— Тайрен, что ты творишь?

— Майор, и всё-таки я бы обратил внимание…

Томлин одним движением раскрытой ладони заставил Ковальского заткнуться, и тот послушно отправился к Ламарку, что-то тому вполголоса выговаривая.

Между тем несущая матрица ловушки уже благополучно мерцала в недрах гемисферы, огромной пращой захлёстываясь вокруг траектории беглых катеров. Те даже не пытались увернуться, словно понимая бессмысленность лишних трепыханий. Если Томлин хоть немного знал Дайса и Тайрена, то подобный фатализм был вовсе не в их духе. Значит, они по-прежнему следуют изначальному плану. Но какому?

— Дайс, Тайрен, Хиллари, последний вызов. Ложитесь в дрейф, или я буду вынужден вас обездвижить.

— Делай, что должен, майор. Только не прикрывайся тем, что тебя вынудили. Прими уже решение и действуй.

— Апро, коммандер.

Ловушка послушно вспыхнула от пролившихся на неё живительных петаджоулей и начала стремительно затягиваться.

Одновременно объединённая воедино тройка катеров синхронно врубила трёпаный прожиг на прыжок. Умно. Номер, конечно, одноразовый, и не догадайся Томлин заранее дать команду на обсчёт энерговооружённости, могло и сработать.

— Доктор Ламарк, фиксация цели.

— Ты уверен, майор?

— Выполнять.

— Апро, сорр.

Свёрнутый плотный кокон полей одним движением затянулся, лишая цель подвижности.

В этот момент рвануло.

Выглядело это как яркая звезда в глубинах гемисферы, разом затмившая всё вокруг.

Когда доли секунды спустя она, остыв, растворилась в ледяном пространстве космоса, вокруг были различимы лишь обрывки ловушки и мелкие ошмётки дебриса. Маркеры катеров исчезли.

В кают-кампании воцарилась гробовая тишина.

— Ламарк, какого это было?..

— Не могу знать. Паттерны излучения анализируются. Но, похоже, они запустили проецирование прямо внутри кокона, не дожидаясь выхода на режим.

Томлин пытался понять и не мог.

— Это точно не результат воздействия нашей ловушки?

— Негатив, контакта не было.

— Они же знали, что режим не достигнут?

— Судя по всему, да.

— Так зачем?!

Голос Томлина едва не сорвался на крик.

— Не могу знать, сорр.

Безумие, вся эта экспедиция была сущим безумием.

— Тайрен, Дайс, Хиллари, эффектор, советник, кто-нибудь, здесь Томлин.

Молчание.

А ты чего ждал, чудес не бывает, вместо того, чтобы быть потраченными на проецирование, все петаджоули накопителей единомоментно обратились в излучение.

Погодите…

— Доктор, а зачем им вообще было прыгать?

— Не могу знать.

— Ковальский, не молчите, они же прорывались к фокусу, у катеров есть только пассивный прожиг, энергии в накопителях на два не хватит, да и видели же они, что случилось с нашим зондом. Это похоже на самоубийство, зачем, тьма их побери!

И тут его осенило.

— Доктор Ламарк, натрави на это место максимальный диапазон детекторной сети. Пусть твои мозголомы ищут хоть что-нибудь, движущееся к фокусу, и быстрее!

Тот посмотрел на Томлина с недоумением, но спорить не стал.

Гемисфера зажила своей жизнью, стали мелькать какие-то таблицы спектрограмм и корреляций, разноцветной рябью принялись надеваться скины радио-, нейтринного и гравидиапазонов, наконец, спустя томительных полминуты, маркер снова всплыл.

— Майор, это третий катер. Статистика по массе разлетающихся осколков примерно соответствует остальным двум.

— Значит, они нас всё-таки обвели вокруг пальца. Сколько до фокуса?

— При текущем ходе, мин-две-мин, не больше.

— Успеем повторно развернуть ловушку?

— Развернуть не проблема, спозиционировать не успеем, да ко всему так близко к фокусу…

Томлин задумался.

— Майор, прикажете сбивать?

Вопрос.

Хор-роший. Вопрос.

Тьма тебя побери, Тайрен. Хотя конкретно ты наверняка уже так и так труп.

— Негатив, капитан. Всем сквадам отбой боевой тревоги. Продолжать наблюдения за фокусом.

Томлин устало уселся обратно в кресло, громыхнув сочленениями «защитника». Кресло застонало, но снова выдержало.

— Майор, послушайте меня, наконец.

— Астрогатор, что вам.

— Мы не того опасаемся. Фокус явно убегает, так?

— Ну?

— Он убегает не от нас, майор. Всё это время его ускорение было направлено совсем в другую сторону, и даже когда к нему приблизился катер…

Он продолжал прежний курс, практически перпендикулярно к видимой угрозе.

Томлин немедленно активировал канал.

— Катер, здесь Томлин. Отговаривать я вас больше не стану, но если вы знаете что-то такое о фокусе или о странном поведении дронов во время проецирования, что нам не известно…

— Здесь эффектор Превиос. Майор, уже поздно. К сожалению, мы вам уже ничем помочь не можем. У нас своя цель. Прощайте.

Томлин оглядел собравшихся. Оба молчали.

Маркер катера вплотную приблизился к самой границе фокуса и тотчас пропал из проекционного пространства.

— Доктор?

— Никаких видимых артефактов, топология в норме, во всех спектрах та же картина, что и раньше. Даже траектория фокуса прежняя. Во всяком случае, коллапсары, квазары, кварковые, нейтронные звёзды и прочая астроинженерия оттуда не лезет. Вон у нас специалист сидит, подтвердите, Ковальский.

Тот молча пожал плечами.

И тут врубилась корабельная сирена.

Это квол анализатора гравиакустики. Он что-то услышал, достаточно громкое, чтобы поднять тревогу.

Вот так уже становится куда понятнее.

— Астрогатор, сколько у нас на борту эксаджоулей и как долго вы сможете нас всех прикрывать своим внешним щитом?

Ковальский в ответ только нахмурился.

Кажется, они и правда угодили в какую-то хитрую ловушку. И она ещё только продолжала захлопываться.

Молчание Акэнобо било по ушам контр-адмирала сильнее, чем любые крики.

Пока ордер разворачивался для нового захода, было самое время обсудить тактику, но майор упорно продолжал делать вид, что полностью занят тактическим управлением флагшипом, и в канал не стучался. В какой-то степени это было правдой — и без того измотанный старпом Коё вместе со своими навигаторами постоянно требовал контроля команд, не говоря уже об аналитиках штаб-капитана Сададзи, которые ещё на прошлом заходе, уйдя на экстренную премедикацию, по очереди гасли на общей схеме командной цепочки.

Но в этом молчании было нечто большее, гораздо большее.

ПЛК «Тимберли Хаунтед», «Альвхейм», «Адонай» и «Упанаяна» — вот всё, что осталось под его командованием от Лидийского крыла, о судьбе остальных крафтов контр-адмирал не знал ровным счётом ничего. Не лучшее положение, в которое можно было завести собственный флот. Что толку в прежних соображениях, если сейчас ты стоишь перед голыми фактами — четыре первторанга застряли в недрах ненавистного дипа, продолжая ежесекундно набирать свои миллизиверты и терять эксаджоули в накопителях, а результата всё не было.

За спиной у них было уже три попытки проецирования в субсвет, и все три попытки были неудачными.

Финнеан, поморщившись, переключил гемисферу в режим прямой проекции, и сам поразился увиденному.

Обычно плотно заселённое фрактальными плетьми топологическое пространство дипа было едва узнаваемо. Лишь тени былых яростных штормов мерцали вокруг, едва-едва колебля жирные балжи тёмных течений.

Дип, словно испугавшись собственной былой ярости, истаял, рассыпался на отдельные фрактальные завитки, оставив навигаторам для обозрения лишь титанические «обратные пузыри» да далёкое отражение выступа Цепи у Ворот Танно. И в этой непривычной пустоте, в этом холодном спокойствии таилось нечто сокрытое от глаз, коварное и, по всей видимости, совершенно пустое.

То, что им никак не давало закончить миссию.

А как удачно начинался этот затянувшийся прыжок.

Идеальное проецирование, приличный запас по энерговооружённости, симметричный ордер в построении «ромб», почти никаких допусков по напряжениям внешних полей, формирующих вокруг четвёрки первторангов пузырь физического пространства. Классика активного прыжка, как по учебнику.