— Откуда такая уверенность, что я не самозванец? Вдруг, Сергей он? — спросил у гостя, тыкая пальцем в Пеппи. Пеппи в этот момент пытался накормить муху сыр косичкой.

— Уверенность, — ответил Альберт, заикаясь, — Фотография в личном деле и, конечно же, это легко проверить.

Бауэр похлопал рукой по булавке, которая была приколота к его пиджаку.

— Да, да. Верно, — сказал я, взглянув на остриё булавки, и продолжил допрос. — Вы один в этом районе? С важными документами? И ещё в таком виде?

— Я очень доверенное и, разумеется, сильная личность…

— Да Вы пи*д****, Бауэр, — сказал гостю, закуривая сигарету. Альберт же встрепенулся и хотел что-то ответить, но я его перебил, — Я осведомлён о Ваших методах передвижения. Перейдём к делу. Вечер короткий.

— Хорошо, — согласился Бауэр, сдерживая эмоции. Его лицо старалось не подавать признаков, но подёргивания глаза скрыть не удалось. — Подробности в письме. Его императорское величество поздравляет Вас с успешным выполнением задания и в знак верной службы дарует группе «Ленивые мыши» титул гвардейской…

Алкоголь хлынул из ноздрей Саныча. Пеппи от неожиданности раздавил муху и стал переводить взгляд с меня на Бауэра.

— Нет, нет, нет. Не к добру, — затряс головой Хромой.

Лепрекон молча смотрел в стакан.

— А⁈ — бешеные глаза Пеппи готовы были выскочить из орбит, но, так как он не мог решить, к кому они должны лететь, они остались на месте.

— Вот значит, как, — выдохнул дым и затушил сигарету, — Повод?

— А нужен ли он? — удивился Бауэр, — Вы исполнительны и порядочны… — Бауэр запнулся.

— А⁈ — Пеппи всё ещё не мог прийти в себя.

— Пришло время для тебя, Изабелла, — вздохнул Саныч и достал старую бутылку, — мы отправляемся в Линск, старушка.

— А⁈ — никак не мог успокоиться Пеппи.

— Уважаемый, — сказал Альберту, — такие подарки не падают с неба на головы бедняков. И прислать пижона тайно лишь подтверждает мои мысли на этот счёт.

— Какие мысли? — встрепенулся Альберт.

— Готов поспорить на пятьсот крон, что в этом замешена моя семья. Гвардейский отряд — громкая новость — новость грант, а тут тишина. Наверняка Вы должник или под прицелом. Поэтому Вам и поручили эту роль. Чтобы я не смог отказаться, моей группе присвоили такой же титул. Учитывая наши «тёплые» отношения, это говорит о скромности визита и тайном поздравлении. Вопрос в том, чего они хотят? Может, отказаться от фамилии?…

— А⁈ — ахнул Пеппи в очередной раз.

— Заткнись, — буркнул Лепрекон и бросил в Пеппи муху, плавающую в тарелке с прокисшим молоком. Что делает такое " блюдо " на столе? Спросите у Пеппи. Возможно, он даст логичный ответ.

— … Я внимательно слушаю, мистер Бауэр, — закончил фразу.

— Ставки не удел благородных, Сергей Валентинович, — осторожно заметил Альберт. — Но я согласен. Вы во многом правы. Однако просчитались. Воля не только семьи, но и самого императора. Вся информация содержится в письмах.

Я бесцеремонно вскрыл оба письма.

— Ах, императорская печать… — вздрогнул Альберт, схватившись за сердце.

— Я… бла-бла бла-бла, — начал читать письмо от императора.

— Сокровенно, — затрясся Альберт, — Будьте осторожны. Ведь сам император писал.

Я безразлично посмотрел на Бауэра, а затем продолжил чтение.

— Вы достойны… Заслуженная награда…пять тысяч крон в неделю…

— А⁈ — Пеппи вновь принял участие в бешенных гляделках.

Новая порция алкоголя вылетела из носа Саныча от услышанной зарплаты.

— Изабеллушка, нет! — воскликнул Саныч, уронив голову на стол, будто перед ним лежало тело его погибшего товарища.

— Что же это такое? — дочитал глазами письмо, во избежание очередной истерии товарищей, — Восторги и овации. Как будто мы спасли принцессу Норберхуда от группового изнасилования.

Бауэр едва сдерживался от очередных оскорбительных слов, хоть они и не были направлены в этот раз на его персону. Он решил не обращать внимания на мою выходку, потому продолжил.

— Достойным по достоинству. Его светлость желает видеть вас всех, — на «всех» скривил лицо, — в окружении лучших. Такая честь выпадает лишь…

— Мажорным фламинго, — закончил я за него.

— Ты же… — хотел сказать Лепрекон, но мой суровый взгляд, заставил его вернуться к стакану.

Я начал читать следующее письмо. На этот раз молча.

Шапку письма украшали традиционные любезности, но дальше текст становился более неформальным. Первая строка гласила: «Тебе скоро исполнится шестнадцать…»

Действительно, вот уже почти шестнадцать лет я живу в новом мире. Хотя первая жизнь стёрлась из моей памяти, я всё же помню, что это моё второе рождение. В первый год жизни я не умел ходить, разговаривать и контролировать своё тело. Это было ужасно. Детская еда на вкус казалась мне омерзительной. Брр. Мурашки от воспоминаний.

«Следующие три месяца ты всё ещё находишься под опекой семьи…» — прочитал я дальше.

Да, я родился с золотой ложкой. Голубая кровь и успех в карьере. Про кровь в этом мире фраза является не говорящей, а реальной. Сколько не пытался найти этому объяснения, только натыкался на теологические заявления.

Моя жизнь обещала быть прекрасной, но одно моё действие повлекло за собой ряд событий. В конце концов я здесь. В грязном павильоне, но в кругу верных друзей.

— Хорошо, — сказал я, дочитав письмо. — Через три дня мы будем в столице.

Товарищи удивлённо посмотрели на меня, но промолчали. Настолько злым было выражение моего лица.

— Великолепно, — кивнул Альберт. — Тогда я немедленно откланяюсь.

Стоило только Бауэру покинуть павильон, как товарищи накинулись на меня с возмущениями. Но сколько они бы не приводили аргументов, я сухо вставлял: «нет». Объяснять и разжевывать всё не было желания. Внутри меня переполнял гнев, который периодически сменялся на уверенность в правильном решении. Иного выбора, как принять приглашение, не имелось. Во всех ключах вариант для нас выгоден, но для меня…для меня он скорее кабала какая-то. Да и товарищи прекрасно понимали, что лучше волочить скромное существование, чем мериться нарядами и манерами с аристократами. " Тьфу! Голубятина одна! " — вечное ворчание Саныча под нос при встрече с аристократами. Эгоистичное решение с моей стороны. Но что было бы если я отказал? Не думаю, что нас оставили в покое. Даже представить боюсь, на что они пошли бы…

* * *

Наступил день отъезда. Мы впятером сели в машину Саныча и отправились в путь. До столицы ехать было часов восемь, а от недовольства моей команды некуда было деться. В конце концов пришлось объяснить им причину моего решения.

— Ладно, — вздохнул я, заметив очередной раз унылые лица на заднем сиденье. — Говорю один раз. Перебьёте — закроем тему навсегда.

Я сразу же привлёк всеобщее внимание. Даже Саныч иногда отрывал взгляд от дороги, что было для него неприемлемо.

— Мой старший брат женится, и это означает, что он становится на шаг ближе к тому, чтобы возглавить семью. Меня пригласили на его свадьбу. Точнее, меня заставили прийти. Поскольку я ещё несовершеннолетний, я должен подчиниться воле семьи.

Тяжелые вздохи наполнили машину. Гнетущая атмосфера словно получила запах. Я сморщил нос. Мой взгляд старался не пересекаться с товарищами. Я боялся сбиться с мыслей и чувствовал вину за подобное решение, учитывая через что нам приходилось пройти.

— По их мнению, — продолжил я, — я позорю их честное имя. Поэтому меня повысят до гвардейского офицера. Вы — моя команда, поэтому вас тоже повысят.

— И как это связано? — спросил Саныч.

— Во время церемонии будет много важных гостей. И конечно же, будет представлен весь состав семьи. Не упомянуть меня они не могут, ведь все знают о моём существовании. Если они скажут, что я просто обычный лидер группы, все будут смеяться над ними.

— А тебе не всё равно? — спросил Пеппи.

— Тебе же ясно сказали, что он не может отказаться, — рявкнул Саныч. — Ты вообще слушаешь?