Кейт плюхнулась на диван и раскрыла книгу. Несколько секунд спустя захлопнула ее. Да, она ужасно рассердилась. Совершенно очевидно, что он нисколько ее не уважает.

“Ну почему же, – думала она, – почему любому из местных жителей позволено ошибаться, иметь свои причуды, но только не мне? И почему все это так важно для меня?”

Полная луна поднялась над холмами, ее отражение скользило по водной глади сверкающим диском. Сэм сидел в доке в полном одиночестве – вокруг не было ни души. Хотя небо оставалось безоблачным, ему чудилось, что в воздухе пахнет снегом. Но даже мысли о снежном Рождестве не улучшили его настроения. Он выходил сюда посидеть уже четыре ночи подряд – с тех пор как Кейт поселилась у него.

Сэм устроился на настиле, усевшись на куртку. Подтянув колени к подбородку и обхватив их руками, он размышлял о причинах своего столь мрачного настроения. Но мысли его все время возвращались к Кейт.

Его, казалось, раздирало на части. Сэм понимал, что какая-то часть его души тянется к ней, но он знал и другое: Кейт могла причинить ему такую боль, какую не способен причинить никто другой. Разве он не понял это в ночь пожара, когда увидел ее машину с багажом? Черт, да ведь она уехала! Лишь случайность заставила ее вернуться. По крайней мере, у нее хватило мужества признаться в этом.

Тот первый день с ней в марине тоже был чертовски трудным. Он видел, что его гнев и отчаяние причиняют ей боль. Было очевидно: она так же расстроена, как и он. Только на этот раз он никак не мог успокоить ее, не поставив под удар свои чувства.

А теперь она находилась там, в его доме, находилась двадцать четыре часа в сутки. К счастью, им удавалось не встречаться за завтраком и ленчем, но оба должны были являться на обед к Грэнни. Вместе. Правда, видеться на людях не так тяжело. Да и нельзя сказать, что они были жестоки по отношению друг к другу. Напротив, они были отменно вежливы, возможно, немного более сдержанны, чем прежде.

Но все же это чертовски тяжело – знать, что она уедет, что ждет не дождется отъезда, и при этом видеть ее каждый день. Ведь она все время находилась рядом. Входя в магазин, он заставал ее играющей на полу с детьми Луизы – она смеялась и корчила рожицы, прижимая к груди детей. Или она стояла на стуле, пытаясь дотянуться до какой-то вещи на полке. В такие моменты он почему-то всегда думал о ее фигуре.

Так же тяжело было видеть ее у себя дома. Стоило ему только взглянуть, как она режет хлеб или взбивает подушки на диване, и становилось так… легко на душе, так покойно.

А ночи! Ворочаться без сна на диване, думая о ней, спящей в соседней комнате, о том, что ее тело согревает простыни на его постели… Он не знал, как долго еще сможет выдержать это. Даже иногда сожалел, что ей не удалась улизнуть в тот первый раз. Ведь тогда бы его мучениям пришел конец…

– Ну что, парень?

Сэм повернулся, услышав скрипучий голос Грэнни. Он не заметил, как она подошла.

– У тебя хвост отмерзнет, если будешь сидеть так каждую ночь.

Он поднялся с тяжелым вздохом.

– Хочешь, пойдем к нам?

– Нет, спасибо, – сказал он, обнимая старушку за плечи. И тут его осенило: – Почему бы тебе не прислать Энни пожить у меня, а Кейт переберется к тебе.

Грэнни расхохоталась:

– Извини, сынок, это твоя проблема. Сам ее и решай. А Кейт все равно пробудет здесь недолго. Так ведь?

– Мы наконец-то отбуксировали ее машину. Может, еще неделю здесь проживет.

– Ну значит, у тебя есть еще неделя, чтобы разобраться во всем.

Сэм искоса взглянул на старушку:

– Думаю, твоя расчетливая душа в смертельной опасности. Мы с Кейт живем в грехе.

– Ты не очень-то интересовался моим мнением, когда остался с ней во время грозы.

Сэм убрал руку с ее плеча.

– А откуда тебе известно об этом? – спросил он, приподняв бровь.

– Сэм, дорогуша, ты же знаешь, что мне не спится по ночам. Вот у меня и появилась привычка сидеть ночью у окна – просто смотреть на все, что ты и твой папа, а до этого и его отец, построили. Я не глупа, Сэм.

