Рябинин повернулся к женщине, которая очень долго была мечтой всей его жизни, сейчас мечта стала реальностью. Но почему-то где-то на самом дне души он знал, что рок преследующий их любовь не отступил, в этом его убедила и реакция жены на рубашку с духами. Полина любила, в этом он не сомневался, но она не верила… Как бы от этого не было больно, она не верила. Роман видел в ее глазах страх и сомнение, он не мог с этим ничего поделать, где-то в бездонной голубизне ее взгляда, все еще жил обиженный ребенок, его слишком рано выбросило чужой волной на берег взрослой жизни. Он ошибся семь лет назад, предоставив ей выбор, она хотела чтобы ее опекали, баловали, заботились о ней. А получила, вместо всего этого, мужа с сомнительной репутацией игрока, авантюриста и к тому же еще и бабника. Как же ей объяснить: что изменилось абсолютно все, что смыслом всей его жизни была она одна, как подобрать такие слова, чтобы она поверила и успокоилась. Она права, он должен сказать ей все, секреты отравляли ей сердце ненужной тревогой, он должен рассказать о том: почему не был с ней в момент рождения их сына, куда так часто исчезал и почему вступил в отношения с Милой. Ей было мало того, что она знала, и это вполне понятно, она хотела чтобы в их семье не было тайн.
-Я расскажу тебе все, но тебе нужно кое-что знать.
Сердце Полины стучало через раз и помимо воли она испытывала сейчас совсем не то, что хотелось, больше всего на свете она боялась услышать что-то, могущее разрушить их хрупкий мир.
-Человек, который столько раз наносил мне удар в спину, к сожалению, пока мне не известен. Я не могу предугадать его следующий шаг. Но я почти уверен: на это раз его цель не я, точнее не я один, мы оба.
-Ему не может вечно удаваться сохранять инкогнито. Рано или поздно правда откроется. Я не буду говорить, что не испытываю страха, это глупо, конечно, я боюсь. Но пока мы вместе, он не победит.
По телу Ромы пробежал озноб, она сказала именно то, что было у него на сердце. Он привлек девушку к себе, их лица друг напротив друга почти соприкасались.
-Ты права, пока мы вместе. Но он ищет способ нас разлучить, и рубашка - тому доказательство.
Полине вдруг показалась: что на ясном ночном небе сверкнули ослепительные молнии, и в руках появилась дрожь.
-Все предугадать невозможно, мы можем защищаться от него физически: охрана, осторожность и так далее. Но сегодня я понял одну не слишком приятную истину: я не смогу защитить от него то, что мне дороже жизни и, боюсь, он об этом знает. Нашу любовь, твою любовь. Не смогу, если ты не позволишь мне это сделать.
Почему-то фонари сада больше не спасали от мрака, глаза Полины расширились от едва сдерживаемых слез, но она не хотела плакать. Это было такое странное чувство, точнее предчувствие, предчувствие потери… Словно бы сердце на секунду открыло дверь в ледяную холодную пустоту.
-Я не хочу тебя напугать. Я не хочу, чтобы ты страдала. Я не хочу возвращаться в наше тоскливое прошлое, но он жаждет именно этого. Поэтому я тебя прошу, дай мне шанс помешать ему. Я все в этой жизни могу потерять и начать с начала: деньги, компанию, репутацию. Но если я потеряю тебя, ничто не будет иметь смысла, лучше…
-Нет, – Полина приложила палец к его губам, –нет, не произноси…. Ты накличешь беду, – ее голос звучал почти шепотом, – я…. Я просто сошла с ума от ревности и страха, из-за этой дурацкой сорочки. Но дело не в ней, дело во мне. Я представила рядом с тобой другую женщину, точнее определенную женщину. Милу…
-Милу? – удивление в голосе Ромы лучше всяких слов успокоило Полину, – о Боже, Серж был прав, нужно было тебе сразу рассказать, но я не хотел, чтобы ты считала меня законченным подлецом.
-Потому что ты ее любил? – еле слышно спросила девушка, – Она нравилась тебе?
-Я никогда ее не любил и вообще ничего к ней не испытывал…. Это была просто сделка.. Я знаю: как отвратительно это звучит. Мила пришла в Дар солнца с координационной проверкой, у нас были недочеты, серьезные. Мы как раз только что осуществили перевозку для Феликса. Серж не мог давить на нее через свои каналы, а денег она не брала. Никогда не берет, принцип. Черт бы побрал этот принцип, – Рябинин боялся поднять глаза и посмотреть в лицо жене, – тогда, оставался один выход. Нам нужно было правильное заключение, никаких пятен на реноме холдинга и она его дала….
