— Вот так всегда! — обескуражено сказал гном. — Теперь придётся её догонять.

И с этими словами он бросился за стрекозой по тропинке и исчез из виду.

Нюрочка долго стояла и глядела ему вослед, а потом пошла по тропинке и вышла к реке. Прямо у берега она увидела лодку, и в лодке сидел никто иной, как Нюрочкина мама. Она была в такой широкополой шляпе, что походила на гриб на тонкой ножке, а в руках её была удочка.

— Что ты тут делаешь? — спросила Нюрочка.

— Ловлю рыбу, — ответила мама. — Смотри, сколько рыбы я наловила!

Она указала рукой на пустую лодку, в которой не было ни рыбешки.

— И где же твоя рыба? — поинтересовалась Нюрочка.

— Ты что, не понимаешь? Она невидимая, — сказала мама. — Но поверь мне, её очень много. И я даже не знаю, что делать с таким огромным количеством рыбы.

— Хочешь, я тебе расскажу секрет? — спросила Нюрочка.

— Хочу, — кивнула мама и вдруг закричала, — Клюёт!

Она вытащила удочку из воды, а потом сняла с крючка невидимую рыбу и показала Нюрочке:

— Посмотри, какой окунь красивый! Даже жалко, что ты никогда его не увидишь. И всё-таки посмотри. Так какой твой секрет?

— Это — только твой сон, — сказала Нюрочка.

— Только сон? — недовольно протянула мама. — Вся эта рыба, эта звонкая река, этот лес — неужели это только мой сон?

— Не только твой, — торжественно заявила Нюрочка, — мой — тоже… Это наш общий сон.

— Значит, утром мне на работу, — воскликнула мама. — А я-то думала долго-долго сидеть в этой лодке и ловить рыбу.

— А мне утром — в школу, — сказала Нюрочка. — У нас на втором уроке — контрольная по математике.

— Такой хороший сон, а ты всё портишь своей математикой! — воскликнула мама. И тут она схватилась за весла и стала грести. Она уплывала от Нюрочки всё быстрее и быстрее, всё дальше и дальше, и уже издалека был слышен её недовольный голос:

— Опять она со своей математикой!

И тут всё — лес, река, лодка с мамой — исчезли, и Нюрочка оказалась в Сашиной комнате и увидела Сашу. Он сидел на полу, и на полу же была расстелена огромная географическая карта, и всё на ней — реки, моря, континенты — двигалось и перемещалось с места на место.

— Никогда не имел дело с живой картой, — растерянно сказал Саша Нюрочке. — Только хочу рассмотреть Антарктиду, как она убегает в Африку. А реки как себя ведут! Так и норовят улизнуть, прыгают с места на место, как кузнечики! Разве так ведут себя приличные реки?

— А как же тогда путешествовать? — поинтересовалась Нюрочка. — Только захочешь покататься в Египте на верблюдах, все пески и верблюды тут же станут белыми медведями и льдинами. Какая у тебя непослушная географическая карта!

— А я как раз хочу отправиться в Африку, — сказал Саша, — что же мне делать?

— Ты не переживай, — сказала Нюрочка, — ведь это только сон.

— Тогда можно смело отправляться в Африку! — воскликнул Саша. И тут он вдруг прыгнул на географическую карту и исчез.

— Ага, значит он уже в Африке, — подумала Нюрочка. — Завтра, когда он выйдет во двор, я обязательно его об этом спрошу.

И тут Сашина комната закружилась у неё перед глазами, как пёстрая карусель, а карта взлетела под потолок и растворилась в нём.

— Как весело! — воскликнула Нюрочка. А комната кружилась всё быстрей и быстрей, а потом Нюрочка закрыла глаза, и когда она их открыла, то оказалась на маленькой лужайке, посреди которой сидела Светочка и озабоченно шарила рукой в траве.

— Ну где же она? Где же она? — спрашивала она у себя самой шёпотом.

— Кто она? — спросила Нюрочка Светочку.

— Ни кто, а что… Нужная нота! — ответила Светочка, вглядываясь в высокую, зелёную траву. — Где-то здесь я её потеряла. Учитель музыки мне так и сказал: «Ты потеряла верную ноту, иди и ищи!» И я ищу, ищу, и никак не могу найти.

— Давай я тебе помогу, — предложила Нюрочка.

Она всмотрелась в стрелочки травы и вдруг увидела, как среди них бегают маленькие разноцветные ноты и поют тоненькими голосами. Иногда они сталкивались и ударялись лбами, и тогда из травы доносился звон, иногда залезали на травинки, как жуки, и, раскачиваясь, напевали песенки, каждая — на свой манер.

— Ля, ля, ля! — пели ноты, а потом вдруг начинали приплясывать, иногда — взявшись за руки, иногда — поодиночке. Встречались очень грустные ноты. Они сидели с унылым видом и пели тихую песенку, почти плача. А встречались такие весёлые, что совсем не могли усидеть на месте — они прыгали, кружились, верещали, щёлкали друг друга по носу, начинали играть в салочки.

— Какая же из них тебе нужна? — спросила Нюрочка.

— Я ищу, — сказала Светочка.

И вдруг она что-то рассмотрела в траве и радостно воскликнула:

— Ах, вот она! — и сама стала такой маленькой, как ноты в траве, и бросилась навстречу своей ноте.

«Я забыла ей сказать, что это только сон, — подумала Нюрочка, — но, может быть, это очень важно — найти верную ноту даже во сне».

Она задумчиво пошла по лужайке, вглядываясь в траву, где жили ноты.

— А моя нота — какая? — спросила сама себя Нюрочка. — Добрая или сердитая, грустная или весёлая? Если бы я только знала…

Но она не знала. Ей казалось, что нота пела где-то в глубине её сердца, и эта нота была одновременно грустной и весёлой, доброй, а иногда почему-то сердитой, голубой, а иногда оранжевой. Эта нота напевала нехитрую песенку и дружила с другими нотами — ведь даже ноты умеют дружить.

Так, размышляя, Нюрочка уходила всё дальше и дальше от лужайки, внимательно слушая песенку, что звучала в ней.

И вдруг она увидела своего дедушку, который стоял перед огромной клеткой с тигром и смотрел на яркого, глазастого тигра, который, в свою очередь, смотрел на дедушку.

— Ого! — воскликнула Нюрочка. — Вот это тигр! И что ты тут делаешь, дедушка?

— Я учусь не бояться этого тигра, — ответил дедушка.

— Так ведь он — в клетке, — сказала Нюрочка, — он не может тебе сделать ничего плохого.

— А если я его выпущу? — спросил дедушка.

— Даже если ты его выпустишь, он и тогда не сможет сделать ничего плохого, потому что это только сон, — объяснила Нюрочка дедушке.

— А вдруг не сон? — засомневался дедушка. — Ты только посмотри, какой он страшный. Но я его почти уже не боюсь. Я — самый смелый дедушка на земле!

— Тогда я его выпущу, — решила Нюрочка и распахнула дверь клетки.

Тигр слегка удивлённо посмотрел на Нюрочку, потом на дедушку, а потом открыл огромную, алую пасть, протяжно зевнул и наконец, переступая мягкими лапами, вышел из клетки.

— Давай я его пощекочу, — предложил дедушка, — раз уж это сон…

И он подошёл к тигру и пощекотал его. Тигр посмотрел на дедушку и чихнул.

— Ты почему не смеешься? — спросил дедушка у тигра. — Я же тебя пощекотал.

— Мне не смешно, — вдруг сказал тигр, — я очень серьезный тигр.

— Вот как! — удивился дедушка. — А я вот проснусь и напишу о тебе статью в газету. И немного о себе. Как я тебя не боюсь!

— А обо мне? — спросила Нюрочка.

— И о тебе, — согласился дедушка.

— Послушай, дедушка, может, нам уже пора просыпаться? — спросила Нюрочка у дедушки.

— А который час? — спросил дедушка.

И тут тигр с солидным видом достал откуда-то часы и посмотрел на них.

— У меня — время завтрака, — заявил тигр, и уставился на дедушку и Нюрочку, вдруг облизнувшись.

— Ты знаешь, Нюрочка, по-моему, самое время просыпаться, — прошептал дедушка на ухо Нюрочке.

Нюрочка кивнула и взяла дедушку за руку.

— По-моему, тоже, — так же шёпотом ответила она, поглядывая на тигра. — А как проснуться?

— Надо очень высоко подпрыгнуть, — сказал дедушка.

И, взявшись за руки, Нюрочка с дедушкой подпрыгнули… и проснулись.

Нюрочка неспешно гуляла по осеннему парку, где, кружась, падали пёстрые листья, где они перешёптывались на ветках и шуршали под ногами. Был ясный октябрьский день, прозрачный, как паутинка, и такой же невесомый. Небо голубело сквозь ветки, щебетали птицы, и у Нюрочки на душе было тихо и мирно. Она шла по тропинке, собирая листья, и в её руках была уже целая охапка, а она всё наклонялась и поднимала следующий лист.