— Вы не можете! — воскликнула она. — Вы не можете забрать его, сержант. Я не позволю вам увести его, убить и стать лейтенантом. Я…
— Мэри, — предостерегающе сказал Мэтт.
— Он убьёт тебя, Мэтт. Он плохой. Его не заботит ни правда, ни что другое, кроме новоно звания. И он заберёт тебя и…
— Брось, сестрёнка, — сказал сержант Келло. — Увидишься с ним завтра — через решётку.
— Подождите, сержант, — шагнула вперёд сестра Урсула. — Позвольте мне сказать.
— Какого ч… Простите, сестра. Но вы кто?
— Кто я — неважно. Лейтенант потом вам расскажет, если захотите. Но я не могу позволить вам увести этого человека обратно в тюрьму. Он не убивал Уильяма Рансибла.
— Да-а? И, полагаю, вы знаете, кто его убил?
— Конечно. Это был Хилари Фоулкс.
Реакция в комнате преимущественно выразила презрительное недоверие. Одна Вероника Фоулкс восприимчиво произнесла:
— Вы имеете в виду, что Хилари покончил с собой после…
— Но медицинская экспертиза… Но психология… Но остальные нападения… — последовали громкие протесты.
Сестра Урсула подняла руку. В её маленькой прямой фигуре в старинных одеждах было что-то настолько спокойно внушительное, что даже сержант Келло утих.
— Нет, — сказала она. — Нет; Хилари Фоулкс не покончил с собой. Но, прошу вас, выслушайте то, что, я знаю, должно быть правдой.
9
– “Нападения” на Хилари Фоулкса, — начала сестра Урсула, — были подозрительны с самого начала. Они были слишком совершенными в своей неудачности. Первые два, кирпич и машина, основывались исключительно на неподтверждённых словах мистера Фоулкса. В третьем случае, с шоколадками, он “случайно” заметил след от укола и “случайно” прочитал роман, заставивший его насторожиться. Четвёртое, бомба, было тщательно рассчитано на доставку в определённый час, а мистер Фоулкс обратился в полицию с просьбой о защите и ожидал, что в этот час будет присутствовать полицейский. Безусловно, здесь помогло совпадение. Полиция медлила с ответом на то, что сочла обычной жалобой чудака, но лейтенант Маршалл явился как раз вовремя по делу, тогда выглядевшему посторонним. Даже если бы он и не появился, бомба была настроена на громкое тиканье; мистер Фоулкс сам заметил бы это тиканье и вызвал безо всяких полицейских команду из отдела чрезвычайных ситуаций. Пятое “нападение”, запертую комнату, я пока пропущу, заметив только, что её, очевидно, не мог подготовить никто, кроме самого мистера Фоулкса.
— Погодите-ка, — запротестовал сержант Келло. — Медицинская экспертиза…
— Пожалуйста, наберитесь терпения, сержант. Я скоро успокою вас по этому вопросу. Но если все эти “нападения” были сфабрикованы, какая за ними могла стоять цель? Мне пришло в голову два возможных мотива: цепочка приготовлений, чтобы сделать самоубийство похожим на убийство и обмануть страховую компанию, или шизофреническое состояние, при котором одна часть сознания пытается подделать физические доказательства, чтобы оправдать манию преследования, которой одержима другая часть. Тогда я недостаточно знала мистера Фоулкса, чтобы понять, что ни одна из этих гипотез ему не подходит. Он был в своём уме, если преступника можно считать таковым, и, в любом случае, обладал невероятной цепкостью к жизни. Никакая мания или самоубийство не могли послужить мотивом мнимых нападений. Лишь когда стало слишком поздно, я увидела третью возможность: покушения на Хилари Фоулкса лишь подготавливали успешное убийство другого человека, якобы ошибочно принятого за Хилари Фоулкса. Был только один человек, чью смерть можно было объяснить подобным образом, и это Уильям Рансибл.
— Но зачем? — запротестовал Мэтт Дункан. — Видит Бог, я хочу в это поверить, сестра. У меня есть на то причины. — Он зазвенел наручником. — Но почему? Рансибл был просто случайным, не имеющим отношения к делу фанатом. Что мог иметь против него Хилари?
— Лейтенант Маршалл с удивительной настойчивостью и отказом принять слишком очевидное установил, что Рансибл был Уильямом Рансиблом Фоулксом, сыном Роджера и внуком Фаулера Фоулкса.
