Машины въехали во двор. Ребята вышли. Выбрался из-за руля «тойоты» и Александр Борисович – он вел машину. Эмма же осталась сидеть за притемненными стеклами, наблюдая изнутри. Вид у приехавших был вполне разбойный. На то недвусмысленно указывали крупные, словно специально накачанные фигуры Голованова и Демидова, да еще толстые цепи желтого металла на их открытых крепких шеях. А работники сервиса, определенно имевшие с братвой дела, уже и не сомневались, что это очередная дорожная разборка.

Слева, из помещения, где, видимо, оформлялись документы, вышел невысокий, жирный деятель в зеленом пуховике с капюшоном. Лет ему было не больше сорока. Сытый весь такой, краснощекий, и явно не от холода. В руках держал папку с бумагами и большой калькулятор. Ну то есть все готово для немедленной оценки понесенных братанами убытков, отметил Турецкий. Александр Борисович стоял особняком от своих, изображая, как договорились, хозяина «тойоты».

Ни слова не произнося, оценщик, по определению Турецкого, кивнув браткам, но не ему, обошел машины, оглядывая их со всех сторон. Вероятно, отсутствие вмятин, свежих царапин и вообще каких-либо следов наезда, столкновения его несколько озадачило. Он подошел именно к Голованову, выглядевшему здесь главным, а вовсе не к Турецкому, и спросил негромко:

– Какие проблемы?

Услышав стук по боковому стеклу «тойоты», Турецкий нагнулся и увидел, что Эмма быстро-быстро кивала ему. Приоткрыв дверь, он услышал ее испуганный и сдавленный шепот:

– Это он, я узнала, тот самый гад, который сказал про десять тысяч! Я его узнала! Сашенька, – взмолилась она, – сделай с ним что-нибудь!..

– Сиди молча и не высовывайся, пока не позовем, – одними губами сурово ответил Александр Борисович и захлопнул дверь.

– Да видел я уже эту тачку! – говорил между тем оценщик. – Даже помню, что дамочка, которая за рулем тогда сидела, на десять кусков налетела. Но это ж когда было! Больше месяца назад! А от меня-то вам чего сейчас надо?

– А вот это мы от тебя и узнаем, – грубо ответил Голованов и кивнул на строение слева: – Айда в твою собачью будку, и ты – тоже, – кивнул он Турецкому. – Стрелка щас будет…

Дальше произошло следующее. Демидыч тоже грубовато подтолкнул Турецкого: иди, мол, куда старший приказывает. Турецкий понуро пошел. А Филя с Щербаком остались у машин – сторожить. Но тут почему-то заволновался оценщик – колобком выскочив вперед, он замахал руками в сторону небольшого своего ангара, под полукруглой крышей которого и производился ремонт машин. Но Голованов легко отстранил его с дороги и рывком распахнул дверь в будку, что-то вроде строительной каптерки или бытовки. И даже отшатнулся, такой тяжкий дух рванул оттуда.

За столом, застланным газетой, сидели пятеро мастеров в грязных комбинезонах и жрали водку. Не пили там, не закусывали, а, судя по их виду, именно жрали. Ну да, время к концу дня, клиентуры никакой, да и кто им, таким вот, доверит свою тачку? Под навесом, кроме нескольких остовов разобранных на запчасти машин, других, нуждающихся в их «автосервисе», не было. Хотя ворота открыты настежь – заезжай, не хочу! Понятное дело.

– А ну брысь все отсюда! – громогласно заявил Сева. – Базар будет не для ваших, блин, ушей!

Пьяниц словно ветром сдуло.

– Убери! – Сева толкнул оценщика в спину так, что тот влетел в свою бытовку и едва не растянулся на полу. Но команду выполнил шустро, то есть сгреб газету вместе со всем, что на ней находилось, и перенес в угол, на какой-то ящик. При этом он не спускал с Голованова испуганно-вопросительного взгляда.

Расселись вокруг старого конторского стола.

– Говоришь – помнишь эту тачку? – строго спросил Сева у оценщика, и тот послушно кивнул. – А вот хозяин ее, – Сева взглядом показал на Турецкого, – базарит, что все лажа! Если он залетел на десять кусков «зелени», да еще под счетчик, как ты, блин, определил тут, от того «мерина» должна была только рулевая колонка остаться! А его шмара… А ты молчи! – рявкнул он ни с того ни с сего на понурого Турецкого. – Она, блин, утверждает – понял? – что там было слегка левое заднее крыло поцарапано! И тачка та – битая-перебитая. Ты чего, падла, подставу нам лепишь, а?

