А вот с темы «гражданской войны» Морозов быстро съехал. Только повторял свою мантру из интервью Дженнифер — «это было непонятное закрытое общество, и мы не можем быть уверены, что у них случилось и почему». Виктор решил, что профильные ученые все-таки что-то знают. А всем остальным хватает школьных учебников, формирующих «минимально приемлемый уровень знаний» и «непротиворечивую картину мира». Опять цитата, опять из интервью, и опять Морозов.

«Меньше знаешь — крепче спишь» — подумал Виктор. — «Больше знаешь — крепче пьешь…»

Вообще, главным заинтересованным лицом в этой истории был Вольфрам. Не исключено, что он видел падение Консорциума своими глазами, из первого ряда. И вряд ли просто стоял в сторонке, ой вряд ли. Но почему-то делал вид, что события почти столетней давности пора уже оставить в прошлом. Просто знает, что ничего уже не изменить? Возможно. Но захотел бы, если бы мог? Это уже другой вопрос.

* * *

На всякий случай Морозову Вольфрама представили как «господина Во». Сам Вольфрам это и придумал — сказал, что пользовался псевдонимом, когда несколько лет жил в Империи. Иоланту профессор вспомнил сам, а вот имена Виктора и Юми у него из головы вылетали постоянно. Хотя с Виктором он жил в одной каюте.

К слову, о каюте… На третий день Виктор взвыл. Сосед был невыносим. Морозов оказался помешан на чистоте. Тер тряпочкой любую грязь, которую видел. Или думал что видит. А потом бежал мыть руки, потому что тряпочка-то тоже грязная стала. Постоянно включал вентиляцию на максимум, чтобы воздух быстрее очищался. Из-за этого в каюте был сквозняк и холод. Виктор даже подумывал попросить Юми заблокировать настройки капитанским допуском, но опасался, что профессор скандал устроит. Каюта оказалась разделена ровно пополам, и на половину профессора заходить не полагалось — он начинал ворчать и тереть всё тряпочкой. При этом сам ходил где хотел, да и входная дверь оказалась на половине Виктора.

А еще он был очень требователен к режиму дня. А на «Кицунэ» это вообще больной вопрос — все подстраивались под Юми, а Юми даже малейшие намеки на жесткое расписание не воспринимала, делала что хотела и когда хотела. К счастью, у профессора не было обязанностей по кораблю. А вот у Виктора — были.

На третий день полета он сидел в обеденной зоне в пять часов утра — сменился с вахты и решил досидеть до полседьмого, чтобы профессор проснулся. Это было проще, чем с ним ругаться и из-за того, что дверью громко хлопнул. Пока заваривал «нектар богов», услышал шаги за спиной — Иоланта шла из своей каюты в душ. Явно специально — сейчас всю воду истратит, и к семи часам, когда профессор пойдет умываться, ему останется пара литров. Циклу очистки двух часов мало, даже с новыми фильтрами.

«Пусть воюют» — подумал Виктор, улыбнулся и отхлебнул «нектара богов». Когда еще получится вот так просто посидеть с кружкой относительно приличного кофе и спокойно подумать? А подумать было о чем. Критическая масса накопилась уже давно. А теперь Вольфрам озадачил этим «хранилищем номер восемь». Хотя сам не знает что в нем. А вот Виктор уже знал, и был абсолютно уверен — проблемы.

«Нектар богов» в кружке почти закончился, когда открылась дверь душевой и оттуда вышла Иоланта.

— А мне не заваришь? — спросила она.

— Почему нет? — ответил Виктор, не оборачиваясь.

Достал чистую кружку, сыпанул туда растворяшки, налил кипятка, обернулся… мда.

Иоланта действительно вышла из душа. Босиком и в трех полотенцах. Обычно девушки после душа эротично заворачиваются или в одно полотенце, или в два. Второе — на голове. Но корабельные полотенца довольно небольшие, а своё девушка то ли не взяла, то ли в каюте забыла. И ей просто не хватало длинны, чтобы завернуться — обхват груди великоват. Но Иоланта вышла из положения — одно полотенце обернула вокруг туловища ниже груди, второе — набросила на плечи, так что оно свисало вперед и даже что-то там немного закрывало. Ну и третье — на голову. Выглядело это сногсшибательно. Впрочем Иоланта всегда такая. И при этом спокойна, как будто на ней строгий костюм. Или вообще скафандр.

