Именно на эти вопросы ответов нет. И ответить уже некому. Твари вряд ли расскажут.
Скорее на интуитивном уровне я внезапно отклонился в сторону, и… Сердце пропустило удар, когда мимо пронеслась клешнеподобная лапа. Слишком ушёл в задумчивость. Это едва не стоило жизни. Прочие твари близко, но не настолько. Новый выпад. Повезло. Снова увернулся. Хотел отскочить, и увидел совсем уж жуткую образину… Ощутил прикосновение жвал к шее… В ужасе зажмурился. Казалось даже расслышал хруст, и…
Детский смех. Собачий лай.
Я умер? Это посмертный бред? Галлюцинации? Какие дети тут? Собак на Ульбранте не осталось же.
Прислушиваюсь к ощущениям.
Боли нет.
Боясь открывать глаза, осторожно покрутил головой. Вроде шея цела, всё на месте. Даже потрогал. Ущипнул для верности. Вот теперь точно больно! Осторожно приоткрыл один глаз. Зажмурился. Открыл оба…
— Упс…
Глава 11
Идиллическая картинка: примерно там, где мгновение назад твари пировали над телом Генри, проходит дорога. Чуть поодаль, где начиналась полоса молодой поросли — луг, и собственно само озеро. Почему-то я уверен, то самое, что могло стать нашим спасением. На берегу беззаботно разбит палаточный лагерь. Горит костер, что-то варится в котелке. А с другой стороны, на лужайке возле леса резвятся девочка лет пяти и щенок.
На автопилоте иду к озеру. Обитатели лагеря доброжелательно улыбаются. Кто-то что-то говорит, но я вижу как двигаются их губы, слышу какие-то звуки, однако не разбираю слов. Не понимаю их смысла.
Подошёл к воде. Упал на колени в прибрежный песок. Мокрый. Плотный. Слишком реалистичный для галлюцинаций. Зачерпнул ладонями прохладную живительную влагу. Плеснул в лицо. Стало немного легче. Звуки приобрели четкость. В сознании отчетливо пришло прозрение: я в прошлом. Том, что уже невозможно изменить. Где всё ещё хорошо. Здесь нет мутировавших в результате неудачного эксперимента тварей. Люди беззаботно отдыхают на лоне природы. Слышен детский смех и собачий лай.
— Жив… — прохрипел.
Былое напряжение отпустило, и я безвольной тушей свалился в песок. Тупо лежал. Глядел в безоблачное небо. Горевать бы о гибели Генри. Ликовать бы о пробуждении редчайшего дара. Но… В мыслях пустота. Минувший эксперимент, не смотря на удачу исчерпал весь лимит эмоций.
Послышались шаги. Легкие. Пружинистые. В поле зрения появился парень. Лет двадцати. Смутно знакомый.
— Эй, ты как? — с явным сопереживанием поинтересовался он.
— Норм… — не слишком убедительно отозвался я, и наконец-то сев, взглянул на нежданного собеседника.
Что-то в его лице напоминало Генри. То есть его молодую версию. Те же глаза, форма лица, нос. Стрижка иная, но и годы явно не те. Возможна ли такая удача? Вот так, сейчас встретить его, предупредить, чтобы был осторожнее в определенный момент, и…
— Дар пробоя пространства открылся? — предположил он, видимо основываясь на воспоминаниях о пробуждении своих способностей.
— Типа того… Какой сейчас год? — поинтересовался я, чем сразу же выдал какой именно способностью скорее всего обладаю.
Собеседник слегка опешил, но быстро справился с эмоциями, и ответил.
Увы. Генри в то время могло быть от силы лет двенадцать. Но у него был старший брат. Родной отец Ренди и Мона. Не исключено, что они имели родовое сходство.
— У вас младший брат есть? — не стал ходить вокруг да около я.
— Да. Но ты не выкай. Стариком себя чувствую…
Как объяснить человеку, что его младший брат — мой педагог, товарищ и наставник. Погибший наставник. Скорее всего погибший именно потому, что желал дать нам с Ренди шанс выжить и открыть способности. А может Викентьевна знала, и предупредила его об исходе вылазки? Окажись я на его месте, пошел бы на такое сознательно?
Не уверен.