Грозный вид Голованова подействовал, конечно, но не настолько, чтобы хозяин этой конторы сильно перепугался. Видать, у него была своя «крыша». Нехорошо, что так получилось, но он-то при чем?

– А вы, простите, кто такие? – робко поинтересовался он, пряча вовсе не испуганные глазки.

– Его «крыша»! – Сева кивнул на Турецкого. – Ну чего будем делать? Залетел ты, однако, братан, вот что, – сказал Сева оценщику. – На твою «крышу» мы, конечно, положили, а ты давай отстегивай чего тогда насчитал. – Сева радостно осклабился, и ему ответил такой же довольной ухмылкой Демидыч. – Выкладывай, а то и тебя на счетчик поставим.

– Братаны! – вдруг взмолился оценщик. – Богом клянусь, откуда у меня такие бабки?!

– А нас это не… – очень грубо выразился Сева и заржал. И Демидыч снова охотно поддержал своего братана. – Не хочешь платить, с собой заберем. Есть у нас тоже будка, но поменьше твоей, Пират, блин, в ней на цепи сидит. Вот и посидите вдвоем, пока надумаешь…

Хозяин автосервиса отлично понимал, что влип. И что эти громилы шутить не намерены, поскольку, оказывается, все им вообще известно, и про «мерседес» тот, в частности. А если чего они еще не знают, так узнают, и тогда… Нет, не хотел он этого «и тогда». Поэтому только и решился приоткрыть правду, может, поймут и отстанут? Хотя в то, что отстанут, почему-то не верил. И он заговорил тихим, почти неслышным голосом, будто боялся громко называть тех, кто, собственно, и является в настоящий момент его «крышей».

Из его невнятной речи все поняли, что собственно сервис – это так, для отвода глаз. А обслуживает контора клиентов, попадающих в такие вот ситуации – наезды, столкновения и так далее. Работает здесь в основном таганская братва, это их бизнес – практически по всему Кольцу. И контор, подобных этой, тоже несколько – чтоб быстро решать проблемы братков. Цену за наезд, кстати, назначают они сами, поэтому и спорить тут не приходится. Иногда, если клиент не согласен, его маленько обрабатывают… Последнее оценщик сказал как бы между прочим, небрежно.

– К этому мы тоже подойдем, – неожиданно «обрадовал» его Сева. – Как зовут тех, которые тогда приезжали?

– Да откуда ж мне знать? – неискренне изумился оценщик.

– Значит, ты пашешь, даже не зная на кого? Давай вешай лапшу кому другому! Доставай свою бухгалтерию и ищи, блин! Номер ищи того «мерса», если так не помнишь, кто хозяева тачки! А то смотри сам… щас тебя в ту же кладовку отведем и раком поставим, есть у нас один любитель, во дворе ждет, Колюней зовем, а, Вован? – обратился Сева к Демидычу. – Сходи кликни его, пусть оценит эту пышечку! – И Сева с маху так шлепнул хозяина бытовки открытой ладонью по пухлой заднице, что тот пушинкой слетел со стула и в буквальном смысле рухнул на пол.

Но Демидыч одной рукой подхватил его за шиворот, да так, что затрещал капюшон пуховой куртки, и грубо усадил обратно на стул.

– Куда ты? – ощерился он. – Посиди с нами, рано еще! Вот Колюня придет, тогда и валяйте резвитесь, голуби! Ах-ха-ха!!

«Опять они заржали, эти озабоченные жеребцы!.. Ох влип! И про ту кладовку уже знают… Ну да, если шмара рассказала… Только чего ж они целый месяц-то телились?»

Какие бы идеи ни приходили на ум хозяину этого заведения, ясно было одно, придется сдавать таганских, эти не отвяжутся, наоборот, только хуже будет. Отморозки, чего с них взять? Но и тех сдать надо так, чтобы себе приговор не подписать, таганские уж точно чикаться не станут… И вот она наконец – спасительная мысль! А ведь они ж сами невольно и подсказали ее! Господи, как все просто!..

– Сейчас все найду… – заторопился вдруг оценщик. – Вы позволите?

Он открыл дверцу конторского шкафа, и оттуда вывалились на пол несколько пухлых папок, набитых документами, которые тут же рассыпались. Но хозяин не стал заниматься ими – пусть валяются на полу. Вытащил ящик стола и достал потрепанную конторскую книгу. Раскрыл, перелистал десятка три страниц, наконец ткнул пальцем – вот! Нашел.