Бойня Тысячелетия артманов ничему не научила, и уже даже их Воины, похоже, окончательно перестали контролировать экспансионистские порывы собственной расы.

Илиа Фейи смотрел на то, с какой яростью артманы внутри гемисферы продолжали сражаться с неизбежным, имея под рукой лишь свои грубые крафты, годящиеся для освоения пространства разве что собственно номинальной энерговооружённостью, но никак не соответствующие в техническом плане уровню космической цивилизации галактического уровня. Где-то в душе у летящего начинало теплиться нечто вроде сочувствия.

Они были лишь дурной порослью, которая сумела пробиться к свету сквозь мёртвый бетон, и то ей в этом сильно помогли. Да, те самые так ненавидимые вами «спасители». Расчистили для вас деляночку, дали в руки способ перемещаться между звёзд, чтобы не за время жизни целого поколения, а дальше сами.

Вот они и. Сами.

Не удивляйтесь теперь, что народишко получился в итоге ершистый и злой.

Между тем в секторе огневого контакта флот Финнеана постепенно терял запасы эксаджоулей, а забросить новые якоря в текущем положении было весьма проблематично, если не сказать невозможно, оставаться же на месте означало гарантированно словить ответку, со всеми вытекающими. Пора было контр-адмиралу выбирать, то ли стоять так, в надежде, что угроза иссякнет раньше, чем погаснут щиты, то ли всё-таки пробивать себе новый коридор и уходить. То и другое грозило потерей значительной части флота, артманам кровь из рострума нужна была тактическая информация, но пока файервол из математической абстракции был превращён в натуральную стену огня — это было, мягко говоря, затруднительно.

Они с самого начала плотного огневого контакта в буквальном смысле ничего не видели у себя под носом.

Когда впоследствии Илиа Фейи спрашивали, что подтолкнуло его на подобный шаг, он и сам не знал, что ответить. Наверное, это был бредивший в лазарете артман. Во всяком случае, вид плюющихся огнём железных громадин в недрах тактической гемисферы вряд ли был настолько завораживающим, чтобы заставить шпиона сделать то, чего он делать не должен был ни при каких обстоятельствах. Вмешаться.

Всего-то — одно короткое сообщение, констатирующее факт, что сюда с «Тсурифы-6» пробивается Воин со своим флотом. Но уже секунду спустя Илиа Фейи сам понял, что натворил.

Несмотря на всю декогеренцию, Воин в любой момент мог и сам отправить то же сообщение с такого же «Лебедя». И оно уже пару часов как было бы доставлено. Но не сделал этого. И только дальнейшие события подтвердили, что он был в итоге прав.

Но сделанного не вернёшь, Илиа Фейи запоздало метался по рубке, пытаясь сообразить, чем всё это теперь может закончиться. А реакция уже пошла, флот Финнеана, словно разом приняв какое-то решение, начал перестраивать свой ордер фронтом в направлении тех самых таинственных координат, готовясь к контратаке.

Куда? Куда вы! Я же совсем не это имел в виду…

Илиа Фейи устало смахнул одним фаланкс схему сражения.

Ничего уже с этим не поделаешь. Прав он был или не прав, когда поддался минутной слабости — пожалел артманов — теперь им самим предстояло решить свою судьбу. На свой артманский манер. А тяжесть содеянного навсегда останется на плечах летящего.

И то сказать, вряд ли Финнеан проговорится о полученном им в разгаре боя сообщении из недр пустотности, а кроме него…

Святые небеса, вот до чего Илиа Фейи опустился.

Если бы ему когда-нибудь сказали, что жизнь среди артманов доведёт его до мыслей о прямой лжи, то есть даже не просто о преднамеренном сокрытии правды, а об умышленном её искажении, Илиа Фейи рассмеялся бы ему в рострум. Летящие не лгут. И не выгораживают себя. И много чего ещё «не».

Разумеется, пункт о прямом вмешательстве в события подробнейшим образом войдёт в ближайший отчёт. А там пусть в Гнезде решают, что с этим знанием делать. Может, хоть такое происшествие заставит их, наконец, ответить на его депеши.