Сэм окинул взглядом озеро.

– Грэнни… – Боль сдавила ему горло. – Грэнни, она собиралась уехать. Просто удрать. – Голос его был едва слышен.

– Я знаю. – Теперь уже она обняла его своей полной рукой. – Нету у меня вашего образования, зато уж в людях-то я разбираюсь. Ты оставайся с ней в своей квартире, пока не придет время решать. Если она придет жить ко мне – значит, она для тебя уже потеряна. Ты хочешь, чтобы она осталась? Тогда ты должен сказать ей, почему этого хочешь.

Они еще немного постояли, задумчиво глядя на воду. Уже собираясь уходить, Грэнни подняла голову и сказала:

– Ты что, парень, слепой? Девушка уже который день ходит в одной и той же одежонке. И это совсем не те модные штуки, что были на ней прежде. Ее вещи сгорели. Будь же джентльменом, как тебя учила мама, и отвези ее в город, пусть что-нибудь купит.

Стоя у раковины в кухне Сэма, Кейт мыла яблоко. Движения ее были замедленными, время от времени она застывала в неподвижности, уставившись на стену прямо перед собой. Было субботнее утро. Сэм уже ушел, один Бог ведает куда, и она снова осталась одна.

Каждый день в Медвежьей Петле давался ей с великим трудом. Она не знала, долго ли еще сможет выносить это нервное напряжение. Хорошо хоть ее машину накануне отбуксировали в город. Земля подсохла, так что грузовик мог спуститься с горы с “хондой” на буксире. Таким образом, ее дни в Медвежьей Петле были сочтены.

Кейт со вздохом положила яблоко. Затем взяла посудное полотенце и вытерла руки. Минуту спустя яблоко вновь окажется в корзине для фруктов – она испытывала совсем иного рода голод. Ей хотелось проводить больше времени в обществе Сэма – “настоящего времени”, как тогда, в грозовую ночь. Но после пожара они стали как чужие. Нельзя сказать, что Сэм был настроен враждебно. Напротив, в последние дни он был очень вежлив. Но между ними словно возникла невидимая стена. Он относился к ней как к гостье – как к клиенту, оплачивающему свое пребывание в марине.

Прошлый вечер ничем не отличался от трех предыдущих. Они вернулись к Сэму, пообедав у Грэнни. Потом Сэм отправился на пристань, а она, прибравшись в квартире, села читать. Наконец он вернулся.

– Привет. – Сэм захлопнул за собой дверь. – Все в порядке?

– В полном. Там холодает?

– Да. Вполне возможно, что нас ожидает одна из самых холодных зим. – Стараясь не встречаться с ней взглядом, он направился на кухню.

– Хочешь, я что-нибудь приготовлю тебе? – Она поднялась с дивана, раздумывая, не пойти ли за ним на кухню.

– Нет, спасибо.

– Тогда я, наверное, лягу спать.

– Тебе что-нибудь нужно?

– Нет, спасибо.

– Спокойной ночи.

– Спокойной.

Потом она снова читала за закрытой дверью.

Кейт посмотрела на посудное полотенце, превратившееся в ее руках в мокрый комок. Она в сердцах швырнула его на стол, жалея, что ничего не может здесь разбить. Она оберегает свой душевный покой – но разве у нее есть выбор?

В сущности, даже забавно… Только вот очень грустно.

У нее было много романов после колледжа – множество ни к чему не обязывающих встреч. Она не хотела серьезных отношений, поэтому и не встретила мужчину, который по-настоящему заинтересовался бы ею. И, в конце концов, нашла удовлетворение в работе, в карьере. И опять-таки сделала все, чтобы не осложнить свою жизнь.

А теперь она встретила Сэма. Не в Цинциннати, где у нее была бы возможность посмотреть, как далеко могут зайти их отношения, а в крошечной Медвежьей Петле, неподалеку от такого же крошечного городка Трамбл. Но она лишена такой роскоши, как время, которое могла бы провести с Сэмом. Поэтому и решила, что безопаснее бежать от него. Однако ее чувства к нему не умерли. И Кейт поняла: боль в сердце останется, когда бы она ни покинула Медвежью Петлю.