Запах моря. Ласковый ветерок слегка треплет волосы, касается лица и шеи.

Тихий шелест накатывающих на прибрежную гальку волн баюкает и умиротворяет. А вот эта самая галька, врезающаяся в бок, не умиротворяет совсем.

И вообще.

Паника накатила волной, адреналин напрочь вымел остатки сонливости. Секунда – и Андрей, вскочив, озирается дико по сторонам.

Раннее утро. Пляж. Судя по виду, Шесхарис.

Шесхарис, мать твою! Как? Как он здесь очутился?!

Это же край географии. Дикий пляж – один из тех, что идут уже под серпантином. Почему он спит на пляже, на голых камнях, под открытым небом за выездом из города?! Еще и промерз – только сейчас понял, что все тело затекло, а сам он трясется от холода. Правильно, в одной футболке и джинсах дрыхнуть на пляже вздумал. Оно конец мая, конечно – но ночью-то прохладно. Тем более – возле воды. Та еще не прогрелась толком. Только простыть осталось для полного счастья!

Это ж надо так накидаться. Что он пил-то хоть? И не помнит. Ни что, ни где, ни с кем. Это уже провалы в памяти. Те самые, после вчерашнего. Хана.

Он суетливо огляделся, принялся хлопать себя по карманам. Где телефон – бог весть. Но хоть несколько купюр в переднем кармане джинсов нашлись. На проезд хватит.

А бумажник с карточками? А эту проблему можно будет решить только дома. Сейчас ничего не поделаешь.

Андрей, матюкаясь и спотыкаясь на каждом шагу, потопал по пляжу туда, где наверх, к дороге выводила тропинка. Нет, все – впредь ни капли в рот!

Твою ж дивизию. Ноги трясутся. И жопа болит так, словно он ею всю ночь гвозди заколачивал!

*** ***

Брести по булыжникам, ломая ноги, и переползать по скалам над водой оказалось не самым страшным.

Хуже оказалось тащиться по длинному-длинному Сухумскому шоссе к городу. Потому что, проторчав, по ощущениям, едва не час на остановке, Андрей понял, что никакой транспорт не придет. Ни троллейбусов, ни маршруток не наблюдалось. И он, плюнув, потопал пешком. Решил – если встретит какой-нибудь транспорт, сядет. А так – пусть медленно, но пешком-таки дойдет.

Странно – день вроде рабочий, а машин в обе стороны практически нет.

Правда, Андрей и не был уверен, что сегодня – именно рабочий день. А что сегодня за день-то недели? Конец мая – он точно помнил. А какое число?

Он еще раз клятвенно заверил себя, что к спиртному больше не притронется. Только на компрессы!

При последней мысли нервно захихикал. Вот так оно и бывает: сначала провалы в памяти и сдохла печень – никто не вечен. А потом – я танцую пьяный на столе. И каждую пятницу я в говно…

Андрей принялся напевать себе под нос, шагая по бесконечной гусенице шоссе.

Попить бы. И сожрать чего-нибудь. Вот только, проходя мимо Магнита, он обнаружил – магазин закрыт. Открытие заставило в животе зашевелиться неприятный холодный комок. Почему-то закрытый магазин показался парню пугающим. А еще – отчего-то не слишком хорошо работающий после ночи на диком пляже мозг связал вид спущенных роллетов с чахлым движением по трассе и отсутствующим общественным транспортом.

Хотя какая может быть связь?

Это все с перепою. И внезапный приступ паники – просто белая горячка. Или что там еще бывает с перепою…

Успокоив себя таким образом – не слишком успешно, правда – Андрей зашагал дальше. Не все ведь магазины по дороге окажутся закрытыми?

Хотя, к слову…

Мелкие магазины на остановках тоже были закрыты. Он тогда внимания не обратил – башка была, как в тумане. А теперь вспомнил – потому что, если бы они были открыты, он бы вспомнил о еде и питье еще тогда. Шутка ли – шастать, с утра не евши!

Шагал теперь, впрочем, куда как более резво. Тревога смела остатки сонливости, заставила забыть про ватные ноги, ноющую поясницу и пятую точку. Надо скорее добраться домой! А то эта смутная беспредметная тревога покоя ему не даст. Загрызет прямо по дороге.

И где он, блин, телефон посеял?!

Ни позвонить никому. Ни карты заблокировать – а в чьих они руках? Бумажник он – сто пудов – посеял там же, где и телефон. Придурок! Алкаш.

Господи, и почему его занесло именно на Шесхарис?! Район, длиннючий, как змея – ни сократить, ни срезать. Притулился сонной макарониной, растянувшись между морем и горами. Шагай теперь до посинения.

Кстати о посинении – еще один магазин закрыт. Роллеты спущены. Чего у них, выходной у всех хором, что ли? Дружно празднуют?

Что сегодня за число-то все-таки? Хотя какие праздники! В праздники магазины наоборот должны до упора работать. Пока все празднующие не упорются. Вон, как он вчера.

И денек ясный, радостный – как назло. Солнце ползло по небосклону все выше, в зенит – а Андрей полз по тротуару. В какой-то момент даже мелькнула мысль поймать попутку и слезно попросить докинуть до центра. Но те не останавливались. Наоборот – прибавляли газу, едва он подходил к обочине и поднимал руку. Это усиливало смутное дурное предчувствие.

Он их увидел после полудня, когда миновал больницу Моряков, свернув на дорогу к центру.

Андрей даже приободрился чуть – самая длинная и тяжелая часть пути осталась позади. К тому же грела надежда – не по всему ведь городу встал общественный транспорт? Может, сядет на какую-нибудь маршрутку.

Сначала он услышал музыку. Громкую, откуда-то из-за домов. Резвый танцевальный мотив звучал радостно и отчетливо. Видать, кто-то решил поделиться личным праздником с прохожими и вынес колонку на улицу. Или на балкон малоэтажного дома…

К музыке почти сразу примешался радостный гомон и топот.

По идее, это должно было успокоить – да, сегодня какой-то праздник. Ну, совпал он с забастовкой маршрутчиков и водителей троллейбусов – что ж теперь.

Но тревога усилилась. И не зря.

Музыка делалась громче, приближалась. Как и топот. Они шли колонной по улице Тихоступа. Демонстрация, что ли? – ошалел слегка Андрей. А чего тогда с музыкальной колонкой – может, какие-нибудь геи и трансвеститы, которых тут давеча запретили законодательно?

Ладно, голых вроде не видно. Пожалуй, он даже успеет проскочить перед ними. А то жди потом, пока все пройдут.

И да, он успел проскочить. Его даже не затоптали.

Его просто догнали. Люди, шагающие – япона мать их, эти парадоксальные тавтологии – нестройным строем, за заводилами с мощной колонкой, свернули в ту же сторону, куда направлялся Андрей.

Казалось бы – ну, какова вероятность, что его затопчут? Он идет по тротуару, они – по дороге…

А его и не затоптали.

Его просто-напросто покусали.

Да, совершенно вульгарным и неприкрытым образом. Признаться, парень оторопел. Да что там – он просто оцепенел от ужаса. Его в жизни собаки не кусали! Ну, может, домашние коты. Иногда.

Колонна демонстрантов поравнялась с Андреем и направилась дальше. Забавно, что люди, танцевавшие на ходу, как во время бразильского карнавала по телевизору, двигались быстрее, чем он. Заводилы в голове колонны не обратили на него внимания. А вот нескольких барышень он чем-то привлек. Возможно, тем, что не танцевал.

Одна из них, лихо вильнув попой под особенно забористый аккорд, запрыгнула на тротуар, и… пребольно впилась зубками в плечо Андрея.

Ошалевший от неожиданности парень дернулся, заорал.

Он не успел родить ни одного нецензурного слова – еще пара дамочек отбилась от толпы, перегородив ему дорогу. Остекленевшие глаза невидяще таращились на него. Он дернулся было бежать назад – но путь к отступлению отрезали. За спиной их уже оказалось четверо. Андрей опомниться не успел, как оказался покусан с разных сторон – за плечи, руки, спину. Какая-то малолетка лет восьми-девяти цапнула за бок.

Приступ паники, накрывший его давеча на пустынном пляже, показался мелочью в сравнении с теперешним комешным ужасом.

Кажется, он орал так, что сорвал голос. Когда пришел немного в себя и приподнялся с тротуара, на котором сжался в позу эмбриона, горло нещадно драло. Колонна демонстрантов ушла далеко вперед, музыка теперь доносилась смутно. Редкие отставшие, проходившие, танцуя, мимо Андрея, не проявляли к нему ни малейшего интереса.