Как-то так само получилось, что храм стал местом, куда приходили жители за советом, помощью, новыми амулетами или зарядкой/усилением старых.

Кто-то даже изъявил желание остаться при храме, или чтобы его здесь обучили.

Каштол подумал, что это неплохая идея, и в одном из пустых помещений, которое подправил, по просьбе Каштола, Рош, появились удобные столики и подушки на подставках, на коих удобно разваливались гарсфелы, слушая то Алориана, то глас Каштолов.

Здесь часто просто показывали мультики, на просмотр которых приходило много котят, рассказывали истории, обучали почти всему, чему можно было обучать и чему хотели научиться.

В какой-то момент, Алориан даже неожиданно для себя обнаружил, что обучает троих детей магии, а Каштол им подсказывал и помогал направлять свою ману.

Иногда жители просили их благословить, насмотревшись мультиков, что так нравились Алориану. По его запросу, кстати, Каштол стал сам создавать новые анимации, подстраиваясь под предпочтения жителей, частенько добавляя в сюжеты что-то полезное, или поучительное.

Благословления, которые просили некоторые жители, к большому удивлению Каштола, даже, похоже, работали. Он объяснял, что не умеет делать, как в мультиках, но его все равно просили — хотя бы просто, ради красивой церемонии.

Каштол подумал — почему бы и нет, и попробовал. И вот, отказывается, умеет.

Работало это так: кто-то приходил, просил конкретное благословение, или не уточнял, чего хочет, а Каштол пафосно провозглашал: «Благословляю», вливая в слова, и намеренье, магию, а еще, будто бы, что-то еще, пока зыбкое и неосязаемое. Первый раз это случилось случайно, но с каждым разом, Каштол все лучше управлял процессом, хоть и не понимал его.

В результате, по всему храму проходила волна энергии, фокусируясь в центре, на плите, а потом расходилась обратно.

В этот момент все, кто находились в храме, чувствовали удовольствие. Будто, легли на солнце после прохлады утреннего леса, а сильнее всего, это чувство ощущал тот, кто становился целью благословения.

По рассказам тех, кто его получил, они становились бодрее на несколько следующих дней, мелкие проблемы со здоровьем быстро проходили, регенерация и восстановление маны ускорялись, и еще множество мелких бонусов, но больше всего получали те, кто просили что-то конкретное.

Например, когда кто-то просил исцеление, он действительно довольно быстро излечивался почти от чего угодно, но все же, помощь Рашаса с его зельями, делала излечение еще качественнее и проще, так что пренебрегать старыми средствами не стоит.

Каштол заметил, что чем сложнее ему кажется просьба, и чем меньше он знает о том, как решить проблему самостоятельно, тем больше требуется энергии на благословение. Причем не только маны, но и тех, непонятных примесей, которые пока не получалось выделить и изучить.

Каштол уже понял, что на такие действия тратится что-то еще и, скорее всего, несколько видов чего-то, но как, ни пытался понять, где это нечто хранится, откуда берется или, хоть что-то узнать об этих энергиях, он не преуспел — очень уж мимолетными и неуловимыми они были.

Помимо Каштола, какие-то отголоски этих энергий чувствовали лишь Рош и Алориан, но чувствительность к ним у них была еще хуже, чем у Каштола.

Алориан продолжал развивать свои идеи и создал целое представление посвящения в церковь, внутренний круг и какие-то другие части. Остальные не до конца понимали структуру того, что он придумал, но, похоже, пока он и сам этого не понимал. Просто, ему нравились все эти загадочные обряды и атмосфера общности, некой таинственности.

Сначала казалось, что эти обряды действительно просто красивая церемония, но потом оказалось, что они имеют какой-то реальный эффект.

Те, кто их прошли, становились чуть более восприимчивыми к благословениям, и, если были охотниками, Каштол получал от их охоты крохи силы даже тогда, когда на них не было амулетов — это специально проверяли.

А потом Каштол начал ощущать тонкие, слабенькие нити связей, что соединяли его со всеми, кто прошел посвящение.

Связи были гораздо тоньше, чем между ним и Рошем, но они все, же были. И чуть-чуть облегчали взаимопонимание. А еще позже, Каштол понял, что может послать по ним энергию, или, наоборот, тянуть ее к себе.

Проведя некоторые тесты, маги поняли, что мало того, что такая связь несет пользу сама по себе, так еще, если то тянуть немного магии из гарсфелов, а потом, наоборот, чуть переполнять их резерв, те, сами того не понимая, становятся сильнее, здоровее и проще осваивают магию, если берутся за нее.

В какой-то момент Каштол узнал, что иногда его храм называют «храмом знаний», за то, что там часто что-то показывают, чему-то учат, что натолкнуло его на мысль: а почему бы и нет?

При помощи деревьев Роша и артефактов, автоматизирующих работу, у Каштола появился инструмент, котрый сам создавал листы для книг, а потом, и артефакт, соединяющий их воедино, и защищающий обложкой из обработанной коры.

С репликаторами Каштола, не было ничего сложного в том, чтобы создавать текст на листах.

Вот только тут возникла проблема: у гарсфелов не было письменности в том виде, в которой она была известна Каштолу.

Были значки, рисунки, иногда даже кто-то закреплял образы в предмете, которые можно было с него считать, но это не было общепринятой, универсальной письменностью.

Маги подумали вместе и пришли к выводу, что это не то чтобы проблема.

Да, письменный язык не помешает, если он так полезен, как говорит Каштол, но раз все гарсфелы врожденные эмпаты и телепаты, то не стоит отбрасывать эту деталь. И можно, как некоторые умельцы, запечатывать в книги образы, слепки памяти и много чего еще.

А книги у Каштола и так получались необычными. Они ведь делались из деревьев Роша, а те, помимо того, что были прекрасными накопителями, имели связь с самим Каштолом, что делало задачу внедрения чего-то в изделия из таких материалов, очень простой.

Вышло что-то среднее между обычной книгой и ментальной передачей прямо в разум читающего.

По сути, не обязательно даже было читать сами буквы — достаточно просто сосредоточиться на желании считать информацию, и она будет получена в том виде, в котором хочет читатель: будь то голос в голове, что проговаривает слова, образы, чужие воспоминания, прожитые, как свои, или что-то иное.

Да, гарсфелы в итоге получили новый письменный язык, но это скорее было средством упрощения укладки своих мыслей в предмет, чем самостоятельным носителем информации. Хотя некоторым нравилось именно читать, потому письменность развивалась.

Каштол помогал лишь на начальном этапе, когда закладывались базовые правила языка, чтобы сделать его более удобным, интуитивным и избавить от сложностей, которые могли возникнуть с развитием языка и общества в дальнейшем.

Оказалось, что связь, возникающая у всех, прошедших обряд в храме, помогает и в обучении.

Кроме того, что теперь почти все жители могли интуитивно пользоваться вычислительной мощностью своих амулетов и самого Каштола, так еще, тянули из него знания в понятной для себя форме, ускоряя понимание того, что изучали. А еще выяснилась интересная особенность книг: если книгу читает кто-то, кто знает о теме то, чего в книге не было, знание в ней может дополниться само. А также, после каждого прочтения, книга становилась ярче, понятнее, будто подстраиваясь под восприятие и пополняясь ассоциациями.