Чет попросил всех сесть.

— Добрый день, — сказала судья. Она спросила адвокатов, присутствуют ли все стороны процесса, и когда с формальностями было покончено, сложила руки на кафедре.

— Хотя я приняла это дело от судьи Уотерса, я успела ознакомилась с ним. Итак, в мае две тысячи десятого года Грейс и Джо Гилрой подали заявление о временной опеке над своей внучкой Джорджией Хант, — она посмотрела на Кроуфорда. — Мистер Хант, в то время вы не оспаривали это?

— Нет, ваша честь.

Билл Мур встал.

— Если позволите, ваша честь?

Она кивнула. В своей обычной манере Мур изложил основные пункты ходатайства Кроуфорда о восстановлении опеки и кратко объяснил, почему было своевременно и правильно вернуть Джорджию ему. Закончил он словами:

— Мистер Хант любит Джорджию, и она любит его, что подтверждают два детских психолога. Я полагаю, у вас есть копии их заключений?

— Да, и я их просмотрела, — судья задумчиво посмотрел на Кроуфорда, затем сказала: — У мистера Ханта будет возможность выступить перед судом, но сначала я хотела бы услышать мнение Гилроев.

Их адвокат вскочил на ноги, горя желанием озвучить возражения против ходатайства Кроуфорда.

— Эмоциональная стабильность мистера Ханта была поставлена под сомнение четыре года назад, ваша честь. Он отдал свою дочь без возражений. Это указывает, что он знал, что его ребенку будет лучше с бабушкой и дедушкой.

Судья подняла руку.

— Мистер Хант признал, что в то время в интересах Джорджии было находиться с ними.

— Мы надеемся убедить суд, что она должна остаться с Гилроями.

Адвокат вызвал Грейс для дачи показаний. Она заняла свидетельское место и дала присягу.

— Миссис Гилрой, почему вы и мистер Гилрой оспариваете ходатайство вашего зятя о восстановлении опеки? — обратилась к ней судья Спенсер.

Грейс облизнула губы и начала подробно рассказывать о здоровой домашней обстановке, которую они создали для внучки.

Судья Спенсер наконец прервала ее.

— Миссис Гилрой, никто в этом зале суда, даже мистер Хант, не оспаривает, что вы были хорошими опекунами Джорджии. Мое решение будет определяться не тем, хорошо ли вы обеспечили ребенка, а тем, готов ли и способен ли мистер Хант обеспечить ей такие же хорошие условия.

— Я знаю, что он ее любит, — сказала Грейс, бросив на Кроуфорда тревожный взгляд. — Но одной любви недостаточно. Чтобы чувствовать себя в безопасности, детям нужно постоянство. Поскольку у Джорджии нет матери, ей нужны особые условия.

— Я могу их обеспечить, — бормотание Кроуфорда привлекло неодобрительные взгляды всех, включая судью.

Билл Мур подтолкнул его локтем и прошептал:

— Дождись своей очереди.

Судья задала Грейс еще несколько вопросов, в результате его теща сказала, что удаление Джорджии из их дома сейчас приведет к потрясениям в ее налаженной жизни. Закончила она словами:

— Мы с мужем считаем, что разрыв с нами окажет пагубное влияние на эмоциональное и психологическое развитие Джорджии.

Кроуфорду это заявление показалась отрепетированным. Наверняка адвокат научил Грейс, что нужно сказать.

Судья Спенсер спросила Мура, есть ли у него какие-либо вопросы к миссис Гилрой.

— Есть, ваша честь, — адвокат направился к свидетельскому месту и не стал тратить время на любезности. — Джорджия часто проводит выходные с мистером Хантом, не так ли?

— Ну, да. Как только мы почувствовали, что она достаточно взрослая, чтобы провести ночь вдали от нас, и что Кроуфорд… достаточно надежен, мы начали позволять ему оставлять ее на ночь. Иногда на две ночи.

— Как выглядит Джорджия, когда возвращается к вам после этих ночевок?

— Довольна ли?

— Каково ее состояние? Бежит ли она к вам с плачем, раскинув руки, благодарная за то, что вернулась? Кажется ли она испуганной или травмированной, замкнутой, необщительной?

— Нет, она... в порядке.

— Плачет только тогда, когда отец возвращает ее вам. Так?

Грейс колебалась.

