— А ты так слёзно каялась в его смерти, что поневоле задумаешься о том, что происходит.

— Ты меня в чём-то обвиняешь⁈

Повисла пауза; Ингрид крепче сжала телефон.

— Ладно, — заявил Михаил ровным голосом. — Давай просто разберёмся в том, что произошло, и устраним угрозу. Ты у него была; что ты можешь сказать?

— Что это настоящий Денис Вальд, и что он жив, — пожала плечами Ингрид, перекладывая телефон в другую руку. — Кого бы там не видели твои ищейки, это был не он. Похоже, он случайно, на чистой удаче, активировал амулет-Врата и спасся.

— А что он делал три дня?

Ингрид фыркнула.

— Есть ощущение, что следил за нами. Специально или случайно, я без понятия, но он точно что-то знает. И знает, что я причастна к произошедшему.

— Уверена?

— Он говорил со мной… в общем, это были сплошные намёки.

Михаил помолчал.

— Хорошо. И что ты намерена делать?

Ингрид тоже помедлила.

— Дать ему шанс. Он намекнул, что достаточно сговорчив. Помогу ему с жильём, обеспечу хорошие оценки… может, ещё что. Ничего сверхъестественного.

— С ума сошла⁈ — тихо, но очень выразительно прорычал Михаил. — Оставить в живых свидетеля?

— А что ты предлагаешь? Убить его, здесь, в подконтрольной тебе больнице? После того, как пол-города и лично Альтов видели его «воскрешение из мёртвых»?

— Ты просто не хочешь видеть очевидного, — презрительно фыркнул Михаил. — Ты рада, что твой любимчик на самом деле не умер, и теперь из-за этого готова наделать глупостей.

— Я знаю, что я хочу сделать, — оскорблённым тоном отозвалась Ингрид. — Это мой ученик, и я…

— Да включи ты мозги, Ингрид! Он сдаст и тебя, и меня. А вместе с нами утонут твой сын и моя жена, те, ради кого мы это делаем.

Ингрид помолчала пару секунд.

— И что же предлагаешь ты? Убить его и вызвать подозрение Альтова и всех остальных?

Михаил нехорошо усмехнулся.

— Не переживай, Ингрид. Не переживай и ничего не предпринимай. Иди в Немёртвый и занимайся своей работой.

— А ты?

— А я… займусь Вальдом. Поверь, у меня есть способ разобраться с ним так, чтобы подозрений не возникло. Всё будет сделано ещё до конца этих суток.

Болеслав Заватский, председатель Совета Башен, был первым среди всех. Первым сумел изменить себя, заполучив вожделенное бессмертие, первым возвёл Башню.

Порой он сильно об этом жалел. Быть первым — значит, падать, ошибаться, прокладывая путь. Болеслав и ошибся. Его «бессмертие» было дефективным; он превратил себя в нежить, а Архилича. Да, он выглядел как живой — или почти как живой — но всё-таки живым он не был. Для того, чтобы испытать вкус, запах, просто подышать воздухом, приходилось применять магию; без этого председатель не мог даже вспомнить, каково это — живые ощущения.

Остальные некроманты из Башен шли за ним, и только поэтому сумели избежать его ошибок. Они были по-настоящему живы, а он — нет. Как же он завидовал им!..

Но порой всё-таки случались моменты, когда председатель воспринимал свою дефективность не с горечью, а с радостным облегчением.

Один из таких моментов происходил прямо сейчас. В конце концов, когда прямо в твоём кабинете раскрылся портал в Ад, и оттуда чадит огромное облако серы, то ты невольно порадуешься, что не ощущаешь запахов.

В желтовато-буром облаке показалось шевеление; две фигуры приближались. Болеслав уже знал, кого сейчас увидит, и заранее сморщился. Ну вот, опять. Когда эта шутка уже надоест его «деловому партнёру»?

Вышедшая из серного облака юная девушка лет двадцати была одета в дорогой костюм серого цвета; бледно-платиновые волосы были уложены в безукоризненную причёску. Прямо не мертвец с нижнего слоя, а секретарша миллионера.

— Привет, папа! — широко улыбнулась она; улыбка вышла искренне радостной. — Как поживаешь?

— Нормально себя чувствуешь? — подхватил вышедший следом за ней парень в точно таком же костюме, похожий на сестру как две капли воды. — Совесть не мучает за то, что продал нас в Ад в обмен на силу и бессмертие?

— З-з-зетрион, — с мрачным раздражением выдавил из себя председатель. — Прекрати. Это не смешно. Это и в первый раз не было смешно.

Лицо Болеслава оставалось каменным; взгляд был направлен не на его мёртвых детей, ставших двадцать лет назад вечными пленниками в Аду, а между ними, вглубь открытого серного портала.

— Да?