Когда-нибудь, по прошествии неотвратимой декогеренции в оба конца.

Бипедальная опора дробно рокотала когтями по покрытию палубы. Если бы не самозатягивающийся биополимер покрытия, внутренности «Лебедя» при таком обращении давно превратились бы в измочаленный насест, с которого клочьями бы свисала металлическая стружка. Эти штуки были рассчитаны на надёжное закрепление носителя на любой поверхности при рывках ускорений до двадцати «же», и по сути были больше похожи на плод женитьбы консервного ножа с электромагнитно-адгезивным[137]замком, нежели на индивидуальное средство перемещения. За прошедшие сезоны Илиа Фейи к ним привык, успев изрядно подзабыть, каково это, ходить на собственных двоих, но если он собирается сюда пустить артмана… если тот выживет, придётся не забыть перенастроить гравикомпенсаторы «Лебедя» на более щадящий режим, артман с его хлипкими мышцами от любого крошечного рывка мог улететь в переборку и там уже окончательно помазать лоб. Было бы обидно, ведь в него уже было вложено столько трудов.

Илиа Фейи фыркнул себе под нос. Артманы на поверку были такими хрупкими, что становилось непонятно, почему они вообще до сих пор не вымерли.

Разве что отсутствие прямого запрета на искусственное разведение клональных серий было тому причиной.

Летящий вздрогнул.

Разводить сотни и тысячи генетически идентичных особей для летящих было одной из худших форм видового грехопадения. Артманы этим не гнушались, даже его новый приятель Цзинь Цзиюнь тоже наверняка…

Илиа Фейи как мог тихо вошёл в лазарет (хотя получилось всё равно громогласное тум-блям-звяк металла о металл) и по-птичьи повертел там рострумом. Датчики биологической активности и медицинские анализаторы тут же принялись бомбардировать его подробными отчётами о состоянии пациента. Что-то про нефральное[138] поражение и печёночную недостаточность, что бы это ни значило.

Разбираться в артманской анатомии шпиону не улыбалось, да как-то и не рассчитывал Илиа Фейи на подобные обстоятельства.

Однако если судить по внешнему виду артмана, тот явно шёл на поправку.

Рёбра всё так же тяжко вздымались под обтянувшей их кожей, а грудь ходила ходуном от периодического сиплого кашля, но от былого посинения поверхностных слоёв не осталось и следа, а глаза пришедшего в себя Цзинь Цзиюня смотрели уже вполне осмысленно.

Ну, насколько Элиа Фейи мог судить.

Летящий как-то сам собой научился следить за этим взглядом, который как будто вечно смотрел куда-то мимо тебя, постоянно елозя вокруг непроизвольными движениями саккад и нистагма. Ко всему симметричные зрачки и неспособные к заметному осевому движению глаза делали этот взгляд каким-то особенно стеклянным. Органы зрения артманов на вкус летящих были сродни кукольным, но и к этому можно было привыкнуть.

— Ты способен общаться, человек Цзинь?

Летящий решил пока ограничиться общением через вокорр.

— Не Цзинь, птица. Цзинь Цзиюнь.

— Мне казалось… впрочем, ладно. Напомню тебе, меня зовут Илиа Фейи, но ты меня можешь звать иначе, для меня нет принципиальной разницы.

— Я буду звать тебя птицей.

— Как тебе будет удобно. Хотя с вашими террианскими птицами мы, летящие, находимся в ещё более дальнем родстве, чем вы с кишечно-полостными. Я интересовался, с точки зрения вашей систематики, мы относимся к родственному вам классу мезомицетозоев[139], на Старой Терре оставшихся на вторичных ролях, у нас же напротив — ваши опистоконтные[140] аналоги насчитывают в лучшем случае пару сотен видов, в основном ведущих паразитарно-симбиотические отношения с высшими животными.

— То есть ты у нас, как это, амёбогриб?

Илиа Фейи сморщил рострум. Артман оказался куда начитанней, чем предполагалось. Видимо, не только шпиону летящих нечем было заняться между вахтами.