Вероника ахнула. Её брат медленно проговорил:
— Многое теперь начинает проясняться.
— Но, — запротестовал Маршалл, — наследник сына, лишённого наследства, вряд ли может представлять серьёзную угрозу.
— Тогда, лейтенант, Роджер, очевидно, не был лишён наследства. Нельзя небрежно бросить: “О, у мистера Фоулкса не было мотива”. Только мистер Фоулкс мог спланировать убийство и только Рансибл мог быть намеченной жертвой. Следовательно, у мистера Фоулкса был мотив. Скажите, миссис Фоулкс, ваш свёкор оставил завещание?
— Нет. — Вероника выглядела озадаченной и напуганной. — Нет, не оставил.
— Вы знаете, как старики относятся к завещаниям и смерти, — добавил Уимпол. — А Хилари был единственным членом семьи — как мы тогда думали.
— Следовательно, Уильям Рансибл Фоулс претендовал не только на доходы от прав, но и на долю в их управлении. Удар по Хилари Фоулксу был больше чем просто финансовым, хотя он мог ранить его достаточно глубоко. Это был удар по его престижу, по его позиции единственного наследника, стража и хранителя дел отца. Малейшая его прихоть больше не была бы строжайше исполняемым законом. Из деспота-автократа он стал бы простым держателем акций. Угроза была невыносимой; её надлежало устранить. Возможно, сам Рансибл не осознавал всей полноты своих претензий к Хилари Фоулксу. Вполне вероятно, что Джонатан Тарбелл скрыл от него отсутствие у Фаулера Фоулкса завещания и обещал Рансиблу лишь некоторую помощь как члену семьи, подобно полученной мисс Грин, а мистера Фоулкса запугивал потерей половины состояния. И этому придаёт правдоподобие тот факт, что Рансибл не был испуган смертью Тарбелла. Он не заметил, что эта угроза относится и к нему. Если он знал что-то о прошлом Тарбелла или хотя бы сделал выводы на основе того, где жил этот человек, то мог заключить, что тот был убит по какой-то иной причине. Мистер Фоулкс заманил Тарбелла надеждами, как указывает найденная лейтенантом записка, и убил его, когда требования Тарбелла стали слишком настойчивыми, но якобы совершённое по ошибке убийство Рансибла пришлось отложить до приезда мистера Уимпола. Мистер Фоулкс знал, что Рансибл, как фанат, вращается в кругах, которые Остин Картер именует Литературным обществом Маньяны. Как только появится Вэнс Уимпол, то будет легко найти возможность случайно оказаться в такой ситуации, где необходимая “ошибка” станет убедительной. Ракетная вечеринка Чантрелла стала идеальной возможностью, и мистер Фоулкс в полной мере воспользовался ей для импровизации. Почти каждый собравшийся был вероятным кандидатом на роль потенциального убийцы Хилари Фоулкса; наверное, лишь случай, Мэтью, заставил его выбрать тебя. Но скажите, мисс Грин, верным ли был рассказ Хилари Фоулкса о встрече у сарая?
Дженни Грин тяжело сглотнула.
— Не знаю… Они говорили об отце кузена Хилари. Но Рансибл был не похож на фаната. Он выглядел более… более интимным. Словно пытался показать Хилари, сколько он знает. А однажды сказал: “Я потерял чётки, но у меня ещё достаточно всего”. Так что вы, должно быть, правы; но я всё ещё не могу поверить, что Хилари…
— Насчёт чёток, мисс Грин: вы что-нибудь о них знали?
— Ну… Это было странно. Когда Вероника заинтересовалась религией, то прочитала воспоминания первой миссис Фоулкс, где та восхвалялась как святая в миру, и рассказал мне об этом странном виде чёток и их специально изготовленном образце. Когда лейтенант спросил нас о чётках с семью декадами, я хотела упомянуть это, но Хилари жестом приказал мне замолчать. Позже я говорила с ним об этом, и он сказал, что не хотел, чтобы имя жены его отца упоминалось в столь криминальном окружении.
— И вам это не показалось странным?
— Нет, — твёрдо сказала Дженни Грин. — Это… это всё-таки не так. Я не могу поверить во всё это. И, в любом случае, кузен Хилари не мог себя заколоть. Так сказал доктор.
Сержант Рэгленд открыл дверь и сообщил:
