– Ты это брось! – нахмурился мент. И ударил его сзади по рукам. – Довыкобениваешься! опусти руки, говорю!

Они приблизились к дверям школы. Переглянулись.

– Сигнализация? – негромко спросил кто-то из заказчиков.

– Отключена, – ответил мент, доставая ключи.

– Сторож?

– Нажрался до посинения. На халяву-то…

Он открыл дверь школы, ржавая пружина неприятно заскрипела, и они вошли в темный вестибюль со светлыми квадратами на полу от тусклых уличных фонарей. Корнеев оглянулся. Сладковатый запах подгоревшего молока, должно быть со стороны кухни, запах сырых тряпок после уборки полов. И полная тишина.

Они стали подниматься по лестнице, Корнеев молча шел между ними, понимая, что лучше ничего не спрашивать. Все скажут сами.

На пятом этаже мент открыл ключом угловой класс в конце коридора. Там они подошли к окну.

– Черт, рама заклеена! – сказал один из заказчиков, массивный и багроволицый. Он провел пальцем по бумажной ленте, которой были проклеены окна, пока она не прорвалась. Под ней обнаружилась вата.

– Да и х… с ней, рви! – сказал другой, бледный, возможно старший, явно нервничая. – Времени нет…

– Надо было предусмотреть, – строго сказал багроволицый.

– Кто ж знал! – огрызнулся его напарник. – Ты окна в это время заклеиваешь?

– Может, тогда с чердака?

– Раньше надо было думать. Времени в обрез… Открывай!

Они открыли наконец окно, и в помещение ворвался сырой холодный воздух позднего октября. Багроволицый быстро открыл свой кейс, вытащил оттуда какие-то детали, стали слышны щелчки собираемого прибора ночного видения.

– Только тихо, – сказал бледный Корнееву. – Не суетись… Вон видишь, казино «Золотая львица»?

– Ну, – кивнул Корнеев, глядя на еле заметный отсюда неоновый силуэт пышного женского тела и надпись: «Приятный досуг для всех желающих».

– Вижу. Для всех желающих и имеющих.

– А ты смотри получше. – Багроволицый передал ему собранный прибор ночного видения. – Дверь, видишь, открывается?

– Счас! – Корнеев не спеша достал пузырек «визина», закапал в оба глаза и только после этого взял прибор.

Заместитель генпрокурора Меркулов поздно ночью позвонил старшему следователю по особо важным делам Александру Турецкому после недолгого, но напряженного ночного разговора с генеральным.

– Извини, Саня, что разбудил… Меня самого только что подняли… Догадываешься, о чем пойдет речь?

– Судя по твоему расстроенному голосу, опять какую-нибудь бяку подкинешь, – зевнул Турецкий и покосился на жену, отвернувшуюся к стене.

– Угадал… Час назад застрелили Артемова, партнера по бизнесу депутата Кольчугина.

– Ну а я тут при чем? Кстати, Костя, выходит, в последнее время только у него убивают партнеров или помощников? Это, кажется, уже третий? И тоже ночью, снайперской пулей?

– У меня спрашиваешь? Вот ты и узнай! И доложи мне по всей форме.

Турецкий чертыхнулся. Уголовные дела об убийствах двух помощников зама руководителя самой скандальной фракции в Госдуме Кольчугина уже объединены в одно дело и стали головной болью Генпрокуратуры.

Кольчугин буквально достал генерального своими думскими запросами – под телекамеры, с шумом на всю страну. Городская прокуратура не справлялась, а Кольчугин торопил: вдруг до него доберутся? И генеральный, ради спасения чести мундира, согласился взять расследование на свою контору… А что делать, если Кольчугин – зам руководителя самой скандальной фракции Госдумы?

– Это я в курсе… И ты решил на меня повесить? И сообщить об этом в три часа ночи?

– Да, Саня, генеральный лично просил тебе передать. Его самого с постели подняли… Так вот Кольчугин уже прибыл к месту убийства, наорал на милицию и стал кричать: где ваш Турецкий?

– Так это он меня там ждет? – присвистнул Александр Борисович.

– Выходит, так, – вздохнул Меркулов. – Мол, ему сам генеральный тебя обещал… И в чем-то он прав. Если не ты, то другой, но если уж мы взялись, то хорошо бы собрать информацию по свежим следам.

– Костя, это приказ или пожелание?

– Приказ будет завтра, это я тебе гарантирую.

– Все понял. Ты только скажи, когда мы, Генпрокуратура, перестанем обслуживать этих психопатов, добравшихся до власти, которые набирают в помощников бывших уголовников? Им же место не в Думе, а в Кащенко!

– Вопрос не по адресу. А если хочешь знать мое мнение, то не раньше, чем электорат перестанет их во власть выбирать… Ладно, давай не терять время. И держи меня в курсе. Кстати, извинись за меня перед своими девушками. Наверно, я их разбудил.

…Когда телефонный звонок разбудил журналиста Игоря Залогина, тот сначала взглянул на часы и только потом на проснувшуюся Люсю.

– Что, опять? – спросила она. – Уже в три часа ночи?

Игорь пожал плечами, нерешительно протянул руку за телефонной трубкой.

– Я же предлагал отключать телефон на ночь, – сказал он, оправдываясь. – А ты не согласилась.

– Потому что потом я буду во всем виновата, если пропустишь что-то срочное, – сказала Люся и поднялась с постели, чтобы, по обыкновению, нарезать на скорую руку бутерброды. – Поговори уж, только не забудь включить запись, как в прошлый раз. И потише, Надю разбудишь.

Игорь пожал плечами, включил запись на автоответчике. Наверняка звонил все тот же.

– Алло, – послышался приглушенный голос Кольчугина. – Я, кажется, опять тебя разбудил.

Тот самый Петр Кольчугин, избранный вместо умершего депутата Сорокина. Разоблачительные статьи, написанные Игорем о нем и его махинациях, похоже, только прибавляли Кольчугину популярности, когда речь зашла о досрочных выборах. За что он поблагодарил при одном из первых телефонных разговоров, всех, без исключения, кончавшихся угрожающими нотками.

– Да уж, – сказал Игорь. – А мы разве на «ты»?

– Вы еще надо заслужить, – буркнул Кольчугин.

– Стараюсь, да все никак… – хмыкнул Игорь, переглянувшись с женой. – А что у вас за манера звонить среди ночи? Проверяете мою нравственность, сплю дома или в другом месте?

– А чтобы давить на вас, гадов, тех, кто злоупотребляет свободой слова! – буркнул Кольчугин.

– Не меньше, чем вы злоупотребляете своей властью и неприкосновенностью, – перебил Игорь. – Это все, что вы собирались мне сказать в третьем часу ночи?

– От моей неприкосновенности никому ни холодно ни жарко…

– Это как посмотреть, – хмыкнул Игорь. – Вы хотя бы знаете, что я живу не один? И ваш звонок мог кого-то потревожить… Что за срочность, не понимаю! Что хоть случилось?

– Так вот, только что застрелили моего партнера по бизнесу Серегу Артемова, когда он выходил из ночного клуба. А ты о нем только что напечатал статью…

– Соболезную, – протянул Игорь. – Это уже который? Второй, по-моему, за полгода.

– Третий! – воскликнул Кольчугин. – И все трое из винтовки! Причем ночью. И еще одного, Гену Афанасьева, посадили! И тоже после твоей статьи, а значит, по твоей вине! Так что, считай, это уже четвертый.

– Петр Авдеевич, и вы всерьез связываете мои публикации?..

– Ты что, ничего не понимаешь или придуряешься? – не сдержался Кольчугин. – Совпадения, хочешь сказать? Ну раз совпало, два… Ты помнишь, написал о моем однокашнике и партнере Коле Звягинцеве? И тот на другой день от пули! А районная прокуратура сначала все замяла. А городская потом не потянула. А время-то идет! Только сейчас я подключил Генпрокуратуру, ты меня понял? А тебе я так скажу: или ты прекратишь писать свою пачкотню…

– Я пишу статьи, а не приговоры, – озадаченно пробормотал Игорь.

Черт… Действительно, так все и было. Звягинцев погиб сразу после публикации о делах их концерна. Кстати, этот Сергей Артемов был руководителем избирательной кампании Кольчугина после странной гибели прежнего депутата Сорокина.

– Непонятно другое, – вздохнул Игорь. – Вокруг вас все гибнут, а вам хоть бы что. Хотя я о вас столько раз уже писал.

– И все – мимо! – рассмеялся Кольчугин. – До сих пор живой. Но кольцо-то сужается. Может, я следующий? Говори что хочешь, но так оно и есть. Нет, скажешь?