- Курю, товарищ нарком. Даже если бы не курил, ради такого дела – закурил бы.

- Вот и хорошо. Будем считать, инструктаж пройден.

- Ага, по технике безопасности.

В это время вошёл вестовой и сказал Ворошилову, что совещание начнётся через три минуты.

- Пойдёмте, товарищи. Вам надо присутствовать. Вы должны быть в курсе последних событий.

И они втроём прошли в малый конференц-зал Наркомата Обороны. При входе в зал, Ворошилов остановился, показал жестом друзьям, что они могут входить и занимать свободные места, а сам раскрыл папку с документами и несколько секунд листал бумаги.

«Не хочет входить с двумя полковниками в компании. Уже не по чину», - подумал Ахмеров, - и правильно делает».

Фарид Алимжанович и Владимир Иванович прошли по широкому проходу почти до самых задних рядов и скромно сели, рядом с военным, на петлицах которого блестели по две звёздочки генерал-майора. Обменялись вежливыми кивками и притихли, ожидая продолжения.

Надо сказать, что вход полковников в зал не прошёл незамеченным. По рядам пронёсся шёпоток, мол, кто это, откуда это. В довольно тесной, не очень большой среде высшего комсостава Красной Армии, где все друг друга знали (и все друг на друга стучали), появление новых лиц, тем более в таких скромных званиях, вызывало интерес. Обсуждение продолжалось бы и дальше, но тут вошёл Ворошилов, все встали и замолчали. Климент Ефремович прошёл на своё место в президиуме, где уже были Шапошников, Штерн, Кузнецов, Локтионов и восходящая звезда наркомата – Г.К. Жуков, пока ещё комдив. Ворошилов сел и остальным сказал, что могут садиться.

Совещание начал вступительным словом народный комиссар обороны Советского Союза. Буднично, без пафоса, как давно ожидаемое дело, он предложил собравшимся товарищам выслушать представителей группировки войск сосредоточенной в Монголии, о готовности к завершающей стадии военной части конфликта. Напомнил, что основной задачей войск является обеспечение территориальной целостности Монгольской Народной Республики и предотвращение дальнейших нарушений со стороны маньчжуро-японских сил. Первым, Ворошилов предложил выступить комдиву Жукову – руководителю Группы Советских Войск в Монголии. Георгий Константинович в своём выступлении обрисовал картину состояния дел на фронте. Жуков подчеркнул, что практика конфликта показала правильность решений командования Красной Армии о необходимости сосредоточения избыточных для данного театра военных действий, сил и средств, чтобы методом ротации частей и подразделений, как можно большее число военнослужащих получило хотя бы минимальный опыт участия в боевых действиях.

Таким образом, прошли практическое обучение около трёхсот пятидесяти тысяч человек состава Красной Армии. Ещё сто тысяч человек участвовало в действиях по обеспечению функционирования боевых частей и находилось в условиях приближённых к боевым. Срок пребывания на линии соприкосновения для рядового и младшего командного состава – от десяти до двадцати суток, в зависимости от конкретных обстоятельств. Некоторые подразделения прошли ротацию дважды. Это позволяет утверждать, что мы имеем порядка четырёхсот тысяч обстрелянного состава. Жуков считает, что основную роль – учебно-тренировочного центра для Красной Армии этот конфликт в основном выполнил. И теперь его надо успешно закончить разгромом противостоящей группировки японо-маньчжурских «учителей».

Кроме того, Жуков показал на карте места расположения японо-маньчжурских войск, основные укреплённые точки, перечислил состав сил, количество техники и вооружения, подчеркнув при этом большую роль авиации в получении разведданных. Жуков доложил совещанию, что благодаря применению новой тактики ВВС, использованию новых самолётов, которые, в принципе, проходят войсковые испытания, участвуя в этом конфликте, наша авиация получила полное превосходство в воздухе, что будет иметь решающее значение для предстоящего наступления. Затем Жуков обрисовал положение сил Красной Армии, сдерживающей атаки японцев, и отдельно рассказал о силах и средствах предназначенных для проведения наступления. Силы и средства расстановлены таким образом, что на участках прорыва перевес в численном составе, технике и средствах поражения достигает значений 5 к 1, а на некоторых участках 7 к 1. Приготовлено достаточное количество боеприпасов и средств поражения. В общем, войска к наступлению готовы, только ждут команды.

