— Они закрыли магией дверь женского туалета? — удивленно спросил Гарри. Гермиона действительно вернулась довольно поздно, а он выбрался из своей мастерской уже глубокой ночью, так что не был в курсе новостей.

— Представ себе. И из-за этого несколько девочек… обделались, — подобрала она оптимальное слово.

— Кхм, — подавив смешок, Гарри выпил кофе из большой чашки и посмотрел на сыновей, которые совершенно не выглядели виноватыми. Впрочем, Поттеры они или нет? Их дедуля и не такое откалывал. Не говоря уже про родителей.

— Хорошо, что кроме директрисы и классной руководительницы никто не знает об этих двоих, — сказала она и вновь посмотрела на часы, — все, я пошла, — Гермиона чмокнула Гарри в щеку, дочку в макушку, обняла по очереди обоих сыновей, которые от этаких телячьих нежностей дружно поморщились, и, подхватив сумочку, пошла на выход из дома. Когда Гарри услышал хлопок аппарации, он посмотрел на Джеймса и Джона.

— Так, бандиты. Доедайте и на выход. Рози, пока нас нет, никому не открывай. Если что, ты знаешь, где лежит зеркало*, — сказал он и Розалинда Поттер серьезно (насколько возможно в ее возрасте) кивнула, умудрившись испачкать носик в йогурте, который ела. Очистив носик дочери платком, Гарри встал из-за стола и пошел одеваться. Не солидно появляться в школе в домашней одежде состоящей из всепогодной серой майки и треников, которые он носил уже лет пять и столько же Гермиона грозилась их сжечь, потому что «ну сколько можно, Гарри! Мы же не бедствуем», при этом сама предпочитающая особо не транжирить.

Когда Гарри переоделся в такие же «вечные» джинсы и клетчатую рубашку, мальчики уже закончили с завтраком и стояли в холле.

— Вещи все собрали? — спросил он.

— Да, пап, — ответил Джим, а Джон кивнул.

— Что же. Беритесь за руки, — сказал Гарри и, взяв руки сыновей, громко произнес, — apparate*! — и они тотчас же перенеслись в облюбованный ими переулок, где не было ни камер, ни окон, — так. Мы на месте. Пошли, — сказал он и пошел на выход оттуда, — а теперь расскажите мне, что это за история с женским туалетом?

— Эм, — сказала Джеймс и, посмотрев на пожимающего плечами брата, все-таки заговорил, — мы хотели наказать миссис Дженкинс, — сказал он и, заметив заинтересованный взгляд отца, продолжил, — она злая.

— И в чем же это выражается? — спросил Гарри, когда они остановились под светофором.

— Она занижает оценки. Срывается на девчонок. Кричит на класс, когда кто-то не отвечает…

— А еще она называет нас умственно-отсталыми, — тихо добавил Джон, а Гарри вспомнил одного такого преподавателя, что был и у него.

— Я так понимаю, в туалете вы заперли именно ее? — спросил Гарри и увидев кивки сыновей сказал, — ясно. Вы поступили очень некрасиво, мальчики, — покачал он головой, но было понятно, что он не злиться, — но наказывать я вас не буду. Пока, — весомо сказал Гарри, от чего парни приуныли, — мне поднять этот вопрос в разговоре с директрисой? — сказал он и начал вместе с ними переходить улицу, когда светофор загорелся зеленым. Перейдя улицу, Гарри осмотрелся. До школы оставалось метров двести и он остановил сыновей.

— Не думаю, пап. Я… не хочу, чтобы нас обозвали ябедами, — смущенно ответил Джеймс, взлохматив черную шевелюру, такую же, как у отца.

— А откуда они узнают, что это вы?

— Да все уже знают, кто запер миссис Дженкинс, — взмахнул рукой Джон.

— Ясно, — кивнул Гарри, решив не усугублять. Если что, он вмешается, — ладно, пока ничего делать не буду. Но если что…

— Мы скажем, — сказал Джон, не дав старшему брату возмутиться. В этой паре именно Джон был гласом разума.

— Хорошо, — вот только Гарри самому не нравилось, что сказали ему сыновья. «Что же, мисс Дженкинс. Вы сами напросились» — подумал Гарри и достал из кармана пуговицу и вручил ее Джону, — если она снова будет себя так вести, подложите ей это на стул, — сказал он, а глаза мальчишек загорелись шальным огоньком, — Ну, идите. И смотрите, не опаздывайте. А то я вам кроме наказание за ссору, придумаю еще что-нибудь, — сказал он, ухмыльнувшись, а сыновья, невпопад попрощавшись, побежали в сторону школы. Главное, чтобы Гермиона не прознала про то, что он дал детям пуговицу-пердушку с функцией самоуничтожения.

tabСам же Гарри, вернувшись в переулок, откуда аппарировал в свое кафе.

— Как дела, Твинки? — спросил он у домового эльфа, что стоял у газовой плиты, появившись прямо на кухне.

— Гарри Поттер-хозяин, сэр. Все хорошо. У Твинки много заказов, — рассматривая его щенячьим восторгом, сказал эльф. Гарри на это кивнул и вышел в зал. Да, клиентов сегодня прибавилось.

— Как твой день, Клара? — спросил он у стоящей у кофейной стойки ведьмы. Магглорожденная Клара Макфолл училась в Школе медицины Нью-Йоркского Университета, перед этим окончив Салемский институт ведьм.

— Все хорошо, мистер Поттер, — улыбнулась она, подавая кофе очередному клиенту, — много посетителей.

— Понедельник, — оперевшись о стойку, сказал Гарри, — людям нужно заесть стресс от начала рабочей недели, — пожал он плечами, — можешь отдыхать. Я тут буду до вечера, — сказал он, на что Клара кивнула и пошла переодеваться. А Гарри встал за стойку и начал принимать заказ. Это кафе — было идеей Гермионы. Он совмещал управление им с основным своим ремеслом. Гарри стал мастером-артефактором. Впрочем, сейчас он работал не так часто как раньше, берясь лишь за самые интересные проекты. Давно прошло то время, когда он, еще зеленый юнец, попавший сюда в семнадцать лет, брался за любой заказ, чтобы нарастить опыт и набить руку. С деньгами, к счастью, проблем ни у него, ни у Гермионы не было и они могли позволить себе такую роскошь, как образование.

— Твой заказ, Авраам, — передал Гарри поднос с заказанным чизкейком и кофе одному знакомому биржевику, который специально добирался сюда с Уолл-Стрит. Принюхавшись, он блаженно выдохнул.

— Как всегда шикарно! Спасибо, Гарри, — сказал он и пошел на свое место. Украдкой обновив чары уюта, Гарри вздохнул. Увы, но кафе, несмотря на то, что находилось на Пятой авеню, имело отвратительное местоположение с магической точки зрения. До ближайшего источника магии было три километра и Гарри приходилось обновлять магический фон кафе, чтобы Твинки и Чаки, его домовые эльфы, могли здесь комфортно работать(благо, Гермиона больше не была одержима идеями ГАВНЭ и знала об особенностях эльфов). Увы, но лучше места, с магической точки зрения ему было уже не найти. Не критично, но неудобно.

Это сподвигло его начать исследования по созданию искусственного ретранслятора магической энергии, который дал бы возможность перенаправлять магическую энергию туда, куда ему нужно. Впрочем, несмотря на то, что работа была довольно успешной, о ней мало кто знал. Еще в темной магии обвинят! А ему и так с трудом удалось отбить у МАКУСА старый дом пересекшейся, американской ветви семьи Поттеров, который как раз-таки располагался на одном из двенадцати Нью-Йоркских магических источников.

— Сэр, я ушла, — сказала Клара и, помахав рукой, вышла из кафе. Увы, но последний потомок Абрахама Поттера, одного из первых двенадцати авроров магической Америки, скончался в начале двадцатого века, оставив немало собственности, которой никто кроме родственников не имел право распоряжаться. Британская ветвь быстро забросила имущество в Америке, однако все-таки сохранило полную перечень, со всеми документами на владение. И это дало возможность Гарри и Гермионе, которая к тому моменту уже стала миссис Поттер и носила под сердцем Джеймса, с помощью юристов, отбить у МАКУСА свою собственность. Так что кроме британских активов, у семьи Поттеров вновь появилась собственность за океаном.

— Спасибо, Гарри! Все было просто отлично! — сказал Обадайя Стейн, подойдя к стойке.

— Рад слышать, Оби, — кивнул он импозантному джентльмену, довольно старому из его постоянных клиентов. Когда тот бывал в Нью-Йорке, конечно, — какими судьбами в Большом Яблоке?

— Дела компании, — пожал он плечами, — сам знаешь. Мотаюсь туда сюда. Житья совсем не стало от этих кровопийц из Совета Директоров. Хоть Тони уже большой и взял на себя часть дел, — бурчит он, привычно жалуясь Гарри на свою «нелегкую» жизнь, — ладно, давай уже. Надо вновь нырять в дерьмо, — говорит он и, взяв в руки заранее подготовленную Гарри картонную чашку с крепчайшим кофе и коньяком, улыбается.