— Сев, подождёшь меня здесь? — произнесла она, стоя у портрета Полной дамы, когда сопровождавшие Лили гриффиндорцы прошли через проём на территорию своего факультета. — Я тебе сюда вынесу подарок, хорошо?
Надо же! Северус изумился про себя тому, что подруга, во-первых, не забыла, а во-вторых, попросила, не поставила перед фактом, как она обычно делала.
— Что ты, я всё понимаю. Подожду, конечно.
Лучезарно улыбнувшись, Лили тоже скрылась в проходе за портретом. Полная дама пропустила её неохотно, жалуясь на то, что каникулы закончились слишком быстро, и снова не отдохнёшь с этими школярами. Покосившись на портрет, Северус отошёл и прислонился к стене. Неужели... не забыла? Это понимание лилось кипятком по его застывшей, заледеневшей уже душе в отношении Лили, когда он способен был видеть только плохое и ни капли хорошего. Даже чуточку больно стало — Северус теперь видел Лили только в чёрных красках, а она-то помнила!
Воодушевление это не прожило и получаса — столько пришлось ждать подругу. Северус несколько раз наколдовывал Темпус, проверяя время, удостоился, наверное, двух или трёх десятков подозрительных взглядов от Полной дамы и нескольких ядовитых усмешек и хихиканий от припозднившихся гриффиндорцев. Казалось бы, ничего нового; Северус не первый раз ожидал подругу возле гостиной её факультета, и не первый раз над ним смеялись, но сегодня презрение и непонимание ощущались особенно остро. Да, именно непонимание. Прежде Северус думал, что гриффиндорцы презирали его только за то, что он таскался за Лили к их башне; тут же удалось почувствовать иное — они не понимали этого. Не понимали, как так можно. Не понимали, потому что видели картинку под другим углом, чуточку шире, чем Северус, видели то, что он не мог, нет, не хотел видеть до этого Рождества. И не увидел бы ещё дольше, не прояви мистер Эванс к нему... снисхождение, сочувствие. Северус ненавидел эти чувства по отношению к себе, но не от мистера Эванса. Тот ни разу не ошибся же.
Волшебный портрет, стоявший на входе в гостиную Гриффиндора, не мог скрыть доносившихся оттуда звуков. Северус вяло подумал, что, наверное, это потому что на такие картины нельзя накладывать Заглушающие чары: шум доноситься перестанет, но и говорить с учениками у портрета тоже не получится. Впрочем, в шуме не было ничего примечательного, потому что вычленить что-то отдельное получалось редко. Просто гомон, смех, иногда — взрывы хлопушек, снова смех, какая-то песня. Гриффиндор что, отмечает окончание рождественских каникул как победу в школьном квиддичном чемпионате? Надежды увидеть Лили таяли и таяли. Понятно, ей нужно время найти подарок в своих вещах, но они же уже в школе, простое Акцио — и не потребовалось бы даже отходить от портрета Полной дамы. Где же Лили?
Портрет наконец отъехал в сторону.
— Ну, подожди, Джим, мне надо отдать подарок!
С этой укоризненной речью Лили и вышагнула на лестничную площадку. Окинув её беглым взглядом, Северус отметил, что подруга уже избавилась от школьной мантии и засучила рукава симпатичного бордового джемпера. Щёки её украшал сочный румянец, а улыбка… так широко, искренне и радостно Северусу Лили давно не улыбалась. И то, к кому она обращалась, и как — «Джим»… На Гриффиндоре наверняка учился не один Джеймс, но Северус знал, о ком именно шла речь.
— Вот. С Рождеством, Сев! — В руки ему перекочевал толстый прямоугольник в хрустящей бумажной обёртке, туго перевязанный алой рождественской лентой. Книга. — Хоть ты не всегда вёл себя хорошо в прошедшем году, я всё же уговорила Отца Рождества на нормальный подарок, а не на уголёк.