Подошла, взяла кружку, поблагодарила. Виктор даже не пытался смотреть в другую сторону.

— Смотрю, иммунитет выработал, — улыбнулась девушка.

— Не выработал, — ответил Виктор.

— Тогда я знаю, что ты сейчас скажешь, — вздохнула Иоланта. — Все так говорят.

— Тогда не буду говорить вслух, — ответил Виктор и отвернулся к кипятильнику, кофе заварить.

— Знаешь, грустно это, — вздохнула Иоланта.

Поставила кружку, оперлась на край стола и задумчиво посмотрела в потолок.

— Что именно?

— То, что все говорят, а ты не стал. Но подумал. Меня просто… боятся. Думают, что я не в их лиге. Даже те, у кого неплохие шансы.

— А Шульц чем не угодил? Жених завидный. Ты уникальная, ему интересно.

— Шульц — чудак, — хмыкнула Иоланта. — Любит всё уникальное, но… просто ставит на полочку и любуется. А я так не хочу.

— И тем не менее, ты стараешься ради него. Юми рассказала. Хочешь вместе с нами решить какую-нибудь уникальную загадку, принести ему, и может быть он тебя простит за тот случай.

Виктор изобразил пальцами выстрел из пистолета.

— Не напоминай, — Иоланта небрежно поправила полотенце на груди и потянулась за кружкой. — Я вела себя как курица тупая.

— Не буду комментировать, — улыбнулся Виктор.

— То есть я всё еще веду себя как курица? — рассмеялась девушка.

Виктор не стал отвечать.

— Что будет дальше? — спросила Иоланта.

— Долетим, откроем, узнаем… — вздохнул Виктор. — Хотя я почти уверен, что там будет.

— И что же?

— Проблемы. Ты улетишь к Шульцу с подарком, прощения просить. Юми засядет рисовать — у неё впечатлений море. Наш лысый многорукий друг получит своё… что бы там ни было. Надеюсь, оно не опасное, не запрещенное какими-нибудь конвенциями и вообще…

— А тебе зачем всё это? — вдруг спросила Иоланта.

«Честно говоря, это моя реплика,» — подумал Виктор. — «Ты можешь Юми по ушам проехать, но не мне. Прощения она хочет, как же… Шульц для тебя пройденный этап. Но тогда в чем твой интерес на самом деле?»

Он прикрыл лицо кружкой, чтобы не выдать себя мимикой, отпил немного кофе и спокойно ответил:

— Я просто денег хочу. И желательно побольше. А Вольфрам хорошо платит.

Хочешь убедительно соврать — говори правду. Или часть правды. И будь хуже ожиданий — так тебе легче поверят.

— Просто денег? — удивилась девушка.

— Я из-за этой истории потерял все, что имел, — мрачно вздохнул Виктор. — Со службы пришлось уйти. Денег нет. Вот только ботинки модные достались, по эксклюзивной скидке. Не стоило оно того. Так что если есть возможность срубить с этого хоть немного бабла…

«Давай, верь мне» — думал он. — «У тебя на лице написано разочарование. Но как раз в это ты поверишь легко. И еще скажешь, что так и знала. Но не вслух».

Внезапно открылась дверь лифта, и оттуда буквально вылетела Юми. Резко перешла на медленный шаг, и старательно сделала вид, будто только что увидела парочку с кофе.

— Ой, а что это вы здесь делаете? — с хитрым прищуром спросила она. — Да еще в таком виде?

— Кофе пьем, — спокойно ответил Виктор. — Тебе сделать?

— Не надо, — фыркнула Юми. — Иоланта, сходи… оденься.

— Можно я кофе допью, — отмахнулась Иоланта.

И поднесла к лицу кружку. Виктор был абсолютно уверен, что пустую. Сейчас Юми тоже это поймет, и начнется концерт. Но художница оказалась умнее.

— Виктор, — сказала она, чуть притопнув ножкой. — Надо поговорить!

— Ладно, — пожал плечами Виктор.

Вручил свою кружку Иоланте и направился вслед за Юми в капитанскую каюту. Художница пропустила его вперед, а сама зашла, закрыла дверь и привалилась к ней спиной, отрезая путь к отступлению.

— Итак, — улыбнулся Виктор. — Готов слушать, какой я козел. Где-то минуты две. Разрешаю покричать, тебе это очень нужно.