Я налил нам с Питом. Мы выпили, и Пит сказал:

— Ну, вот и ещё неделя, док.

Я задумался, сколько раз он повторил это за те десять лет, что работает на меня, а потом задумался, сколько раз об этом уже думал, и это выходило...

— Сколько будет пятьдесят два на двадцать три, Пит? — спросил я.

— А? Чертовски много. А что?

Я посчитал сам.

— Пятьдесят на двадцать три — одна тысяча сто пятьдесят; и ещё дважды под двадцать три даёт сорок шесть. Пит, тысячу сто девяность шесть раз я сдавал эту газету в четверг вечером, и ни разу не было там по-настоящему большой, горячей новости.

— Тут не Чикаго, док. Чего вы ждёте, убийства?

— Люблю убийства, — ответил я.

Было бы забавно, скажи тут Пит: «Док, как вам сразу три за ночь?»

Но он, конечно, этого не говорил. В некотором смысле, однако, он сказал нечто ещё более забавное. Он произнёс:

— Но предположим, это был бы ваш друг? Скажем, ваш лучший друг. Карл Тренхольм. Хотели бы вы, чтобы его убили просто ради материала в «Гудке»?

— Конечно, нет, — сказал я. — Предпочтительно убить кого-то мне неизвестного, если такие вообще есть в Кармел-Сити. Пусть будет Иегуди.

— Что за Иегуди? — спросил Пит.

Я посмотрел на Пита, пытаясь понять, не шутит ли он, но это, очевидно, было не так, и я разъяснил:

— Человечек, которого там не было. Не помнишь стишок?

Пит засмеялся.

— Док, вы всё безумнее. Это опять «Алиса в Стране Чудес», как все те странные шутки, что вы цитируете, когда выпьете?

— На сей раз нет[3]. Но кто говорит, что я цитирую Льюиса Кэрролла, только когда выпью? Я могу цитировать его сейчас, а я едва ли начинал сегодня пить, ведь, как Чёрная Королева сказала Алисе: «Приходится пить изо всех сил, чтобы только остаться на том же месте!» Но слушай, я процитирую тебе действительно кое-что стоящее:

Пит встал.

— «Бармаглот» из «Алисы в Зазеркалье», — сказал он. — Вы, док, мне его не один, а все сто раз цитировали. Я, чёрт подери, сам его уже чуть не выучил. Но мне пора, док. Спасибо за выпивку.

— Ладно, Пит, но не забывай одну вещь.

— Что такое?

И я произнёс:

— Эй, док! — позвал меня Смайли из-за телефона, и я вспомнил, как слышал, что тот прозвонил минуту назад. — Тебя к телефону, док, — крикнул Смайли и засмеялся так, словно это было самое забавное, что случилось за долгое время.

Я встал и направился к телефону, по дороге пожелав Питу спокойной ночи.

Я поднял трубку, сказал «Алло» и получил такой же ответ. Затем там сказали: «Док?», а я ответил: «Да».

Тогда там сказали:

— Говорит Клайд Эндрюс, док. — Его голос звучал довольно спокойно. — Это убийство.

Пит, должно быть, уже в дверях; именно это пришло мне на ум первым делом.

— Секундочку, Клайд, — сказал я и, зажав рукой трубку, завопил: — Эй, Пит!

Тот уже стоял в дверях, но повернулся.

— Не уходи, — крикнул я ему через весь бар. — Срочный материал про убийство. Надо переделывать!

Я ощутил, как в баре Смайли внезапно повисла тишина. Разговор между двумя другими посетителями оборвался на полуслове, и оба повернулись ко мне. Пит, от дверей, повернулся ко мне. Смайли, с бутылкой в руке, повернулся ко мне и даже не улыбался. Собственно говоря, как только я опять отвернулся к телефону, бутылка выскользнула из рук Смайли и рухнула на пол с таким шумом, что я подпрыгнул и быстро зажал рукой рот, не давая выпрыгнуть из него сердцу. Бутылка, разбившаяся о пол, на какой-то миг прозвучала револьверным выстрелом.

Я подождал, пока не ощутил, что снова могу говорить, а затем убрал руку от микрофона трубки и спокойно — или почти спокойно — сказал:

— Хорошо, Клайд, продолжай.

— Ты же уже сдал номер в печать, док? — произнёс голос Клайда. — Должен был, потому что я пытался звонить сперва в редакцию, а там кто-то мне сказал, что раз тебя нет, ты у Смайли, но это значило, что ты уже…

— Всё в порядке, — сказал я. — Продолжай.

— Я знаю, док, это натуральное убийство — просить тебя изменить статью, когда ты уже почти подготовил газету и ушёл, но, понимаешь, та распродажа, которую мы хотели устроить во вторник, она отменилась. Ты ещё можешь грохнуть статью? Иначе многие прочитают об этом, придут во вторник в церковь и расстроятся.

— Конечно, Клайд, — сказал я. — Займусь этим.

Я повесил трубку. Я вернулся и сел обратно за столик. Я плеснул себе виски, а когда вернулся Пит, налил и ему.

Он спросил меня, кто звонил, и я рассказал.

Смайли и те два посетителя всё ещё пялились на меня, но я помалкивал, пока Смайли не позвал:

— Что случилось, док? Разве ты не говорил что-то про убийство?

— Я просто пошутил, Смайли, — сказал я. Он засмеялся.

Мы с Питом допили виски, и он сказал:

— Я знал, что-то будет неладно, раз мы так рано закончили. Теперь у нас опять на первой полосе дыра в девять дюймов. Что мы туда засунем?

— Будь я проклят, если знаю, — ответил я. — Но чёрт с ним со всем на сегодня. Зайду, когда ты займёшься этим утром, и что-нибудь придумаем.

— Это сейчас вы так говорите, док, — сказал Пит. — Но если вы не зайдёте ровно в восемь, что мне делать с той дырой в странице?

— Твоё неверие меня ужасает, Пит. Если я сказал, что зайду утром, то зайду. Возможно.

— А если нет?

Я вздохнул.

— Делай что хочешь.

Я знал, что, если я не зайду, Пит как-нибудь всё поправит. Перетащит что-нибудь с задней полосы, а её засыплет наполнителем или рекламой. Выйдет паршиво, потому что у нас уже есть один рекламный блок и чертовски много наполнителя; ну, тех заметочек, которые сообщают, сколько футов доски в секвойе и каковы современные темпы производства кефали в долине Евфрата. В малых дозах смотрится отлично, но когда насыпаешь целую колонку…

Пит сказал, что лучше он пойдёт, и на сей раз так и сделал. Я не без враждебности посмотрел, как он уходит. Пит Кори — хороший печатник, и я плачу ему почти столько, сколько беру сам. Возимся мы примерно одинаково по времени, но это мне нужно беспокоиться, если вдруг есть о чём, а так почти всегда и бывает.

Другие посетители Смайли ушли почти вслед за Питом, и я не хотел сидеть один за столиком, так что перебрался к бару.

— Смайли, — сказал я, — не хочешь купить газету?

— Хм-м? — И он засмеялся. — Шутишь, док. Её же напечатают не раньше полудня, а?

— Нет, — ответил я. — Лучше ждать всю будущую неделю. Следи за этим, Смайли. Но я имел в виду не это.

— Хм-м? О, ты имеешь в виду, хочу ли я купить твою газету. Вряд ли, док. Не думаю, что буду хорош в этом деле. Не выходит почему-то хорошо писать. Слушай, ты же говорил мне как-то, что Клайд Эндрюс хотел её у тебя купить. Почему бы не продать ему, раз ты хочешь её продать?

— Кто, чёрт возьми, сказал, что я хочу продать её? — спросил я. — Я просто спросил, не хочешь ли ты её купить.

Смайли выглядел озадаченным.

— Никогда не поймёшь, — сказал он, — серьёзен ты, док, или нет. Серьёзно, ты действительно хочешь продать её?

Хотел бы я это сам знать. Я медленно проговорил: