Кэт взглянула на парня – опасного на вид типа, смахивавшего на наркомана, с косматыми волосами и слишком большими очками.

   – Возможно, споткнулся о свою бороду.

   – Ха! – воскликнула Рейган. – Его девушка несет ему поднос. Только посмотри на нее – она как волшебный единорог. Как думаешь, они познакомились в рекламе одежды «Американ аппарель»?

   – Я просто уверена, что они встретились в Нью-Йорке, но им потребовалось пять лет, чтобы сюда перебраться.

   – Смотри! Волчица явилась в три часа дня, – оживилась Рейган.

   – Она пристегнула свой хвост?

   – Не знаю, подожди-ка… Нет, черт подери!

   – Мне даже нравится ее хвост, – шепнула Кэт и мило улыбнулась пухленькой девушке с крашеными черными волосами.

   – Если я появилась в твоей жизни по божьей милости, чтобы уберечь тебя от чертова хвоста, – заявила Рейган, – тогда я принимаю эту миссию.

   В ее глазах Кэт и так была слишком странной.

   – Мало того что у тебя висят рисунки с Саймоном Сноу, – сказала она Кэт вчера перед сном, – но почему это должны быть гейские рисунки?

   Кэт посмотрела на постеры над своим столом, где Саймон и Баз держались за руки, и ответила:

   – Оставь их в покое. Они влюблены.

   – Не помню, чтобы что-то подобное было в книгах.

   – Когда о Саймоне и Базе пишу я, – сказала Кэт, – они влюблены друг в друга.

   – Что значит, когда ты о них пишешь? – Рейган замерла, прервав процесс облачения в футболку. – Нет, знаешь что? Не продолжай. Я не хочу этого знать. Я и так уже с трудом смотрю тебе в глаза.

   Ливай был прав: должно быть, они всерьез поладили. Теперь стоило Рейган сказать нечто подобное, Кэт лишь хотелось рассмеяться. Если Рейган пропускала ужин, Кэт все равно шла в столовую и садилась за их столик. Когда позже соседка возвращалась в комнату, если, конечно, возвращалась, Кэт докладывала ей все, что та пропустила.

   – Футбольный Ботинок наконец поговорил с венесуэльской Линдси Лохан, – сообщала ей Кэт.

   – Ну, слава богу! – отвечала Рейган, плюхаясь на кровать. – Сексуальное напряжение между ними просто зашкаливало.

   Кэт не знала, где пропадает Рейган по ночам. Может, у Ливая.

   В этот момент Кэт взглянула на парня…

   Он сидел на ее кровати и поглощал уже второй батончик «Черничное блаженство». Ливай был одет в черные джинсы и черную футболку. Может, он тоже работал в «Олив гарден».

   – Ты официант? – спросила она.

   – В данный момент? Нет.

   – Ты работаешь на кассе в «Ланком»?

   Он засмеялся:

   – Что?

   – Хочу понять, почему иногда ты одет во все черное.

   – Может, я просто люблю все мрачное и готическое, – улыбнулся он, – но лишь по определенным дням.

   Кэт усомнилась, что Ливай любит все мрачное и готическое: у него было самое улыбчивое лицо, которое она когда-либо видела. Его улыбка начиналась от подбородка и заканчивалась у поредевшей линии роста волос. На лбу собирались морщинки, а глаза искрились. Даже уши приходили в движение – слегка подергивались, как у собаки.

   – А может, я работаю в «Старбаксе», – сказал Ливай.

   – Серьезно? – фыркнула Кэт.

   – Серьезно, – ответил он, по-прежнему улыбаясь. – Однажды тебе понадобится медицинская страховка, и тогда ты не будешь смеяться над работой в «Старбаксе».

   Ливай и Рейган постоянно напоминали Кэт, какая она молодая и наивная. Соседка была лишь на два года старше, но Кэт даже еще не могла пить спиртное. По крайней мере, по закону. Правда, в студенческом городке это мало что значило, выпивка здесь лилась рекой. Рен уже приобрела себе фальшивые документы. «Можешь позаимствовать, – предложила она Кэт. – Скажешь, что волосы отросли».

   Кэт стало любопытно, сколько лет Ливаю. Он выглядел достаточно взрослым, чтобы употреблять алкоголь, но, может, все дело было в его волосах…

   Не то чтобы Ливай был лысым. Совсем нет. Но все же.

   Однако у линии роста его волос выступал мысок, а над висками волосы заметно редели. Нет бы позволить им лежать прямо или чуть напустить их вперед и как-то скрасить недостаток либо просто забить на все и коротко подстричься, как сделало бы большинство парней, но Ливай зачесывал волосы назад, создавая небрежную волну. И постоянно ерошил их, привлекая еще больше внимания к своему широкому, покрытому морщинками лбу. Как раз сейчас он этим и занимался.

   – Что делаешь? – спросил он, проводя пятерней по волосам и почесывая затылок.

   – Делаю уроки в тишине, – ответила Кэт.

* * *

   На этой неделе Кэт опубликовала лишь одну главу из своего фанфика «Так держать, Саймон!», вдвое короче обычного.

   В норме она выкладывала продолжение на собственной странице «ФанФикс» каждый вечер – если не целую главу, то хотя бы отрывок в блоге.

   Всю неделю она получала довольно дружелюбные комментарии… «Как дела?», «Просто заглянул», «Не могу дождаться следующей публикации!», «А-а! Мне срочно нужна дневная доза База». Но ей они казались скорее требованиями.

   Раньше она отвечала на каждый комментарий к своим публикациям – они напоминали золотые звездочки или же букеты на Первое мая. Но как только в прошлом году Кэт взялась за проект «Так держать, Саймон!», стало слишком сложно справляться со всем в одиночку. От пяти сотен просмотров за главу она поднялась до пяти тысяч, которые набирала регулярно.

   Один из завсегдатаев крупнейшего фан-сайта, «Фик-сейшн», назвал «Так держать!» основным фанфиком восьмого романа, после чего страница Кэт на «ФанФиксе» заработала тридцать пять тысяч просмотров за один день.

   По мере возможностей Кэт следила за всеми комментариями и вопросами, но не как прежде.

   Сейчас она писала не для Рен и тех, с кем подружилась на прежних форумах «Сноуфлейкс». Не просто для группы девчонок, обменивавшихся фанфиками, чтобы поздравить друг друга с днем рождения, поднять настроение или повеселить сумасбродной историей…

   Теперь у Кэт появился свой круг читателей, даже последователей. Она и знать не знала этих людей, но все они чего-то ждали от нее и подвергали сомнению принятые ею решения. Иногда они даже бунтовали. Поливали грязью на других фан-сайтах, говорили, что раньше она была хороша, но утратила свое волшебство, что ее Баз слишком соответствовал канону или же, напротив, недотягивал до него, что ее Саймон строил из себя недотрогу, что она слишком претенциозно написала о Пенелопе…