Каждое имя, каждая должность запечатлелись в моей памяти. Я понимал, что эти люди — не просто исполнители воли императора. Они — те, кто поддерживает порядок в хаосе войны, и без них ни один план не мог бы воплотиться в жизнь.

— Теперь, когда представление завершено, — сказал отец, скрестив руки на груди, — давайте обсудим текущее положение дел.

Мы окружили большой деревянный стол, на котором была разложена карта. На ней чётко выделялись север Италии, Норик, Паннония и Дакия. На карте были отмечены варварские поселения, укрепления и линии снабжения, что сразу выдавало профессионализм присутствующих.

— Разграбление Аквилеи показало нам, насколько мы были уязвимы с этой стороны, — начал отец. Его голос был спокоен, но твёрд, каждое слово несло вес. — Мы поняли этот урок. Поэтому ещё с осени начали работы над укреплениями в Альпах — Praetentura Italiae et Alpium, защитными сооружениями, которые должны остановить возможный прорыв в Альпы и Северную Италию.

Он перевёл взгляд на крепкого офицера с уверенной осанкой.

— Гней Фулон, вы отвечаете за эти работы. Как обстоят дела?

Фулон слегка поклонился и начал доклад:

— Работы идут интенсивно, хотя задач перед нами стоит множество, — сказал он ровным тоном. — Думаю, юный Цезарь по дороге к нам заметил прогресс, — Фулон бросил взгляд на меня.

Я кивнул, подтверждая его слова.

— Продолжительность укреплений немалая, но мы уже завершили около четверти. Это несмотря на трудности зимы, когда работы особенно сложны. С приходом весны темпы значительно возросли. Если всё пойдёт по плану, мы завершим проект к началу следующего года.

— Хорошо, — кивнул отец, обдумывая услышанное. — Это важная работа для будущего. Проблемы с обеспечением материалов и людей есть?

— Были некоторые трудности, но ничего критического. Легионы справляются, снабжение наладилось. Слава богам, сложных препятствий пока не возникло, — заключил Гней с лёгким вздохом.

— Отлично. Это всё, что касается нашей защитной стратегии, — подвёл итог отец. — Теперь перейдём к подготовке кампании в этом году.

Марк Аврелий слегка опёрся на край стола, и его голос стал чуть ниже, как будто он обращался к каждому лично:

— Зимой мы заплатили языгам, чтобы они не вмешивались и не помогали маркоманам. Нужно понимать, что сражаться со всеми сразу, даже нам, сложно.

— Divide et impera, — не удержавшись, вставил я.

Отец посмотрел на меня с одобрением, слегка улыбнувшись.

— Верно, Люций. Запомни этот принцип. Он ключ к управлению варварами.

Его слова подтвердил один из советников.

— Наши послы уверяют, что сарматы приняли дары и поклялись не выступать войной против нас, — добавил он.

Я чуть заметно хмыкнул. Это полукочевой народ, и замашки кочевников у них сохранились. И хорошо знаю еще с прошлой жизни что мировоззрение у оседлых и кочевых народов разное. И презрение обоюдное. Солгать, обмануть, нарушить клятву кочевникам данных оседлым народам не считается чем-то плохим. Если и они и сдержат слово, значит повезло что их интересы совпали с нашими.

— Сарматы редко держат клятвы, данные.. нам. Для них это нечто чуждое.

Все присутствующие уловили мой жест, но никто не прокомментировал. В зале на мгновение повисла тишина, нарушенная отцом.

— Да, Люций, ты прав, — вздохнул он. — Их слово ничего не стоит. Но иногда даже временный мир может быть полезен. Если их интересы совпадают с нашими — это уже небольшая победа. Но не сомневайся: после того как мы справимся с маркоманами, разногласия с сарматами тоже будут решены.

Отец вновь сосредоточился на карте.

— Сейчас наша главная цель — маркоманы. Нам удалось заключить временный мир с их союзниками, квадами. Если всё пойдёт по плану, маркоманы окажутся один на один против нас.

Его голос зазвучал громче, с ноткой решимости.

— Этой весной мы перейдём Дунай всеми силами. Легионы нанесут удар, чтобы окончательно сломить их сопротивление.

И над картой склонились все стратеги, ещё раз проверяя положение фронта, чтобы ничего не упустить. Отец перечислял силы и указывал на карте, где что находится. Это была не карта из моей прошлой жизни, но она была понятной, хотя её упрощённость порой вызывала замешательство. Особенно меня смущал глубокий выступ на севере, в районе языгов. Было очевидно, что эту территорию нам сейчас не удержать.

— Смотри сюда внимательно, Люций Коммод, — привлёк моё внимание отец, указав на участок карты. — Наша стратегия в этой войне — изменить границы. Дунай слишком протяжённый, и мы не можем полностью контролировать границу вдоль реки.

Он провёл пальцем по карте, очерчивая границы:

— Наши стратеги считают, что гораздо удобнее и эффективнее будет отодвинуть лимес к горам, где сейчас обитают варвары. Если мы построим защитные сооружения на перевалах, то сможем охранять эти рубежи меньшими силами. Это даст нам возможность обезопасить провинции Паннонии, Норика и Дакии. План состоит в том, чтобы создать две новые провинции — Маркомания и Сарматия.

Его голос стал чуть ниже:

— Но чтобы это осуществить, нам придётся решить проблему языгов. Если оставить их без контроля, они будут постоянной угрозой, открытыми воротами для набегов.

Я внимательно изучал карту. На ней горы были изображены схематично, без деталей. Мысленно я пытался восстановить географию Европы. Центральные горы, возможно, это Чехия, а Карпаты — ближе к Дакии. Мой взгляд задержался на пересечении линий в Дакии, создававшем путаницу.

— Отец, поясни что это за линии в провниции? - попросил я отца. Думаю лучше задавать вопросы, чем оставаться в неведении.

Отец на мгновение задумался, затем пояснил:

— История этих земель сложна. Антонин Пий разделил Дакию на две провинции: Dacia Apulensis со столицей в Апулуме и Dacia Malvensis. Однако, учитывая угрозы с севера, четыре года назад я объединил их в одну — Tres Daciae. Но проблемы не исчезли.

Он указал на участки карты, где прорисовывались следы варварских вторжений.

— Квады и языги прорвались сюда, захватив золотые рудники и угнав десятки тысяч жителей в плен. Многие форты были разрушены, даже в Тибискуме. Наместник Секст Кальпурний Агрикола умер от чумы, и я решил временно разделить провинцию на три области. Легат Верхней Мезии, Марк Клавдий Фронтон, взял на себя управление центральной провинцией Dacia Apulensis. Dacia Malvensis была поручена Макринию Авиту, который уже доказал себя, разгромив лангобардов и обиев. А прокуратором восточной части я назначил генерала Пертинакса. Эти изменения отражены на карте.

Я слушал эти интересные пояснения, стараясь запомнить детали, но мои мысли возвращались к лимесу вдоль гор. Насколько я помнил, римляне так и не смогли этого достичь. Хотя идея казалась блестящей — защищать горные перевалы легче, чем огромные равнинные пространства. Возможно, стратеги лучше знали местность и сочли это реальным.

— Можно мне высказать своё мнение? — осторожно спросил я, поймав взгляд отца.

— Говори, Люций, — кивнул он, слегка улыбнувшись.

– Я считаю что идею передвижения лимеса на север к горам восхитительной. Мы обезопасим и сможем развить навигацию по Дунаю. Это укрепит реку, создаст пространство для расселения колонистов и обеспечит единую и целостную защиту провинциям. К тому же, языги окажутся окружены нашими силами, что сделает их более покладистыми. Но я понимаю, что это непросто, и что война затянется.

Отец удовлетворённо кивнул, а генералы переглянулись. Их лица оставались сдержанными, но в их глазах читалось лёгкое удивление.

— Хорошо сказано, сын мой, — произнёс отец. — Ты быстро учишься. Это приятно видеть.

Получить признание отца — философа, императора и полководца — было для меня большим достижением. Но ещё важнее было другое: возможность показать себя перед этими людьми, которые сейчас слушали меня и оценивали каждое слово.

Я взглянул на генералов, стараясь встретиться взглядом с каждым. Уже сейчас мне нужно было нарабатывать их доверие, их уважение. Я понимал, что без этого мне не быть успешным командующим, не стать настоящим наследником Марка Аврелия.