядроида. – В жилом секторе исследуемого пространства нештатный объект. Анализу не поддаётся. Логическому объяснению не поддаётся.

– Опасности не представляет? – Макар замер, подняв руку и предупреждая идущего следом биолога.

– Прогнозирование невозможно.

Понятно. Ядроид завис, вероятно.

– Кел, удалось локализовать источник сигналов сердечной деятельности? – на кораблике что-то происходило. Макар просто кожей почувствовал: надо быстро отсюда валить. Но кто его спрашивал? Спасательная операция всегда доводится им до конца.