На этих словах Макарова напряглась и шагнула ближе, поравнявшись со мной. Наверняка она заинтересовалась этим подозрительным учителем, который оказался опытным энергетом. Это я уже привыкла к данной разновидности одарённых, а вот для остальных энергеты оставались чем-то мифическим.

– Стихийной магии у меня не было никогда, но зато как энергет я оказался очень полезным покровителю рода, – Митенька сглотнул и покачал головой. – Меня постоянно отправляли следить за нужными людьми. Никто ведь не заподозрит в маленьком сыне великого графа Гаврилова шпиона. А мой отец был вхож во многие дома.

Митенька закрыл лицо руками, его пальцы подрагивали от напряжения или стыда. Мне было жаль мальчика, который стал пешкой в чужой игре, но больше всего во мне сейчас было злости. Злости на Прасковью, которая своими руками обрекла родного внука на такие страдания.

– Кузнецовы, Соколовы, Яковлевы, Дорофеевы, – на всех них я собирал компромат, а на все вопросы отвечал, что мне просто нравится играть с бумажками, – Митенька тряхнул кудрями и посмотрел на меня. В его повлажневших глазах отражалась смесь отвращения к себе и обиды. – Я рылся в документах, подслушивал и подсматривал. А если отказывался… приступы становились всё чаще, пока я, наконец, не уловил взаимосвязь.

Я подошла к Митеньке и положила руку на его плечо. Я знала, что он скажет дальше, знала, что сейчас граф Гаврилов впервые вслух признает тот факт, что его бабушка предала его.

– Когда я противился или не желал выполнять «задания», моё тело скручивало от боли, – сказал он едва слышно. – После смерти родителей я узнал о клятве, связавшей мой род с покровителем. И тогда же заметил, что бабушка подвержена откату от клятвы в меньшей степени. Я надеялся до последнего, что причина в Хаосе. Но, порывшись в документах, я нашёл доказательства того, что бабушка не давала клятву. Она добровольно служила Максимилиану Дюсолье.

Кирена шумно вдохнула, растрогавшись от истории Митеньки, а я крепче сжала его плечо, даря поддержку.

– Это всё, что мне известно, – прошептал он, прикрыв глаза. – Бабушка после открытия Святилища Древних молчит, будто воды в рот набрала. Она даже перестала есть и пить. Всех слуг разогнала и спустилась в алтарный зал. Так и сидит там уже который день.

– Она ждёт открытия врат, – сказала я, немного подумав. – Сознательно ослабила свой организм, чтобы уйти в тот же миг, как врата будут открыты.

– Что это значит? – непонимающе нахмурился Митенька.

– Ровно то, что я и сказала, – я растёрла лицо и вздохнула. – Собери все необходимые документы, всё важное, что есть в доме… а потом беги. Беги так далеко от поместья, как только сможешь.

– Объяснишь? – пара секунд – и передо мной уже не Митенька, а глава рода – Дмитрий Гаврилов. Маска слетела так быстро, что Макарова охнула. В глазах парня было столько льда, что впору ставить его рядом с Тарасом и проверять, кто из них холоднее.

– Нечего тут объяснять, – я скривила губы в циничной усмешке. – Что такое Хаос? Что он несёт?

– Разрушения и смерть, – медленно проговорил Дмитрий.

– Именно, – кивнула я. – Прасковья не уйдёт тихо – она разрушит поместье до основания, вычерпав всё что можно из алтаря.

– Она не сможет… не станет… – Дмитрий качнул головой. – Алтарь отвергает её. Уже давно. Бабушка не сможет забрать его силу.

– Зато сможет расколоть сам накопитель, – я обвела взглядом кабинет, обставленный со вкусом, и грустно улыбнулась. – От поместья ничего не останется. Как и от родового камня. Род Гавриловых перестанет существовать.

– Ты можешь… можешь остановить её? – спросил Дима, сглотнув и сжав кулаки. – Ты ведь сильная, я видел. Ты управилась с энергией родового камня и… прошу тебя, останови её!

– Мне жаль, – я снова сжала плечо парня. – Возможно, она начала инициацию в Незримого, но я ничего в этом не смыслю. Мне нужно уточнить этот момент, а тебе – собрать всё ценное и покинуть поместье.

– Почему ты не можешь просто пойти и убить её? – подала голос Кирена. – Если не можешь сама, попроси Кира.

– Потому что это ничего не изменит, – я обернулась к женщине и посмотрела ей в глаза. – Прасковья переродится после смерти, и мы никогда не вычислим её. Она может родиться в любой одарённой семье со всеми своими знаниями и связями.

– Какие связи могут быть у старухи? – ядовито процедила Макарова.

– Например, она может быть связана с кем-то из Древних, – сказала я, следя за лицом бывшего судьи. Краска отхлынула с её щёк, а глаза расширились. – Всё это время Древние были среди нас, прятались за масками и играли в свои игры.

– Ты видела их? – со священным ужасом в голосе спросила Кирена. Плечи Митеньки под моей рукой напряглись.

– Видела нескольких, но их гораздо больше и далеко не все на стороне человечества, – я отшагнула от парня и встала напротив Макаровой. – Скоро весь мир содрогнётся. Битва Древних может разнести мир в щепки.

– Тогда почему мы тут языками чешем? – спросила Кирена, нервно сцепив пальцы. – Надо открыть врата и призвать помощь из других миров! Я слышала ваши разговоры!

– Не всё так просто, – спокойно ответила я, обхватив её дрожащие руки. – Нужно собрать адептов Хаоса и Порядка, чтобы открыть врата, но есть и другие проблемы. Я не могу так просто отмахнуться от просьб императора – моя семья стала заложником княжеского титула.

– Ты всего лишь девочка, – у Макаровой дрожали уже не только руки, но и подбородок. – Передай силы Кириллу, и пусть он со всем этим разберётся. Он мужчина, он пришёл из другого мира. Он сильный и он…

– Успокойся, Кирена, – мне пришлось сильнее надавить на сцепленные пальцы женщины, у которой вот-вот начнётся истерика. – Я прожила не одну жизнь и видела гибель миров. Мы справимся вместе, как и сказал Кир. Объединим усилия.

– Но Чебуков запретил Кириллу приближаться к тебе, – прошептала Кирена.

– Это только его проблемы, я не просила Чебукова становиться моим защитником, – я усмехнулась и потянула женщину на себя. Иногда даже сильным людям нужна поддержка, так что я просто обняла Кирену и замолчала.

Мы стояли так несколько долгих минут, в течение которых Макарова то всхлипывала и причитала о гибели её мира, то шипела ругательства в адрес Древних, первого наследника императора, канцлера и даже Гурова. Постепенно она успокаивалась и перестала шмыгать носом. Я собиралась побыть с ней ещё немного, как вдруг зазвонил мой телефон.

Глянув на номер входящего звонка, я поморщилась, но ответила.

– Ярина, срочно во дворец, – сказал Валентин Савицкий. – Договор о признании независимости нентаќе не может быть подписан без тебя. Теперь ты официальный представитель этой «малой народности».

– Скоро буду, – ответила я и почти нажала на отбой, когда услышала следующие слова канцлера.

– Через несколько часов братство и Коалиция выдвигаются на задание, – Савицкий сделал ударение на последнем слове и замолчал, ожидая моего ответа. – О твоём присутствии очень настаивали лидеры обеих группировок.

– На казни или допросе? – уточнила я. Переглядывания и смешки Древних, когда они говорили об этом допросе, до сих пор стояли у меня перед глазами.

– На допросе обязательно, на казни – по желанию, – устало проговорил Савицкий. – И ещё кое-что… во дворец надень самое лучшее платье.

– Это ещё зачем? – нахмурилась я.

– Император пожелал объявить во всеуслышание о твоей помолвке с его высочеством вторым наследником престола Богданом Александровичем. Документы уже подписаны и внесены в реестр.

Глава 24

Азалия Черепанова пребывала в экстазе, когда закутывала меня в несколько слоёв нежнейшего розового шёлка. Платье для меня было подготовлено заранее, и в моих апартаментах уже толпились ожидающие моего прибытия мастера по красоте. Я отказалась от всех услуг, но согласилась на причёску и платье.

Пришлось переступить через свои принципы и наблюдать, как вокруг меня кружатся помощники придворного стилиста. В зеркале отражалась не я, а какая-то булочка со взбитым кремом. Я даже руки свои не видела из-за широких и длинных рукавов.