Минут через пять я уже сидел возле костра. Вокруг собралось человек семь. Не только молодежь, но и старшее поколение. Меня спрашивали о том и сем. Вопросы сыпались как из рога изобилия. Тема катастрофы не поднималась. Мне попросту некогда было лишнее слово вставить. А их интересовали курсы валют, результаты каких-то чемпионатов, модные тенденции, и мой родной мир. Большинство вопросов остались без ответов, ведь находились за пределами моих интересов. Заодно выслушал кучу восторгов о появлении ещё одного хрономага.
— Мне ещё учиться и учиться, — отмахнулся я. — И надо как-то попасть назад.
— Сейчас выхи, — отозвался Стив — действительно оказавшийся старшим братом Генри. — Можешь с нами затусить. Предки не против, — он кивнул на удалившихся от костра старших. — Потом рванем в академию. Там разберешься что делать дальше.
Предложение своевременное. Я оказался не готов к такому повороту — снова незнакомый по сути мир, отсутствие средств, знакомых, жилья. Чистый лист. И опять на помощь приходит представитель семейства Фирстонов. Может и вправду у меня судьба с ними так или иначе в тандеме быть. Но вот как-то Генри и Стив, совершенно не напоминают по поведению Ренди.
— Ближе к вечеру мы с батей рванем на острова, — продолжал увещевать Стив. — С собой не зову, лодка на двоих. На воде прорыв не работает, а по воздуху… Не спортивно это, — усмехнулся парень. — Мать перед этим домой отправим к моему младшему, вместе с ними, — он кивнул на вторую пару постарше, родителей той самой малышки с щенком. — Зато приедут девчонки. Оставайся! Будет весело! Гарантирую! Батя у меня мировой. Мешать не будет, — Стив подмигнул.
— Весело? — с сомнением переспросил я.
Мне до сих пор не хватило смелости нарушить окружающую идиллию, рассказав о том, что их мир обречен. И о том, что в том времени Стив будет давно уже мертв, а Генри отдаст жизнь за… Меня, и козла Ренди. Козла, являющегося сыном Стива.
Как вообще в их семье появился такой выродок? Стив производит впечатление неплохо парня. И пусть позднее эстафету по воспитанию племянника принял Генри, но и тот хороший человек, а Ренди — ушлепок, каких поискать.
От всех этих невеселых дум голова разболелась. Восторгов от обретения дара до сих пор не возникло, а вот чувство вины… Сожаление. Ощущение бессилия. Этого хоть отбавляй.
Пусть еще немного побудут в неведении. Всё равно я не знаю как помочь в сложившейся ситуации. Даже не помню когда и как умер Стив. Генри что-то рассказывал, но я не придал значения. Не запомнил. Кто же знал, что нас сведет судьба. И как отсчитывается этот срок в пять лет, когда можно внести некие изменения? С какого момента?
С учетом возможности путешествий во времени этот срок становится относительным. Вот только относительно чего именно? Если отсчет идет от моего максимального года пребывания в мире на момент попыток изменения истории, то…
Надо всему чему только можно научиться тут, в прошлом, чтобы вернуться обладая знаниями и навыками накануне событий и предупредить наставника.
Вкусный обед, некрепкий алкоголь, солнце, несколько заплывов. Всё это даровало несвоевременное ощущение умиротворения, навеянное окружающими идиллическими пейзажами, приятной компанией… Стало неимоверно стыдно перед Генри. Он… А я…
А я, пока бессилен что-либо изменить. Но обязательно узнаю, как исправить то, что произошло. Значит, надо зависнуть тут. В этом времени. Укрепить позиции. Обрести знания. Оценить реальные возможности. Продумать план действий.
Сам не заметил, как меня разморило на травке в тени одинокого дерева, возле палатки. Сказалось недавнее потрясение. Переживание. Алкоголь и солнце.
Разбудил меня девичий смех. Заливистый. Искренний. Не на показ, от души. На Земле такого вообще кажется не слышал. В Семимирье бывало, но крайне редко девушки зачастую или не умеют смеятся, или не способны сделать это искренне. Всякого рода симпатяшки и красотки смеются или улыбаются исключительно в рамках образа: дурашка, милашка, соблазнительница, ехидная стерва… А те, кого природа от роду совсем уж обделила, зачастую гогочут так, что собаки мимо пробегая к земле жмутся и уши с хвостом прижимают.