-Извините Елизавету, – произнесла Полина, усаживаясь напротив следователя на неожиданно удобный стул за небольшим столиком у окна, – она-мать, ей сейчас непросто.

Молодая женщина бросила беглый взгляд за стекло, опять начался дождь, он лил отвесной стеной, превращая лужи на тротуаре в один сплошной грязный поток, пузырился, пенился и пытался казалось проникнуть сквозь прозрачную преграду, прямо внутрь полупустого в этот ранний час помещения.

- Я понимаю, – мягко отозвался Павел, – однако, как вижу: ко всем вашим огорчениям я пришел добавить еще одно.

-Что случилось? – Поля перевела потемневший от плохо скрытого опасения взгляд на темноволосого мужчину, сидящего рядом.

-Экспертиза показала, что авария, в которую попал ваш муж, не была случайной.

-То есть, что вы хотите этим сказать, – машинально пробормотала девушка, ощутив, как предательский холодок пробежал вдоль спины, – Рома же... просто ехал на слишком большой скорости и не справился с управлением?

-К сожалению, не все так просто, – покачал головой Ермолов, – он действительно был прилично выпившим и превысил все допустимые пределы скорости, но затормозить не смог не поэтому. Тормозной шланг был подрезан намеренно, вашего мужа пытались убить, Полина, это установленный факт.

В наступившей за этими словами тишине слышался только шум дождя и быстрые удары ее сердца, в конце концов Полина, глубоко вздохнув, посмотрела следователю прямо в глаза.

-Мне бы хотелось сказать, что я этого не ожидала, но вы все равно мне не поверите, – голос молодой женщины сел и она безуспешно пыталась придать ему былой ровный тембр, – ни для кого не секрет, что Рома, - на секунду в воздухе повисла тревожная пауза, – относится к жизни как игре в рулетку. Или пан, или пропал. В этом, разумеется, есть и моя вина, но все же я не могу себе представить: что кто-то решился на такое?

-Решился, Полина, решился и осуществил свое намерение, и в свете последнего скажите мне вот что. Вы сами подозреваете кого-нибудь? Вы сказали, что ожидали чего-то подобного?- спокойно уточнил блюститель порядка.

-Правильнее будет сказать: я боялась, Павел. С самого дня нашей свадьбы и до этой минуты я боюсь, боюсь за нас, за нашего сына. А самое страшное, что я не могу определенно сказать, чего я боюсь. Но Рома твердо дал мне понять, что я не должна вмешиваться в его дела по бизнесу и я не вмешивалась.

-Вы считаете, что покушение связано с бизнесом вашего мужа? – мужчина посмотрел на нее испытующе.

-А вы считаете это сведением личных счетов? – мгновенно парировала Полина, отвечая на его взор прямо и без обиняков. – Я не буду вам врать, наш брак трещал по швам и, вообще, этот союз правильнее будет назвать безукоризненным деловым соглашением, чем семьей. Но если вы считаете, что я имею отношение к этому кошмару, то глубоко ошибаетесь. Речь идет о моем муже, об отце моего ребенка!

-А вам палец в рот не клади, – медленно выговорил Ермолов и неожиданно слегка улыбнулся, – нет, Полина, я не считаю, что вы имеете причастность к этой аварии.

-Почему?

-Расценивайте как профессиональное чутье и оно подсказывает мне, что ваш муж все еще в опасности.

Восковая бледность, залившая лицо молодой женщины после этого заявления, явилась  почти очевидным доказательством правильности вышеупомянутого чутья. 

-Господи Боже, неужели им мало того, что он находится между жизнью и смертью? – еле слышно прошептала девушка.

-Дело в том, что это покушение не первое, Полина, вы, разумеется, знаете о том, что год назад у Романа как бы случайно не раскрылся парашют во время очередного прыжка, а затем ваш супруг оказался в больнице с тяжелейшим отравлением?

Широко распахнувшиеся глаза, в коих еще блестели слезы, подсказали Павлу, что его собеседница слышит об этих событиях впервые.

-Я не знала об этом, – сдавленно отозвалась Поля. – Рома не делился со мной своими проблемами, - упавшим голосом продолжала она, – звучит странно, но мы практически и не жили вместе, его частые разъезды, командировки я воспринимала, как должное. Наш брак не был браком по любви.

Павел внимательно посмотрел на хрупкую красивую женщину, сидящую напротив. И то, с какой абсолютной искренностью она признавала несостоятельность своей жизни, заронило в его душе искру глубокого участия.

-Я помогу вам и вашему мужу, Полина, помогу, насколько это в моих силах, но скажите мне только одно, также честно, как говорили минуту назад. Вы сами хотите помочь Роману?

-Да! – ответ прозвучал, едва кончился вопрос. – Можете мне верить или не верить, я хочу помочь Роме и я помогу, что нужно сделать?

-Я вам верю, – отозвался Ермолов, – а сделать нужно вот что….

Взгляд Антона тоскливо скользил по просторному светлому кабинету, двум большим окнам с широкими подоконниками, уставленными горшочками цветов, добротному полу из ясеневых панелей, длинному во всю стену шкафу, в котором уютно устроились многочисленные томики книг, учебных пособий и всяких приятных глазу безделушек. Изредка взор замирал на его хозяйке, магнетически притягательной женщине, в чьих волосах словно путалось мягкое июльское солнце. Маша.... Самая близкая и, пожалуй, что самая непредсказуемая подруга Полины, числилась в этой клинике штатным психологом и натуру имела весьма противоречивую, если не сказать больше. 

В данный момент она явно пыталась справиться с давящим напряжением, спрятанным под пушистыми ресницами чудесных зеленых глаз. В конце концов Мария небрежно отбросила в сторону пухлый ежедневник и развернулась к окну, отметив про себя знакомый скрип кресла.

-Ты отказываешь мне в помощи? Я правильно тебя понял? – глухо поинтересовался Антон, скорее желая окончательно в этом убедиться, нежели хоть в чем-нибудь сомневаясь.

-Да, – просто отозвалась молодая женщина, сосредоточенно глядя на разлившийся за окнами ее офиса потоп , - ты правильно меня понял.

-А как же твой профессионализм? Твоя клятва Гиппократа? - откровенно цинично усмехнулся юноша.

-Первое правило любого врача - не навреди. А вмешиваться  в частную жизнь пациента или косвенно пытаться на нее повлиять - абсолютно недопустимо. Впрочем я скажу тебе больше, – Маша медленно поднялась и, развернувшись, встала прямо напротив своего собеседника, – Полина давно не мой пациент, она моя подруга.

-Тогда тем более, твой долг помешать подруге разрушить собственную жизнь в угоду интересам напыщенного франта, которому она совершенно безразлична, - нервно объявил Зарецкий.

-Это заключение умозрительно, – поморщившись как от зубной боли, возразила Мария, – ты проецирушь на Полину свои собственные сомнения и установки, а для отношений это почти всегда идет в минус. Прости, но сегодня мой график расписан буквально по минутам, не будем ходить вокруг да около, я  не стану вмешиваться в отношения Поли и ее мужа и это мое последнее слово.

-Что ж, в таком случае я постараюсь не тратить более ни секунды из твоего драгоценного времени, – насмешливо откликнулся Антон, тоже поднявшись с места.

-Буду очень признательна тебе за это, – сухо кивнула Маша.

-Тебе, как дипломированному специалисту, должно быть известно неписанное правило. Нельзя загонять человека в угол, рискуя мотивировать его на непопулярные методы общения. А вы с Полиной не оставляете мне иного выбора. Подумай об этом на досуге.

Отведя взор от с грохотом захлопнувшейся за ним двери, Маша задумчиво закусила губу и преступила к своему излюбленному занятию в моменты сильного  напряжения. Но на этот раз, меряя комнату быстрыми тревожными шагами, она не испытала обычного успокоения. Последние слова Антона более походили на откровенный вызов, чем на прощание. А недоценивать противника во все времена считалось поступком недальновидным.