Обведя взглядом заведение, я сделала несколько шагов вперед и тут же зацепилась ногой за стул, который с громким лязгом шаркнул по полу. В полной тишине бара звук оказался очень уж внезапным.

– Кто тут? – из-под барной стойки показалась голова парня. – А… Не ожидал, что кто-то так рано придет.

Он выпрямился во весь рост. На вид ему было лет двадцать пять или, может, чуть больше. Довольно высокий и худой, он был тем, кому вполне подходило определение «долговязый». Рыжеватые волосы были всклокочены, как будто их хозяин только что проснулся. Непонятного цвета глаза смотрели удивленно.

– Да, я вот проходила мимо, – протянула я, – и решила зайти.

Подойдя к барной стойке, я уперлась в нее руками и обвела взглядом полки, уставленные бутылками с разнообразным алкоголем.

– У-у… нас так рано почти никого не бывает. – Парень явно не ожидал посетителей и, похоже, не был готов вести диалог.

Я не могла его винить. Если твоя работа в основном связана с темным временем суток, ты едва ли ждешь выполнения своих обязанностей в обед. Даже если по договору рабочее время начинается в обед, ты все равно первые пару часов определяешь как предназначенные для чая, кофе, чтения новостей и еще кучи способов бесполезно потратить жизнь.

Парень смерил меня взглядом, видимо думая, какой формат общения со мной выбрать, после чего его мозг выдал самую заученную фразу:

– Выпьете что-нибудь? – Это звучало так неуверенно, что было видно – он еще сомневался в своем выборе.

Я задумчиво обвела взглядом полки за его спиной. К алкоголю я была безразлична, хотя и могла иногда ради отдыха выпить чего-нибудь вкусного. Чаще всего это было вино, и чаще всего красное. Сейчас, в обед, для вина мне казалось рановато, как, впрочем, и для чего-то другого, но разговор с барменом нужно было поддерживать.

– Давайте кофе и добавьте туда капельку «Бейлис»[3].

Бармен снова задумался, стараясь, видимо, склеить картину мира, в которой красивая девушка заходит в обед в бар где-то в подворотне, чтоб выпить кофе с ликером. Я не была уверена, получилось ли у него это, однако спустя пару мгновений он все же повернулся к кофемашине и занялся приготовлением напитка.

– У вас вообще тут много народу бывает? – спросила я как бы невзначай, чтобы выглядело, будто я закрываю паузу в разговоре.

– Да, приходят, но чаще в пятницу вечером, – отозвался он через плечо. – Вчера вот было много.

– Почему? – Я еще раз оглядела зал.

– Так музыка ж была. Концерты вечером перед выходными – самое кассовое время.

Я знала. Будучи довольно далекой от искусства, я была в курсе, сколько краж, средних или тяжких телесных, а также убийств случается после таких мероприятий в пятницу вечером. Особенно в барах, так как на крупных концертных площадках охрана работала не в пример лучше, да и алкоголя там не было. А так – кто-то что-то сказал, кто-то кого-то толкнул, не рассчитал своих сил в распитии горячительных напитков, и – пожалуйста! Полицейским, следователям и судмедэкспертам не нужны же выходные, правильно? Все думают только о себе, что тут скажешь!

Бармен поставил чашку кофе на стойку передо мной. Сделав глоток, я даже прикрыла глаза от удовольствия. Кофе… Хоть снаружи – да и внутри – этот бар не производил впечатления прекрасного заведения, подтверждая общественное мнение о себе, кофемашина в нем работала исправно. Вкус был ярким, крепким, может немного плоским, без каких-либо фруктовых ноток, так любимых мной в дорогих сортах кофе, но это был кофе как он есть – горьковатый и бодрящий. С одним большим «но»… Ликер в нем либо отсутствовал, либо бар настолько экономил, что маленький объем подобных добавок никак не отражался ни на вкусе, ни на за-пахе.

– У вас тут, наверное, кто-то из местных приходит? – спросила я, ставя чашку обратно на стойку.

– Я у них паспорта не спрашиваю, – усмехнулся парень. – Но вообще есть завсегдатаи. Думаю, раз они тут каждый день, то, наверное, живут где-то рядом. А почему вы спрашиваете?

– Да просто интересно, – уклончиво ответила я.

В этот момент сзади раздался скрип открываемой двери. На пороге стоял мужчина лет пятидесяти, одетый в костюм, когда-то бывший новым. Растянутые брюки, пиджак с оплывшими плечами, на ногах порядком стоптанные туфли.

– Захар! Я к тебе сегодня, видишь, спозаранку! – громко сказал он, обращаясь к бармену.

– Да, вы, Павел Евгеньевич, сегодня рановато. – Они явно были знакомы, но бармен все же не ожидал такого раннего посетителя. – Что, ваша уже вас выпроводила на сегодня?

– Что? – нахмурился Павел Евгеньевич, а потом махнул рукой. – Да ну ее… Она там на кухне как начнет что-то кашеварить, я вообще в доме находиться не могу.

Мужчина подошел к стойке, и бармен привычным движением и без лишних расспросов толкнул ему стакан светлого пива. Видимо, этот ритуал повторялся изо дня в день уже давно и не требовал слов ни от одного из участников.

– Но дело-то не в этом. – Павел Евгеньевич отхлебнул пива и облокотился на стойку. – Слышал уже, что произошло?

– О чем вы?

Павел Евгеньевич повернулся ко мне, как будто только заметил.

– Вот это да! – Судя по лицу, он был крайне озадачен. – Я не первый и не единственный клиент в это время! Могу я поинтересоваться, как вас зовут, мадам?

– Мадемуазель.

– Оу…

– Татьяна. – Я решила, что скрываться нечего.

Для диалога в баре с местным выпивохой мое имя вполне подходило. Здесь были бы лишними Инессы, Ангелины, Эвелины и прочая братия тех, кто одним своим именем и фактом нахождения в баре в обед может быть отнесен к представительницам вполне определенной профессии. Не буду скрывать, что иногда это даже помогало.

– Вот я тебе, – Павел Евгеньевич повернулся обратно к бармену, – и Татьяне-то и расскажу, если вы не знаете. В доме напротив один человек решил, что может летать аки птица!

– В смысле? – Бармен либо действительно не понимал, либо всецело отрабатывал роль, давая посетителю выговориться. В любом случае выглядело очень натурально.

– Да в прямом! – Павел Евгеньевич взмахнул руками, отдаленно напомнив мне старого голубя, которого настолько прикормили на балконе, что летать ему уже практически незачем, но он еще примерно помнит, как это делается. – Открыл окно и сиганул вниз!

– Что, сам?! – Я максимально непринужденно включилась в разговор, понимая, что, раз уж я оказалась в баре в это время, выглядеть подозрительно молчаливой не стоит.

– Как есть сам! – У меня возникло ощущение, что еще немного, и Павел Евгеньевич перекрестится, как это делали герои романов девятнадцатого века. «Вот те крест». Он одним махом осушил стакан, однако Захар не растерялся и тут же его обновил.

Я отпила еще кофе. «Бейлис» в нем так и не появился – отметила я про себя, все еще надеясь, что ликер куда-то там осел и вот-вот появится. При всей моей любви к кофе пить его в баре в обед вызывало у меня когнитивный диссонанс. Я надеялась, что наличие слабого алкоголя как-то поможет мне пережить этот момент, но чуда не произошло.

– А почему вы так уверены, что он сам прыгнул? – спросила я, ставя чашку обратно на стойку.

– Так я видел! – признался он.

«Вот оно», – подумала я, но ничего не сказала, а только смотрела на Павла Евгеньевича, ожидая продолжения рассказа.

– Как это видели? – Бармен Захар задал этот вопрос вместо меня.

– Так дом-то напротив. – Павел Евгеньевич ничуть не удивился обновленному стакану и отхлебнул, прежде чем продолжить. – Я как раз на балкон вышел покурить – не спалось мне. Так вот, я внимание обратил, потому что света немного в окнах в это время. А он прям в окне стоял. Силуэт видно было. Ну и прыгнул.

Горел свет… Но когда я была на месте гибели этим утром, в квартирах в этом подъезде не то что не было света, так еще и окна были закрыты. Значит, человек прыгнул в окно, а его за ним потом закрыли и, уходя, выключили свет. Забота, ничего не скажешь…