Кроме того, остается главный вопрос — земля. В США отобранные у индейцев земли отдают или продают за символическую цену переселенцам. Эмигранты с ходу становятся уважаемыми собственниками.

А у нас вся земля находится в руках богатых латифундистов. И даже когда Рохас завоюет на юге индейские территории, то землю никому не станет отдавать. Сконцентрировав земельные угодья в своих руках. А так же в руках своих родственников или союзников. И какой идиот будет тратить на перевозку кучу денег, чтобы потом работать батраком или голодранцем-рабочим?

Так что пока можно лишь субсидировать перевозку штучных мастеров и квалифицированных специалистов из Германии и Швейцарии. Обеспечивая им потом свою защиту и покровительство. Не более того.

Пока же я действую по двум направлениям. Первое — повышение рождаемости. Никто у нас с голоду не умирает. Прошли те времена, когда убив скотину, ты оставляешь ее тушу гнить в степи. То есть поддержка молодым семьям для нас не проблема. Как и небольшие подарки на каждого родившегося ребенка.

В степях было обилие зверей, съедобных растений и грибов, в водах — рыбы; казалось, будто эта необычайная плодовитость земли сообщилась и всем живущим на ней существам.

Я ожидаю что лет через двадцать, население столичной провинции Буэнос-Айрес удвоится естественным образом. Другие провинции, которые только в начале интеграционного пути, удвоят свое население лет через тридцать.

Второе направление — южноамериканская миграция. Уже сейчас население внутренних провинций валом валит в столичные края. На наши производства. Хотя в последний год этот процесс затормозился так как много производств стало открываться и на периферии.

Но внутренне перемещенных лиц сменили эмигранты из соседних стран. Из Уругвая, Парагвая, Боливии, Бразилии, Перу и Чили. Дать переселенцу небольшие подъемные гораздо проще, чем везти его через океан. А мне нужны в огромных количествах рабочие руки. Мозги, которых нужно в сотню раз меньше, мы или вырастим в своем коллективе или привезем из Европы.

«С Дона выдачи нету!» И для погрязшего в «долговом рабстве» пеона, получающего от хозяина вместо денег лишь пинки и колотушки, возможность обнулить неподъемные долги, начать все с чистого листа на новом месте, иметь на свой труд не отрицательную а положительную доходность — дорогого стоит.

Выбор прост: навеки погрязнуть в нищете и позоре или получить шанс на нормальную жизнь. Ведь у нас ты ни клят, ни мят, никому не должен, работай на себя. Какого рожна тебе еще нужно?

И чем богаче на народонаселение мы, тем слабее наши соседи. Пусть они несут изрядные затраты, сманивая колонистов из Европы. Мы же придем на все готовое.

Этой весной мы засеяли невиданно большие посевные площади. В том числе пшеницы. И в марте будем собирать чудовищный урожай. Потому, что в следующем году у нас наконец-таки планируется война с индейцами. Пора браться за подготовку вплотную…

Я довел штат своей охраны до сорока спецов. Десяток из них меня охраняет, а остальные, в качестве офицеров резерва, гоняют в любую свободную минуту пеонов, подлежащих мобилизации. Учат их военному делу, дисциплине и прочим военным хитростям. Потому что, у нас закон прост и справедлив — «что схомячил — то твое.» Так что зевать не следует, в обозримом будущем больше такой горы с пряниками не предвидится…

К концу 1832 года, озлобленные неудачами англичане и французы, через своих сторонников в Аргентине, попытались нанести нам «ответный удар». Но не военным, а «мирным и демократическим путем». Через «цветную революцию».

Интриги шли косяками, как селедка.

Так что внезапно в конце своего первого губернаторского срока Хуан Рохас получил подлую «подножку» от либеральной оппозиции в Палате представителей (среди победивших федералистов тоже имелись свои либералы и консерваторы). Либералы, рассматривавшие неограниченные полномочия Рохаса только в качестве вынужденной временной меры, немедленно потребовали их отмены.

Под лозунгом «Даешь свободу!» А подобные горлопаны анархии всегда забывают, что народ желающий властвовать над другими, сначала должен научиться покорятся собственной власти. То есть сплотиться.

И так как стараниями Рохаса обстановка в нашей провинции уже была стабилизирована, то политические противники генерала призвали к принятию очередной «свежеиспеченной» конституции. Благо в столичных кофейнях авторов новых «эпохальных» законов всегда было с избытком. Любой либерал, как известно, за деньги мать родную продаст. Что ему какая-то Аргентина? Такая вот грусть-печаль…

Главная задача — набивание собственных карманов — продолжает выполняться при любых, самых неблагоприятных для страны условиях.

Перед выборами все кипело, как в котле, каждый хлопотал о своем кандидате.

Рохас был вынужден уступить, а вскоре после этого, 5 декабря 1832 года, окончился срок его губернаторских полномочий. Избираться повторно Рохас не пожелал — он уже привык править как диктатор и не собирался согласовывать свои решения с непонятными депутатами Палаты представителей. Мол, потом сами на коленях приползете и будете умолять меня вернуться «на трон».

Выражаясь современным языком, Рохас решил «взять паузу» и использовал полученное время для укрепления своей популярности. При этом он по-прежнему оставался главнокомандующим вооруженными силами провинции Буэнос-Айрес, а эта должность по тем временам давала не меньше власти, чем губернаторская. Так как у кого военная сила — у того и реальная власть.

Новым губернатором провинции Буэнос-Айрес был избран Хуан Рамон Непумусено Гонсалес де Балькарсе, внук Хосе Мартинеса Фонтеса, недолгое время бывшего испанским губернатором Парагвая. Балькарсе был из тех, о ком говорят «себе на уме», и сильно завидовал популярности своего предшественника. Я еще ранее замечал, что это человек угрюмый, на всех волком смотрит.

В правительстве Рохаса Балькарсе был военным министром. Формально в табеле о рангах эта должность была выше должности главнокомандующего вооруженными силами, но на деле главнее был тот, кому непосредственно подчинялись войска. А Рохасу солдаты и офицеры не просто подчинялись — они его боготворили. Слава его имени служила лучшей охраной его владений.

Но Балькарсе, как только занял свой пост, тут же занялся обдумыванием ужасных планов, благополучному результату которых он радовался заранее. И от этих мыслей гнусная улыбка озаряла его лицо…

Глава 18

После празднования наступления Нового, 1833 года подготовка к «экспедиции в пустыню» вступила в решающую фазу. Пустыней южные земли называют не потому, что там бесплодная пустыня. А потому, что там живут индейцы. А индейцам для перекочевок и ведения своего примитивного хозяйства требуются огромные территории, где они могут вольно бродить. А раз нет или очень мало людей — значит там «пусто».

Так вот, Рохас, руки которого далеко хватали, задумал провести военную экспедицию против индейцев с целью захвата новых земель на юге, и новому губернатору Балькарсе пришлось с этим снисходительно согласиться. Так как возражать по существу было нечего. Это была национальная мечта. О завоевании новых земель, о славе и о богатстве.

Война — дело святое. Ничто так не учит людей уму-разуму, как война.

Сам же неистовый генерал, хотя Господь и отказал ему в таланте военачальника, все еще стремился выиграть сотню сражений, покорить громадные, необозримые территории, где можно идти долгие дни и недели и так и не увидеть ничего, кроме шири степей, возвести на юге десятки новых городов и завоевать для своей страны тысячи покорных подданных.

Экспедицию в пустыню принято связывать с именем Хуана Рохаса, но на самом деле он хорошо подготовился и действовал не один — а в составе силового блока каудильо.

Главнокомандующему столичной провинции помогали упорный Хуан Факундо Кирога ( «Зубодер») и каудильо Мендосы Хосе Феликс Эскивель-и-Альдао ( человек с очень интересной биографией, начинавший как доминиканский священник, а затем в революционном бардаке быстро дослужившийся до генерала и взявший под контроль не только родную Мендосу, но и соседние провинции Сан-Хуан и Сан-Луис). Оба этих каудильо желали огнем и мечем вписать свои имена в память человечества. В общем, решительное наступление на юг было мастерски подготовлено.