— За что, позвольте спросить? За то, что меня заперли тут по приказу вашего отца? — он прикусил язык, пожалев о вырвавшихся словах — ведь собирался же очаровывать её любой ценой! — да и не было у него больше к ней ни капли злости.

Но Эрика потупилась, словно приняла на себя часть отцовской вины:

— Наверное, он не мог иначе… ведь вы же государственный преступ… Нет, что я говорю… Не за это! За то, что я вчера явилась сюда, как в зверинец. Вернее, заставила вас так думать. Я не хотела. Я слышала о вас удивительные вещи. Вы не… — она запнулась, взволнованно глотнула и продолжила: — Вы не экзотическая тварь! Вы защитник униженных и слабых. Все знают, скольким людям вы помогли в беде! — она вздохнула и подняла глаза. — Я… восхищаюсь вами. Вы верите мне, Многоликий? Вы на меня не сердитесь?

Правду она сказала или нет, в любом случае, чувствовать себя романтическим героем ему нравилось гораздо больше, чем экспонатом паноптикума. Не говоря уже о том, что приблизить его к освобождению могло только первое, а никак не второе. Он пожал плечами:

— Верю, ваше высочество. Не сержусь. И вы меня тоже простите!

— А мне-то за что вас прощать?! — изумилась она.

— За то, что я был с вами груб. И за то, что не стал скрывать… что догадался о вашем Даре.

Она смущённо порозовела, от чего стала ещё милее, в её улыбке появилось лукавство:

— Вы же обещали, что никому не скажете.

— Не скажу, — серьёзно подтвердил он.

— Вы первый, кто узнал мою тайну. Знаете, я думала, умру от страха, если это однажды случится… но почему-то не умерла. Будто так и надо, что вы её знаете.

— Неужели совсем меня не боитесь?

— Нисколько. О том, что вы человек слова, не писал разве что «Вестник Короны».

Она посмотрела в его глаза своими лучистыми синими глазами, а потом перевела взгляд ему за спину — и перестала улыбаться.

— А теперь, сударь, объясните мне, что это такое!

— Вы о мебели, ваше высочество? Да, со вчерашнего дня её у меня несколько прибавилось…

Принцесса нахмурилась.

— Всё правильно. Вам поставили кровать… и стол… и всё остальное… и дали тёплую одежду… Но эти странные штуки, — тонким пальчиком она указала на арсенал Манганы, — зачем они здесь нужны?

Слабенькое, едва уловимое предчувствие, которое страшно было спугнуть, которому страшно было поверить, зашевелилось в груди у пленника.

— Видите ли, господин Придворный Маг оборудовал здесь свою лабораторию, — осторожно произнёс он.

— Потрошитель? Здесь? Зачем?! — ахнула девушка. — Только не говорите мне, что этот вивисектор…

— Именно так: он пользуется случаем исследовать мои способности.

— И вы согласились? Но почему?!

— Потому что не хотел превратиться в глыбу льда в этой паршивой яме.

На лице у Эрики было написано отчаянное непонимание.

— В глыбу льда? О чём вы, Многоликий? Вас будут судить… Видимо, вы это заслужили… но вряд ли приговорят к…

— Меня уже приговорили, ваше высочество. Тогда, когда я отказался пойти на службу к Королю. А что касается моих заслуг… думайте что хотите, но я-то знаю, что никого не убивал и не участвовал ни в каких заговорах.

— Но как же так? — Принцесса судорожно сжала руки, костяшки пальцев побелели. — Папа не мог… если вы невиновны, он не стал бы…

Предчувствие стремительно крепло.

— Я виновен, — ровным голосом сказал Феликс, — И вы знаете, в чём моя вина. Я делал то, от чего отказалось королевское правосудие — защищал бедных и слабых. И подрывал тем самым авторитет Короны в глазах богатых и сильных. Чего стоит власть Скагера, если он не может найти на меня управу? — Многоликий перевёл дыхание и закончил: — Его величество, полагаю, с удовольствием приказал бы убить меня при поимке. Но у Манганы были другие планы.

— Чушь какая-то! — вымолвила Эрика. — Не может этого быть. Но если вы меня и обманываете…

— Не обманываю.

— …Если вы меня и обманываете, позволить Потрошителю ставить на вас опыты… — голос у неё задрожал и сорвался. — Я помогу вам сбежать! Что для этого нужно? Открыть клетку?..

— Клетку открывать бесполезно, — покачал головой Феликс. — Вы видите — я прикован к стене этой цепью. Но если её разрубить, я всё равно не смогу отсюда выбраться — дюжина молодчиков наверняка охраняет дверь в подземелье.

Принцесса покосилась в сторону упомянутой двери.

— Судя по тому, что вам уже дважды никто не помешал ко мне прийти, охрану поставили снаружи, из внутренних переходов тут никого не ждали, — уточнил он. — А вашим путём…

— Моим путём в человеческом обличье вы не пройдёте, — кивнула она. — Там колодцы. Так что же делать, Многоликий?

— Снять пояс, — ответил он, трепеща от волнения.

— Каким образом? — озадаченно поморгала Эрика. — Отмычкой? У меня нет с собой даже шпильки, но…

— Волшебный замок шпилькой не откроешь, ваше высочество, вы же понимаете, — пленнику наконец-то удалось растянуть губы в улыбке. — Нужен ключ… и хранится он, я думаю, у самого Короля.

Где-то недалеко стукнуло, оба одновременно вздрогнули от этого звука.

— Он необычный… с одной стороны как камыш, с другой стороны как стрела… — торопясь, сумбурно объяснил Многоликий.

— Я принесу вам ключ, обещаю! — порывисто прошептала Принцесса и упорхнула.

в которой Принцесса беседует по душам с принцем Акселем и держит данное ею слово, а Многоликий открывает Придворному Магу многое, чтобы тот не успел узнать малое

Эрика была готова отправиться на поиски ключа тем же вечером, сразу, как возвратилась из подземелья, но в Кедровом кабинете, окно которого было видно из её башни, всё горел и горел свет. Отец не то засиделся за работой, не то принимал какого-то позднего посетителя, не то просто-напросто позабыл выключить лампу — но, так или иначе, идти сейчас к нему в кабинет было нельзя. То и дело поглядывая сквозь метель на занавешенное плотными тёмно-зелёными шторами окно на первом этаже соседнего здания, Принцесса размышляла, у отца ли, в самом деле, лежит то, что ей нужно. Король, начисто лишённый какой бы то ни было Одарённости, суеверно сторонился магических предметов — вряд ли он станет носить один из них при себе, даже такой ценный, как ключ от свободы Многоликого. В кабинете надёжное место для ключа, конечно, найдётся, но, может, папа предпочёл передать его на хранение Мангане? Это бы сильно осложнило задачу… как проникнуть в покои Придворного Мага, а тем более, обыскать его самого, Эрика пока не придумала. Но не стоит забегать вперёд, решила она, сначала всё же нужно проверить кабинет.

Принцесса ждала и ждала. Замок Эск медленно погружался в сон, окна гасли одно за другим, а зелёный прямоугольник упорно продолжал светиться. Вернулась разрумяненная с мороза, пахнущая снегом и лошадьми и вполне довольная жизнью Валькирия, расторопно приготовила ванну, расстелила принцессину постель, разворошила остывающую печь и подбросила в неё дров. Эрика, погружённая в свои мысли, едва заметила, как хлопотала горничная. Закончив, та вынуждена была несколько раз повторить:

— Ваше высочество, что-нибудь ещё нужно? — прежде чем получила рассеянный ответ:

— Ничего, Вальда, ничего, доброй ночи…

«Доброй ночи» означало «до завтра» — комната горничной находилась в той же башне этажом ниже, но по ночам деликатная Принцесса прислугу тревожила крайне редко.

Час проходил за часом, окно Кедрового кабинета по-прежнему горело. В правильности своего решения — помочь «государственному преступнику» совершить побег — Эрика не сомневалась ни секунды. Ни один человек, что бы он ни натворил, не заслуживает того, чтобы попасть в лапы к Мангане! Когда она вспоминала дурные и мрачные слухи, окружавшие неприметную с виду персону Придворного Мага, к горлу подступала тошнота — обитателям Замка прозвище «Потрошитель» было известно столь же хорошо, как и простому люду по ту сторону крепостной стены. Зловещие же и странные устройства, увиденные Эрикой сегодня в подземелье, стали для неё вещественным подтверждением слухов.