-Я поняла, – произнесла Полина.
Рома замолчал, понимая, что сейчас стало еще хуже.
-Из-за этого злосчастного контракта с Томасом, тебе пришлось….. я не могу даже представить: что ты при этом чувствовал...
-Я чувствовал себя подонком и сейчас чувствую также.
-Знаешь, эта стерва, ты меня прости за выражение, не казалась мне обиженной. Она была в ярости.
Рома заставил себя посмотреть Полине в глаза, и на сердце у него стало немного легче, в ее взгляде не было призрения или осуждения, скорее в нем полыхали озорные искорки.
-Естественно, она тоже ко мне любовью не пылала, даже взяла слово, что никто никогда не узнает, ее волновала только профессия. А когда ей отдали распоряжение о повторной проверке, она разозлилась, посчитав, что я ее подставил.
-Вот почему она так себя повела.
-Мне в страшном сне не могло присниться, что она тебе скажет.
-Неважно: что она мне сказала, неважно: откуда появилась эта рубашка. Ничего неважно, когда в тот день мне позвонил следователь и сказал, что твою машину нашли в заливе… Я думала, что умру.. Я понимала, что это конец… Что ничего больше не будет… На земле есть рай, он есть, но найти его самая большая милость, самый щедрый дар. Я нашла. Мой рай - это ты. Я никогда тебя не оставлю, даже если тебе так покажется, знай: это не так. Я просто не смогу, я поняла это в ту ночь.
Руки Ромы скользнули по ее плечам, опустились на талию и снова устремились вверх, лаская обнаженную спину, что позволяла сделать новая дизайнерская кофточка, закрывающая все только спереди. Его губы были восхитительно нежными, они ни на чем не настаивали, лишь предлагали, обещали, манили. Полина обняла его за шею, отвечая сначала осторожно, но огонь внутри нее нарастал: яркий, требовательный, неповторимый. И поцелуи становились другими, каждый из них обжигал, отмечая ее печатью власти. Когда-то она сказала ему: «Я хочу узнать: что значит быть твоей? Хочу твоих поцелуев, хочу твоих объятий, хочу твоей нежности». Она познала это в полной мере. И стало ясно лишь одно: созданный для нее единственный мужчина, был рядом. И это был ее собственный любимый муж. Но если он властвовал ее душой, то взамен давал ей такое же право обладания. Сегодня ее потрясло то, что он сказал, едва ли она знала еще одного мужчину, способного повторить эти слова, не боясь за свое самолюбие. Для ее мужа она была важнее, Полина поклялась себе, что больше никогда не заставит его испытывать неуверенность в ее чувствах и в ее доверии. Она не знала в тот момент, что судьба уже раскинула коварную сеть, способную разрушить и эту клятву, и полное счастья будущее.
» Глава 13
Исключительно престижный район Остоженки представлял Москву в самом идиллическом ракурсе. Паладин имел возможность убедиться в этом сам, подъезжая к элегантному белокаменному особняку, с кованными воротами, очень напоминавшими стиль города на Неве. Хмельницкий всегда хотел перебраться в Питер, но в итоге осел здесь. В районе, который в полном смысле этого слова позволял отключиться от всего, выпасть из стремительного темпа жизни в мегаполисе и уловить драгоценные минуты спокойствия и безмятежной жизни. Не говоря уже, о великолепных видах на Москву, именно такую, какой ее видят и знают во всем мире. Храм Христа Спасителя, монументальный кремль, памятник Петру Первому - то, что делает это район уникальным по историческому и архитектурному облику, с действительно захватывающей панорамой. Маша тоже когда-то жила с родителями здесь и то, что она, совершенно не задумываясь, променяла столичный райский уголок на северные дожди, в который раз заставило сердце Сержа дрогнуть. Но сейчас было не время думать о любви, ему предстоял сложный разговор, какими бы не были его отношения с Эдуардом Хмельницким - владельцем элитного клуба, где они были с Машей совсем недавно, просьба, с которой он решил к нему обратиться, была беспримерно нахальна. Эдуард Аганесович был в этом с Савицким согласен, ибо сверлил нежданного гостя задумчиво красноречивым взглядом. И Паладин, сидя на кожаном диване в неожиданно уютной гостиной, чувствовал себя мягко скажем не в своей тарелке.
