- Молодец, лейтенант, какой же ты молодец.
А дальше серьёзно закрутилось, отдохнуть нам всё же дали, сначала подробно всех опросили, рапорты приняли, то что я по наградным написал, и там сутки на отдых. Выспались. Политуправление всё это ярко освещало, снова моя команда прославилась. Общее фото в газетах было, или моё. Мне дали капитан-лейтенанта, тут же сразу, а через три дня после прибытия, нас на самолёт, и в Москву. Два дня мы там жили в казармах столичного гарнизона, награждение прошло, нас как диковинок показывали послам разных стран, особенно США и Британии с нами общались, тем более я хорошо знал английский, а ещё в пересыльном лагере спокойно подтвердил, что знаю их. Александр знал отлично английский, матушка научила, но вот немецким не владел. Списали что я полиглот и сам быстро изучил его в лагерях. Такое себе объяснение, слабое, но прошло. В общем, всей моей команде, живым, раненым, и погибшим, последним посмертно, дали звания Героев Советского Союза. Наградив соответствующими наградами, медалями Золотой Звезды и орденами «Ленина». Мне ещё дополнительно дали звание капитана третьего ранга, это соответствует майору. В общем, отлично отблагодарили за такое прославление советского военно-морского флота. Два дня всего в столице, даже в цирк нас водили, да там все на нас таращились, узнавая, чем на актёров. А после поездом, уже не самолётом, обратно. Так и вернулись за три дня. Порядок. Морской порядок. И Саблин принял мой бывший корабль, старлеем стал.
Меня назначили командовать трофеем. Пока формировалась команда, осваивался корабль, кое-какое вооружение менялось на наше, в общем с ним плотно работали, и сомнительно что до весны сорок четвёртого тот вернётся в строй. Это меня не особо расстроило. Я получил квартирку на берегу, пока корабль на модернизации, и жил, отслеживая как работы идут. Уже набрали двести членов команды, но пополнение пока шло. Многие офицеры подавали рапорты о переводе, послужить на известном корабле желали многие. Кстати, эсминец был введён в состав флота под названием «Проворный». Меня обучали, понимали, что я во многом плаваю, обучали опытные командиры эсминцев, я и даже ходил на боевые задания, в качестве офицера наблюдателя, но на самом деле меня обучали, сначала на «Гремящем», потом на «Урицкий», и надо сказать, получил немало нового. Так что уже в феврале сорок четвёртого, мой «Проворный» вышел в свой первый учебный выход. Совмещённый в боевой, тут такое обычное дело. Команда радовалась, а то одни тренировки, а тут уже настоящее дело. Задание было встретить новый арктический конвой, и довести до Архангельска. В принципе, конвой крупный, там есть кому вести, просто задание для тренировок команды. Отличный боевой поход для нас подобрали. Я находился на мостике, хотя сейчас вахта старшего лейтенанта Кириллова, одного из вахтенных офицеров, просто наблюдал, отчего офицер заметно нервничал. А тот из тех что напросился по переводу. Какие-то связи у того были, моряков среди родственников хватало, поспособствовали.
Вообще вроде всё начиналось отлично, корабль перекрашен в наши цвета, все тактические знаки нёс, флаг, часть оружия поменяли, орудия главного калибра тоже. На наш калибр, в сто тридцать миллиметров, команда в двести восемьдесят пять человек, вполне неплохо справлялись. На борту «Энигма» была, но её опечатали и под охрану взяли ещё до того, как трофей привели, потом увезли. Просто я стоял на мостике, в бинокль изучал тихое море, нас потому и решили выпустить, синоптики пообещали хорошую погоду на несколько дней. Не только нас можно выпустить в учебный поход, там и других выгоняли тоже. Сканер голема работал, тут я и заорал:
- Минное заграждение! Руль лево на борт, полный назад! Сигнал опасности для остальных кораблей!
Кириллов тут же дублировал мои приказы, передавая их дальше постам. Корабль чуть на бок не лёг, на двадцати узлах шли, когда руль на бок положили, то тут же выправился, мы стали отрабатывать задним ходом и флажковым семафором предупреждая команды других кораблей, некоторые также шли к выходу, о минной опасности. Тут сигнальщики заорали о торпедной атаке, засекли пенистые следы. Ну да, вражескую субмарину я не видел, дальности сканера не хватило, а вот идущие на нас торпеды, когда немцы поняли, что мин мы избежали, увидел, вовремя отработали назад. Те мимо пошли, и вскоре глухо рвануло на берегу, не нанеся потерь. Три подрыва, три торпеды было.
- Средний вперёд, - продолжал я командовать. - Штурвал прямо держать.
Эсминец двинул вперёд, набирая скорость, тут недалеко крутого берега сопки, прямо на него шли, но недалеко от скал мы повернули, и пройдя мимо минной банки, на фарватере же поставили, и сторожевое судно не засекло, я направил эсминец в сторону откуда пустили торпеды. А минёры наши пока готовили бомбомёты. У трофея сбрасывателя на борту не было, но инженеры поставили, наше оборудование. Так что и эти глубинные бомбы готовили, снаряжая. Акустик искал чужую субмарину, связист, что был на связи с постом акустика, сообщил:
- Есть, засекли шум электромоторов впереди по курсу. Уходит влево по нашему движению.
- Принято, - подтвердил я, вскоре и сам рассмотрев субмарину.
Не ошибся акустик, только это не привычная «семёрка», а довольно большая ПЛ океанского класса, модель «десять». Немцы остановили электромоторы, и тишина на борту, решили переждать на глубине. Я же командовал. На базе паника, минное заграждение у входа, это какой же удар для сторожевых сил, по сути красивая диверсионная операция, и могла сработать, я даже уверен, что цель именно мой эсминец, а это значит у врага на базе есть агент, что сообщил о нашем выходе загодя и немцы успели поставить якорное заграждение. Ну да, захват был болезненной оплеухой Кригсмарине, там и Гитлер брызгал слюной, и командующий флотом обещал если не вернуть эсминец, то потопить его. Видимо это та самая операция по выполнению того обещания. Красиво исполнено, я в восхищении. А пока отдавал приказы:
- Глубина подрыва двести метров, - передал я минёрам, и когда подошёл к замершей подлодке, скинул шесть глубинных мин со сбрасывателя и сделав полукруг, отстрелил ещё две с правого бомбометателя, крутясь над местом залегания ПЛ.
Причём, отметил, что те силы что выходили следом, прошли по проверенному мной фарватеру, возвращаться не стали, а у минного заграждения уже работали тральщики. Два подрыва было, тралом зацепили. Сейчас продолжали. Бомбомёты я больше не задействовал, не было нужды. Такая точность, когда шесть бомб опустились точно у ПЛ. Они просто развалили её. Мощный пузырь воздуха поднялся, мусор и масляное пятно. Так что и мы спустили лодки, и два больших сторожевика, собирали всё для отчётности. Потопление субмарины было зафиксировано, подтвердили. Впрочем, задания с нас никто не снимал, после шифрованных сообщений с штабом флота, я разогнал эсминец до предельных тридцати семи узлов, что он мог дать и уходил прочь, держа в полной боевой голема. Мало ли тут две немецкие ПЛ, или больше, а от пуска торпед защитит скорость. Но нет, и ходовые качества корабля проверил, и обошлось без проблем. Так что мы убегали прочь. К вечеру встретили конвой, даже чуть раньше, чем должны были, и командующий конвоем, британский командор, отправил мой эсминец вперёд, в качестве разведчика. И правильно сделал, я обнаружил «семёрку», сканером. Та меня раньше засекла и погрузилась, но стрелять явно не собиралась, видимо не опознав трофей. Стало ясно что немцы ждут именно конвой. Однако пуск всё же был, с другого места, за дальностью сканера, похоже там другая лодка, и её капитан, через перископ опознал мой корабль, а насчёт него был чёткий приказ, увидите, топите несмотря ни на что. Да немцам теперь плевать на конвой, им бы меня на дно пустить.
Я сбежал? Да даже и не думал, крутился, часто работая то бомбомётами, то скидывая их с помощью направляющих сбрасывателя. Одну лодку разорвало. Вторая подорвалась на своих торпедах. Мина рванула рядом, вызвав их детонацию, но подлодок было пять, и все пять вели охоту на меня, уже шесть раз пропускал мимо залпы по мне торпедами. И то что уже глубокая ночь, нам не мешало. Конвой подходил, сюда уже неслись эсминцы охранения, я сообщил что веду бой со стаей ПЛ противника, две потопил, но три других атакуют. Приказ командующего Кригсмарине. Британцы не дураки и поняли причины. Утопить трофей любой ценой. Как раз третью мы достали, причём бомбомётами. Эти штуки больше по квадратам работать, чем для точечной, как сбрасыватель, но тут одна мина разорвалась прямо над рубкой, отчего лодка переломилась и пошла ко дну. Тут едва смог уйти от очередного залпа. Четыре торпеды, похоже полный носовой залп был. Веером пустили. Еле ушёл, прямо у борта одна прошелестела, а вот британскому эсминцу попали в корму. И тот занялся своим спасением, а мы с другим работали по оставшимся субмаринам. Загоняя их на предельную глубину, в двести метров. Всё, те уже отказались от мысли потопить мой корабль, теперь занимались своим спасением. Не помогло, я-то их видел, минёры ставили мины на нужную глубину, и я точечно работал пятёркой мин. Сначала одну достал, четвёртую, а потом и пятую. Правда, британцы, не смотря на всплывшие солярные и масляные пятна, мусор, освещая их прожекторами, отказались признать их потопление. Я же внёс в журнал, с описанием, что и как сделал, и как одно из грузовых судов взяло на буксир повреждённый эсминец, своего хода тот лишился, ладно пластырь подвели под пробоину, и направились дальше.