— Она иногда плачет, когда он ее высаживает. Но не каждый раз.

— Чаще плачет после того как провела с ним много времени, верно? Другими словами, чем дольше она с ним, тем сильнее ее печаль от разлуки, когда возвращается к вам, — Мур увидел, что адвокат Гилроев собирался возразить, махнул ему и извинился перед судьей, но Кроуфорд знал, что он не сожалеет о том, что эти слова будут зафиксированы в протоколе. Затем он задал Грейс еще один вопрос: — Когда вы в последний раз видели мистера Ханта пьяным?

— Довольно давно. Я точно не помню.

— Неделю назад? Месяц? Год?

— Дольше.

— Дольше, — повторил Мур. — Четыре года назад? В самый тяжелый момент его горя из-за потери жены?

— Да. Но...

— Мистер Хант когда-нибудь был пьян, находясь с Джорджией?

— Нет.

— Он когда-нибудь выходил из себя и бил ее?

— Нет.

— Кричал на нее, использовал оскорбительные или вульгарные выражения в ее присутствии?

— Нет.

— Не кормил ее, когда она была голодна?

— Нет.

— Не появился, когда она его ждала? Он когда-нибудь пренебрегал физическими или эмоциональными потребностями своей дочери?

Грейс опустила голову и тихо ответила:

— Нет.

Мур повернулся к судье и развел руки в стороны.

— Ваша честь, это разбирательство отнимает у суда время. Мистер Хант совершил несколько ошибок, которые он с готовностью признает. Теперь он полностью перестроил свою жизнь. Он переехал в Прентисс из Хьюстона, чтобы регулярно видеться с дочерью. Он прошел консультацию, которую ваш предшественник назначил двенадцать месяцев назад. Год не уменьшил его решимости вернуть опеку над своим ребенком, и я утверждаю, что, за исключением их собственных эгоистичных интересов, у мистера и миссис Гилрой нет никаких оснований оспаривать ходатайство моего клиента.

Адвокат Гилроев вскочил на ноги.

— Ваша честь, основания моих клиентов для оспаривания этого ходатайства есть в деле. Мистер Хант доказал свою непригодность...

— У меня есть досье, спасибо, — сказала судья Спенсер. — Миссис Гилрой, пожалуйста, вернитесь на свое место. Я бы хотела услышать мистера Ханта сейчас.

Грейс покинула свидетельское место с расстроенным видом, как будто с треском провалила их дело.

Кроуфорд встал, поправил галстук и подошел к свидетельскому месту. Чет привел его к присяге.

Кроуфорд сел и посмотрел судье прямо в глаза, как учил Мур.

— Мистер Хант, четыре года назад некоторые ваши поступки поставили под сомнение вашу способность быть хорошим родителем.

— Вот почему я не оспаривал то, что Джо и Грейс получили временную опеку над Джорджией. Ей было всего тринадцать месяцев, когда Бет умерла. Она нуждалась в постоянном уходе, который обстоятельства не позволяли мне обеспечить. Мои обязанности на работе, другие проблемы.

— Серьезные проблемы.

Это был не вопрос. Он промолчал.

Судья пролистала бумаги и провела пальцем по одному листу.

— Вы были арестованы и признали себя виновным в вождении в нетрезвом виде.

— Однажды. Но я...

— Вы были арестованы за публичное непристойное поведение и...

— Я мочился…

— ...нападение.

— Это была драка в баре. Всех задержали. Меня освободили без...

— У меня есть документы.

Кроуфорд сидел, кипя от злости, понимая, что его прошлое рушит его будущее. Судья Спенсер не давала ему слабины. Окинув его долгим, задумчивым взглядом, она снова пролистала страницы того, что называла «досье».

Интересно, насколько плохо выглядели его проступки, описанные черным по белому? Если хмурый взгляд судьи и был каким-то признаком, то явно нехорошим.

Наконец, судья сказала:

— Вы ходили на все консультации.

— Судья Уотерс ясно дал понять, что каждая из двадцати пяти является обязательной. Я не пропустил ни одной.

— Отчет терапевта является исчерпывающим. По ее словам, вы добились замечательного прогресса.

— Я тоже так думаю.

— Я высоко оцениваю ваше усердие, мистер Хант, и восхищаюсь вашей настойчивостью для возвращения опеки над дочерью, которую вы, очевидно, любите.