– Разберёмся.

– Разберитесь, пожалуйста, товарищ Быстров! – умоляюще произнесла Варя. – Кстати, он вами очень интересовался.

– Ого… Это с какой такой стати? – удивился я.

– Сказал, что вы – человек со стороны, вам будет легче отнестись к нему без предубеждения.

– Да уж. А что, в городе у него других союзников, кроме тебя, не нашлось? – задал резонный вопрос я.

– Теперь будут. Станислав Войцехович недавно нашёл новые доказательства. Он сказал, что пойдёт с ними к товарищу Художникову, – торжествующе сказала Варя.

– А когда именно?

– Сегодня вечером. Наверное, он уже у него.

– Твою мать! Так, Варя, давай пулей к себе и сиди там, – принял решение я.

– А вы?

– А я по делам.

Я знал адрес начальника угро, мне уже приходилось бывать у него, когда дом Петра подожгли бандиты. Поймав неподалёку от больницы извозчика, я велел ему гнать во весь дух.

– Хозяин – барин! – легко согласился тот.

Через четверть часа пролётка замерла возле здания, в котором была квартира начальника угрозыска. Я расплатился и ринулся в подъезд.

На бегу едва не вынес двери плечом, перепрыгивая через ступеньку взлетел на третий этаж и, оказавшись возле его квартиры, нарочно замедлился и стал прислушиваться.

Увы, дом был старинный, каменный, не какая-то хрущёвка, в которой соседи из разных квартир могли спокойно переговариваться друг с дружкой через тонкие, почти прозрачные стены.

Если в квартире происходило что-то страшное, обычному человеческому уху услышать это не представлялось возможным.

Я прильнул к двери и немного постоял, затаив дыхание.

И всё-таки мне повезло: удалось уловить отголоски разговора между женщиной и мужчиной, причём вёлся он обычным будничным тоном. Скорее всего, Иван Никитович беседовал со своей женой, но это ещё предстояло проверить.

Я нажал на кнопку звонка облегчённо выдохнул, когда дверь открыла супруга Художникова.

– Жора, здравствуй! Заходи, не стесняйся, – улыбнулась она и, обернувшись, позвала:

– Вань, к тебе пришли.

В коридоре появился Иван Никитович. Вид у него было расслабленно-домашний.

– А, Георгий! Как раз тебя вспоминали. Чай будешь? – не дожидаясь моего ответа, он добавил:

– Мать, давай ставь на стол.

– Иван Никитович, чай – дело хорошее, но нам бы сначала переговорить.

– Что-то стряслось?

Я кивнул.

– Мать, пока погоди, чай откладывается.

Мы прошли в кабинет Художникова, полки шкафов в котором буквально ломились от книг. Иван Никитович опустился за стол и вытащил портсигар.

– Тебе не предлагаю: ты вроде не куришь. Или уже того – закурил? – усмехнулся начальник угро.

– Пока держусь, – избавиться от старой привычки было непросто, почти всю прошлую жизнь я смолил, бросал несколько раз, но потом всё равно срывался.

– Молодец. Вот и дальше держись.

Он закурил, с наслаждением пуская кольца дыма. Я с завистью посмотрел на него.

– Давай, Быстров. Рассказывай с чем пришёл.

– Ни с чем, а с кем. Вы знаете, что Навойтов сбежал?

– Что?! – Новость оказалась для Художникова сюрпризом, он даже закашлял от неожиданности.

Переведя дух, спросил:

– Впервые слышу об этом. А ты откуда узнал?

Мне не хотелось впутывать в эту историю Варю. Захочет – расскажет сама, поэтому я неопределённо протянул:

– В Москве случайно ориентировка на глаза попалась. Фамилия редкая, но я только недавно узнал, что он был вашим замом. И да, есть все основания полагать, что Навойтов в городе. Скажу больше: есть большая вероятность, что сегодня он планирует наведаться к вам в гости.

– Интересный вечер намечается, – вздохнул Художников. – Что ж, встретим гада как полагается!

– Гада?

– А как его ещё назвать? И дело даже не в том, что он бывший уголовник, который выдавал себя за другого.

– А в чём же?

– В феврале двадцатого, когда беляки неожиданно атаковали Ростов, он отвечал за эвакуационный обоз уголовно-разыскного подотдела, который вывозил наши документы и ценности, изъятые при обысках и у преступников в качестве вещественных доказательств. На одной из улиц обоз попал в засаду. Удалось спастись только Навойтову и ещё нескольким сотрудникам угро.

Он снова затянулся и продолжил:

– Через три дня наши снова отбили город. Была назначена комиссия, которая выясняла обстоятельства той засады. Возглавлял её, – Художников мрачно усмехнулся.

– Неужели Навойтов? – не поверил я.

– Он самый. Уж больно ему доверяли в руководстве Ростово-нахичеванского ревкома: находился в подполье, был схвачен деникинцами и приговорён к расстрелу… В общем, биография что надо.

Художников затушил папиросу в пепельнице.

– В итоге комиссия признала виновным тогдашнего начальника угро – Коврецкого. По версии Навойтова его якобы арестовали беляки, но потом следы Коврецкого потерялись, а вместе с ним пропали и наши бумаги и ценности. Я же с самого начала чувствовал: тут что-то не так, концы с концами не сходятся, а когда узнал про уголовное прошлое Стасика и сопоставил кое-какие факты, понял: налёт на обоз – его рук дело. Это я разоблачил Навойтова, так что неудивительно, если он вдруг захочет мне отомстить.

– А история с секретным агентом ЧК? Разве его арестовали не за это убийство?

– Навойтов проходил по этому делу только в качестве свидетеля. Удалось установить, что агент был застрелен бандитами. Такие вот дела, товарищ Быстров. Только вы почему-то мне не сказали, откуда у вас информация про Навойтова…

Вопрос был, что называется, не в бровь, а в глаз. Я только открыл рот, чтобы хоть что-то сказать в ответ, как в дверь позвонили.

Мы с Художниковым переглянулись.

– Вы других гостей ждёте?

– Нет. Даже вас, Георгий, сегодня не ждали.

– Значит, это Навойтов. С вашего позволения, я открою, – сказал я и направился в коридор.

Если я хочу замять историю с Варей, а её надо замять, чтобы не сломать жизнь девчонке, мне, хочешь – не хочешь, придётся пристрелить Навойтова до того, как тот даст хоть какие-то показания.

Я подошёл к дверям и стал так, чтобы меня не зацепило, если с той стороны начнут палить. Желания заиметь пару дополнительных отверстий в своём организме я не испытывал.

Была маленькая, но вероятность, что это не Навойтов, поэтому сразу открывать огонь на поражение нельзя. Нужно проверить, кому приспичило навестить квартиру начальника угро в столь поздний час. Не исключено, что и по службе.

– Кто там? – приглушённо спросил я.

– Товарищ Художников? Срочный пакет из облисполкома, – донёсся ответ.

Я обернулся и посмотрел на начальника угро.

– Он, – тихо прошептал тот, узнав преступника по голосу, дёрнулся ко мне, но я жестом остановил его.

– Не надо, Иван Никитович. Я сам.

Художников недовольно нахмурился, но перечить не стал.

Настал момент истины. Эх, пальнуть бы первому, да так, чтобы сразу наповал… только потом придётся долго объясняться с начальником угро, а этого мне… ну никак не хочется.

Устроим гаду сюрприз.

Отперев дверь, я резко присел на корточки и так же быстро распахнул дверь, открывавшуюся наружу.

На лестничной площадке было темно, но мне удалось увидеть, что мужчина, который на ней находился, вооружён. Если бы я не присел, ствол его пистолета оказался бы напротив моей груди.

Навойтов нажал на спусковой крючок, громыхнул выстрел, пуля просвистела где-то надо мной. Это развязывало мне руки, и я с чистой душой разнёс ему череп из револьвера.

Вот и всё, писец котёнку. Выжить сразу с двумя дырками в башке – это вряд ли.

У незваного гостя могли иметься сообщники, я нырнул вперёд, упал на бок и прикрылся телом бандита, однако осторожность оказалась излишней: Навойтов действовал в одиночку.

Убедившись в этом, я скинул его труп с себя, встал и, отряхнувшись, позвал Художникова:

– Иван Никитович, всё в порядке.

Начальник угро вышел на лестничную площадку и склонился над мертвецом.