(Лудди́ты (англ. luddites) — участники стихийных протестов первой четверти XIX века против внедрения машин в ходе промышленной революции в Англии. С точки зрения луддитов, машины вытесняли из производства людей, что приводило к технологической безработице. Часто протест выражался в погромах и разрушении машин и оборудования.)

Время не стоит и чертовы машины уже повсюду. Буржуазия «отплатила» народу после последних выборов законом о работных домах, куда принудительно заключают безработных. В этих домах рабочих держат, точно в тюрьмах, в арестантских халатах, мужчин и женщин - отдельно. Людей заставляют делать тяжелую работу - дробить камни, рассучивать старые просмоленные корабельные канаты, отчего из-под ногтей идёт кровь. Эти дома прозвали «бастилиями для рабочих».

Англия на пороге революции. Народ требует поддержки, а он, несмотря на весь свой авторитет перед людьми уже год как закрылся в себе…

Внезапно Биф встрепенулся и изумленно округлил глаза. Что-то назревает. Что-то вот-вот произойдет. При этой мысли ему тут же вспомнился вчерашний разговор с Обрайтом (сейчас друг, вне всяких сомнений, собирается в новую экспедицию: с тех пор как учёные заметили странные изменения в климате, работы опытному проводнику прибавилось втройне), рассказ о его визите на Север и последующих тревогах. «Помнишь того чокнутого учёного? Снизерс кажется, — сказал Олбрайт. — Он бредил о новом Ледниковом периоде… Так вот сдаётся мне, что он был прав. Буквально носом чую!»

Теперь неладное чувствовал и Биф: наверное, так — каждой косточкой — чувствуют приближение шторма старые моряки. Сердце слегка заныло, предчувствуя беду. Пожалуй, с утренним ритуалом придется повременить.

Хотя…

В дверь постучал один из самых доверенных его слуг, управляющий Бэйли Миллз.

— Доброе утро, сэр, — заговорил он заходя в комнату с начищенным медным подносом, — ваш утренний чай, сэр.

Погруженный в думы, Додсон даже не взглянул на дворецкого:

— Доброе утро, старина, — проворчал он. — Разве… разве вчера я не поменял своё утренне меню?

— К сожалению, все верно, сэр, — ответил Бэйли; он освободил на столе место для подноса, составил на стол стакан и бутылку отборного виски. — Позвольте старому консерватору называть вещи так, как он называл их всю свою осознанную жизнь.

Услышав знакомый звон, Биф улыбнулся и наконец взглянул на Бэйли.

Казалось, управляющий чем-то обеспокоен.

— Не стоит так волноваться. Я ещё не стал законченным пьяницей.

С этими словами сэр Додсон подошёл к столу и плеснул пол стаканчика.

— Если позволите, сэр...

— Конечно!

— С тех пор как умер сэр Морган… репутация семьи Додсон несомненно оставляет желать лучшего: вы начали пить, до сих пор не обзавелись женой и в утренней газете вновь мелькает ваше имя. Вот-вот верхняя палата вас на клочки разорвёт. Но…

Биф задержал стакан на пути ко рту.

— И… в чём же дело? Люди опять бунтуют?

Управляющий положил свежую газету на стол:

— Сегодня городу не до политических амбиций…

Через четверть часа Биф уже торопился по улицам Лондона к эстуарию Темзы, а два нищих мальца Альфред и Робин (глаза и уши в большом городе) разнюхивали дорогу. Эти проворные соглядатаи прошуршали каждую лазейку в городе, а значит знали как избежать нежелательных встреч с хранителями правопорядка и куда более продажными личностями. Всё, что им было нужно, так это получить сигнал от своих друзей промышляющих по городу и тут же указать Бифу верный путь.

Не то чтобы у герцога были какие-либо проблемы с законом… Но в последнее время его авторитет в городе значительно упал, а у семьи Додсон везде найдётся пара-тройка врагов, которые не упустят шанс воспользоваться радикальными методами.

Всюду грохотали заводы и станки. В центре города конечно не увидеть огромных шагающих машин, но более мобильные и разнообразные «мини-автоматоны» двигались по заранее запрограммированным маршрутам и добавляли и без того задымлённому городу ежесекундную порцию дыма, запаха и пара.

Лето и машины…

Сам не зная почему, перед выходом он накинул двубортный редингот и распорядился закупить как можно больше дров и угля во дворец, а также проверить состояние каминов и печек. В Лондоне уже долгое время правил зной. Однако почему Бифу вдруг стало прохладно? Конечно, Додсон знал о том, что в мире происходит какая-то чертовщина. Но неужели написанное в газете правда?

«Никто не выжил»…

Биф резко отчитал себя за беспочвенные тревоги и ускорил шаг.

Погруженный в свои мысли, он уже приближался к причалам, пробираясь через толпу прохожих… Как вдруг столкнулся с крепким высоким мужчиной. Тут же рефлекторно Биф отскочил назад, сунув руку в глубокий карман. Однако миг спустя удивленно произнёс:

— Олбрайт?

Левую щеку человека пересекал уродливый рубец, так хорошо знакомый Додсону с детства.

— Биф! — улыбнувшись, воскликнул Джон. Его взгляд упал на руку товарища. — Неужели ты собрался выстрелить в меня?

Додсон улыбнулся в ответ, однако взгляд его так и остался предельно серьезным. Левая рука Олбрайта также слегка коснулась правого рукава. Биф знал — Джон всегда хранил там умело спрятанный кинжал.

— Нет! Конечно нет. Что… что ты здесь делаешь? Я думал, ты уже переправляешься через Ла-Манш, или сел на паром на Север…

— К черту! Ты читал газету? То-то же! Я хочу увидеть Это своими глазами. Альфред? Ты подрос с нашей последней встречи, парень!

За спиной Джона Биф заметил полицейский патруль и схватив друга за локоть, потянул в сторону причалов.

— Сожалею, но времени для любезностей у нас нет. Рад видеть тебя снова, пусть даже при таких обстоятельствах.

Когда путники обогнули длинный дом и вышли на главную набережную сперва ахнул Альфред, а после и остальные не веря своим глазам.

Когда-то Олбрайт храбро сражался с турками. Его глаза повидали едва ли не больше ужасов войны, чем он мог вынести. Он лицезрел города, крепости и даже собственный корабль, «Непримеримый», в огне. Он был свидетелем того, как в битве сходились не только пуля, штык и ядра, но и глицерин, и знал, что взрывчатка поражала свою цель также верно и жестоко, как и сталь. Его глаза видели жестокую смерть, в своих руках он держал жизни.

Но это…

Знаменитый пароход «Принцесса Виктория» пропавший несколько дней назад, сел на мель, а вся его обшивка и палуба были покрыты толстенным слоем льда! В то время как охваченный ужасом народ толпился на берегу, Скотленд-Ярд уже был на корабле, стараясь отбить от льда застывшие на месте окоченевшие трупы…

— Господь… — тихо произнёс Джон. — Неужели чёртов сукин сын был прав?

Внезапно небо на горизонте стало стремительно темнеть. Будто вот-вот на город обрушиться шторм или чего похуже…

Альфред дыхнул и изо рта пошёл пар. Ему одному вдруг стало чертовски холодно? И это в самый разгар лета!

— Дети… Уходим! — приказал Биф. — Черт возьми, Альфред! Немедленно!

Они поспешили обратно, свернули за угол и двинулись по оживленной улице, где уже вовсю чувствовался страх перед надвигающейся опасностью. Кто-то побежал домой, кто-то разинув рты молча наблюдали за небом, а кто-то и вовсе продолжал работу в своих лавках будто ничего не происходит.

— Всего лишь шторм! — отмахнулся старый моряки сам покосился на небо.

Оно стало черным. Угрожающим.

— Биф, — окликнул товарища Олбрайт, — я должен тебе кое-что рассказать.

— Слушаю.

— Я не мог об этом говорить… ну тайна, понимаешь? Да и хрен бы кто поверил в это… в общем, у меня есть план…

Но он так и не досказал, в чем состоит его план: за их спиной раздалось сдержанное покашливание, и, повернув одновременно головы, они увидели вышибалу Форда, агента верхней палаты, в компании трёх крепких ребят.

— Все в сборе, — Форд усмехнулся, зловеще растягивая губы под седыми усами. — И мои друзья находят, что время для нашего дела крайне удачное. Обойдёмся без глупостей, джентельмены…

Олбрайт прыснул.