Следующим выступил Лев Захарович Мехлис, который оценивая морально-политическое состояние советских войск, подтвердил высокий уровень готовности группировки.

Завершил совещания Ворошилов, сказав, что высшее военно-политическое руководство страны утвердило план действий по разгрому японо-маньчжурских сил вторгшихся в пределы Монголии и одобрило действия руководства группы Советских войск в Монголии за прошедший период. Командному составу приказано держать войска в готовности + 2 часа от момента получения пакетов с конкретными распоряжениями по началу разгрома противника.

«Нормальный, такой, партхозактив. Вот как, оказывается, это происходит у военных», - подумал Ахмеров, но никому ничего не сказал. На этом совещание закончилось.

Через три дня после совещания в наркомате обороны, в газете «Правда», появилось коротенькое сообщение о приезде делегаций Франции и Англии на переговоры. Владимир Иванович, и так не часто появлявшийся в институте из-за загруженности, вовсе перестал приходить на работу в кремль. О том, что происходило во время совещаний в наркомате обороны, было неизвестно. Как же, совещания военных миссий – совершенно секретно.

Ещё через три дня вся страна праздновала победу на Халхин-Голе. В этой реальности руководство решило, не делать «секрет полишинеля» из участия СССР в изгнании японо-маньчжурских сил с территории Монголии. Тут было, что праздновать. Не изгнание, а серьёзный разгром вторгшегося противника с перечислением сил врага, разгромленного в этом забытом богом уголке монгольской степи, с указанием трофеев, добытых в тяжёлой борьбе и полного превосходства советского оружия. Было торжественное поздравление партии и правительства военнослужащим группы Советских войск в Монголии.

После этих радостных известий, был совершенно неожиданный приход Левицкого и его доклад, что на неопределённое время он совершенно свободен.

- Я, как Винни Пух, до следующей пятницы, а возможно и позже, свободен от участия в совещании.

- Что случилось, Владимир Иванович? Как всё происходило? Расскажи – мне ведь это ещё предстоит.

- Совещания начались, как и в нашей реальности, 12 августа. С той лишь разницей, что в советскую делегацию был включён я, под именем полковника Набережных, и вместо курения в зале было предложено каждые сорок пять минут устраивать перекуры в специально отведённом месте, где можно было и переговорить без протокола – в кулуарах. Ворошилов мне сказал – сиди не делай ничего, только листай эту книжку и как бы делай конспект на отдельных листках. Но чтобы они видели название, иллюстрации. Они, это члены французской делегации. Я по-французски не очень (мы гимназиев не кончали), поэтому сижу, прислушиваюсь, что там говорят докладчики и переводчики.

В первый же перекур ко мне подошёл сам генерал Думенк. Так получилось, что старшие по возрасту члены делегаций кучковались, как бы вместе, а молодые офицеры стояли своей кучкой и травили анекдоты про бабс. Вот и Думенк с Драксом, люди уже в возрасте стояли рядом со мной. Ворошилов на перекур не пошёл.

- Monsieur le Colonel lit le français (Господин полковник читает по-французски)? – спросил Думенк, взглядом показывая на книгу, которую я прихватил с собой.

- Mr. Colonel speaks little French, sohe would preferto speak English, buthe also hasto deal withFrench, mon général (Господин полковник слабо владеет французским языком, поэтому предпочёл бы говорить на английском, но приходится разбираться и с французским, мой генерал), - показывая на книгу, ответил я.

Услышав английскую речь из моих уст, к разговору присоединился и адмирал Дракс: