Как эти маленькие почтальоны умудрялись находить путь в любое, даже самое защищённое место? Волшебство, не иначе.

Мне вдруг захотелось заплакать. Все эти годы единственным, кто пытался понять меня и просто даже спросить, чего хочу именно я, был Диль. Старый друг, не желающий повзрослеть совершенно, так и оставшийся в мире наших с ним детских сказок. Младший сын прайда Винк был физически слаб и, как мне теперь кажется, даже не слишком умён.

Но зачем ему жить как-то иначе? Для него я, подруга далёкого детства, была чем-то вроде сказочной феи, пленённой злыми врагами. А он меня жаждал спасать, побеждая вселенское зло. Весь прекрасный такой, очень сильный и смелый.

И совершенно неважно, что с феей там будет в счастливом конце.

Мне казалось, что всё уже сказано, эти двери закрыты, долгов не осталось. Меня здесь ничего не держало. Влачить годы существования в замке, жить в вязкой паутине ненависти, лжи и зависти? Нет, этого я не хотела. Детство закончилось, выбор мой сделан. Выйти замуж за любимого человека наследнице обедневшего прайда правителей всё равно не дадут, да и где его взять, подскажите? Пусть мой титул даст шанс на счастье девочкам-полукровкам. У них шансов больше, богатые белоголовые родственники будут довольны.

Так тому и бывать, достаточно думать об этом!

Спустя ровно тридцать имперских минут заглянувшая в купальню Куста застала меня прямо сидящей в центре круглого бассейна. Сквозь плотную пелену пара, собравшегося над горячей солёной водой, ей было не видно моих «горьких девичьих слёз».

Только плакала, сжав зубы, губы в кровь искусав, Нэрис Рейн от бессилия и от злости. Никому не позволю сломать себя. Путь впереди – монастырь, но это мой личный выбор. Пусть и сделанный под давлением сложившихся обстоятельств.

Голова моя вдруг разболелась отчаянно, в глазах потемнело, и поток ледяной воды, обрушенный на многострадальный мой бритый затылок, стал самой последней каплей в переполненной чаше терпения.

Тихо охнула, хватаясь за свежие швы, выступающие выпуклым валиком прямо на темечке, и медленно сползла на пол купальни.

Позорище-то какое. Нас с детства учили твёрдо стоять на ногах, сосредотачиваться, ожидая удара холодной воды, дышать глубоко, закрывая глаза. А я… Почему-то не получалось сегодня быть сильной. Последним, что я увидела, стала распахнутая настежь дверь и Куста, почему-то стремительно из неё выбежавшая.

Бросила, старая пакость. Когда нет нужды, она нос свой суёт во все щели, а тут…

Больше мысли не думались, навалилась пугающая чернота, и последние пару мгновений сознание удерживала только острая боль в подреберье. Миг – и она отступила.

Надо же, кажется, обморок… Первый раз в жизни.

Очень несвоевременно.

❂❂❂

¹Лак – денежная единица мира Лиглы. Представляет собой гладкие диски, выточенные из драгоценных и полудрагоценных камней. Были в ходу у местного населения ещё до начала колонизации планеты.

² Болотный сом – крупный змееобразный зверь с драгоценным мехом. Очень редок. Белый мех сома не изнашивался столетиями, грел в холод и спасал в жару, не промокал и обладал антисептическими свойствами.

❂❂❂

Планета Лигла, или Кеплер D. Планетарная система двойной звёздной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя.

– Как тебе вообще пришло это в голову?! – прогремевший прямёхонько над моей головой громкий рык был способен, казалось, поднять даже мёртвого.

Узнав этот голос, я не спешила открывать глаза. Полежу-ка я в качестве интерьера пока.

Либерум Рейн – мой кровный папенька и глава прайда Рейн – снизошёл до своей старшей дочери. Неожиданно, вдруг. Ради этого стоило первый раз в жизни грохнуться в обморок.

– Халм Либерум, но нельзя же спускаться к мужчинам немытой! – совершенно иначе звучал голос Кусты. В разговоре с отцом она всхлипывала тихо и подобострастно, даже немножко поскуливала.

В ответ он опять зарычал. Отец это прекрасно умеет, все знают. Недаром он столько лет был главой пусть теперь и утратившего свои былые позиции, но всё ещё правящего прайда. Член Золотого круга, имеющий право неоспоримого вето. Сейчас начнёт кидаться попавшими под руку предметами, топать ногами и рвать из окладистой бороды кудрявые тёмные волосы. Можно смело считать до пяти. Как же он предсказуем…

Раз.

Как я и думала, первой в старуху стремительно полетела старинная ваза. Как я поняла? По напряжённому кряхтению её поднимающего отца и по жуткому грохоту от падения. Здоровенная. Значит, меня принесли сразу в большую столовую. Увлекательный и драматичный спектакль в самом разгаре, прима лежит живописно на… Судя по мягким подушкам, на старом отцовском диване. Моё бренное тело завёрнуто в толстую чёрную шкуру и… всё. Хорошая ваза была, два раза её уже склеивали по кусочкам.

Два.

Громкий грохот и звон разлетающихся осколков возвестил о безвременной гибели нового зеркала. Это правильно, я терпеть его не могла. Оно даже меня умудрялось полнить. А уж Алана к нему даже не подходила. Тихонечко пошевелясь, окончательно убедилась в одной очень важной и невероятно смущающей детали.

Меня голой сюда притащили. Потрясающе! Почему же в гостиную, а не на старую площадь перед воротами в замок? Там народу побольше, и точно уже не сбежать.

Три.

Поразмыслив немного и выслушав визги служанки, сопровождавшие грохот разбитых предметов, я трезво решила в себя до времени не приходить. Воздержусь, извините.

Сейчас приползёт старый лекарь, будет долго шипеть и ругаться, жаловаться на все многочисленные свои хвори, потом на злых родственников, потом велит унести меня в лекарскую. Прекрасно! Вот туда мне и нужно. Папеньку не допустят в святая святых эскулапа. Там, за стальным стеллажом, в узкой нише стоит замечательная бутыль. Лекарь наш пуще верной супруги любит её содержимое. А глава прайда Рейн, в свою очередь, каждой клеточкой кожи своего крупного организма чувствует алкоголь. Нет, туда его точно не пустят! Лишиться целого литра столетнего виски наш доктор не может никак. Абсолютно исключено.

Четыре.

Но мечтам моим не суждено было сбыться. А ведь так хорошо всё продумано было.

– Что здесь происходит? – громко раздался густой женский голос тоном твёрдым и не терпящим возражений. Все явно вздрогнули. Даже я удержалась с немалым трудом.

Алана, моя мачеха, вторая жена главы прайда Рейнов, была женщиной очень практичной, но строгой.

Как мне позже рассказывали, овдовев внезапно и скоропостижно, безутешный отец очень скоро взял в жёны единственную наследницу богатого и преуспевающего прайда Слейнов.

Полукровки. Из тех, кто получил паспорт прайда из рук последнего конунга¹, известного прогрессивными, а если точнее, практичными взглядами. Они уже долгие годы занимались мелкой внутренней торговлей. И как-то незаметно для всех порты всех островов континента перешли в руки Слейнов. Очень удачная партия. Так мелкий торгаш стал каданом².

За Алану наш прайд получил баснословные бонусы. А рождение дочерей окончательно обещало поправить дела прайда Рейн. Только вот, как обычно бывает, когда дела ведешь с торгашами, последнее утверждение оказалось с одной, очень важной поправкой.

«Если малышки получат права на достойную жизнь.»

Так звучало условие дедушки Ваннера Слейн. И главным препятствием на пути его исполнения оказалась несчастная я. Единственным, говоря откровенно, ведь девчушки росли и красивыми, и смышлёными, взяв от обоих родителей лучшее, что в тех было.

Что такое какая-то Нэрис в сравнении с судьбами целого прайда? У меня осталось в живых ещё шестеро братьев, которым пристало жениться. К тому же, в отличие от сестриц, я достоинствами не блистала.

Скромный рост, тихий голос. Глаза, «от робкого взгляда которых хотелось отдать кошелёк сразу, быстро и только из жалости», – так описал меня старый друг Диль.

Зеркала замка Рейн могли сюда только добавить хрупкие девичьи плечи, разительно контрастировавшие с крутыми перекатами женственных форм – нескромным наследием матушки. Всё это странно смотрелось на тоненьких, как у летучей козы, ножках.