Дурацкая шутка. Северус выдавил из себя улыбку, но было это безумно трудно. Хихиканье Лили, довольной своим замечанием, вызывало лишь раздражение. Ей смешно? А Лили не хотела задуматься, что примерно половина из тех случаев, когда она отчитывала его за плохое поведение, была связана с Мародёрами? И, Мерлин, зачем вообще намекать на это? Лили хотела вновь показать, как великодушно и снисходительно простила его, такого, как маглы говорили, грешного?
Он думал, что уж сейчас-то подруга по его перекошенному лицу поймёт, что что-то не так, и спросит. Не поняла. Не спросила. Вместо этого, нетерпеливо пританцовывая на месте, велела немедленно посмотреть подарок. Северус так и не понял, напрашивалась ли Лили на похвальбу либо же торопилась обратно к обожаемому Поттеру, но бумагу послушно снял. Книга оказалась «Магией котла» от Ульфрика Огаста Алджернона, и Северус даже заставил себя сдержанно поблагодарить подругу. Всё же Лили не абы что ему всучила, не кулёк сладостей, не очередное писчее перо или красивую чернильницу (на кой ему такая?), а подумала, выбрала предмет, относившийся к зельеварению. Он мог бы даже искренне обрадоваться презенту, если бы не одно «но»: «Магия котла» имелась в библиотеке школы, и Северус в начале этой осени разнёс книжонку в пух и прах перед Лили, когда они готовили домашнее задание. Она не запомнила, что он говорил. Ну да, зачем, есть вещи поинтереснее. Болтать и кокетничать с Поттером, например.
— А подарок на день рождения получишь в день рождения, иначе неинтересно будет. Всё, Сев, извини, я побежала. Ещё столько дел!
Похлопав его по плечу, Лили повернулась к Полной даме и, скороговоркой произнеся пароль, нырнула в открывшийся проём.
— Я вернулась! — Донёсся до Северуса её радостный возглас перед тем, как вход в гостиную вновь закрылся.
Ему сделалось вдруг очень больно. Судорога прошла по пальцам, которые намертво вцепились, казалось, в злополучную книгу, а в груди одновременно с этим словно котёл взорвался, окатив всё кипящим ядовитым зельем. Как это... не обидно даже — унизительно. Лили как будто купила первую попавшуюся книгу в подарок, лишь бы отвязаться: это мордредово произведение Алджернона стояло на полках всех волшебных книжных лавок. И подарила примерно с такими же мыслями и пожеланием, даже не стала дожидаться обильных благодарностей, сразу убежала. Конечно, с Северусом скучно. Ведь кто он такой? Всего лишь жалкий полукровка без денег, имени и связей, без вычурной одежды, крутой метлы, наглого и беспардонного характера и...
Всё-таки прав мистер Эванс. Они с Лили слишком разные. Не в том дело, что Северус — бедняк, а Лили из нормальной семьи, что он сирота при живых родителях, а она купалась в родительской любви. Лили была яркая и лёгкая, как вспышка. Она и искала себе кого-то такого же, как и она сама — незамутнённого, способного витать в облаках (что легко делать, когда достаточно денег и не нужно думать, как выживать завтра), кто позволит ей гореть ещё ярче. Поттер, сын богатых родителей, не знавший ни меры, ни отказа, способный выполнять любое желание по щелчку пальцев, потому что галеонов у него куры не клюют, как нельзя лучше подходил на роль её будущего супруга. Не то что какой-то там Северус, который пробивался с низов, как и она сама, ничего не имел за душой и часто не мог поддержать полёт её фантазии, потому что думал о другом: как добыть денег, чтобы завтра было во что одеться, купить что-то к школе, к дому. Он, приземлённый этими заботами, конечно, Лили не подходил. О нет, подходил, только для одной цели — им полезно было пользоваться. До Северуса, пожалуй, только сейчас дошло, что как минимум весь этот курс он помогал Лили с уроками, надеясь выгадать время и провести его наедине, а Лили предпочитала проводить его с Поттером. Ха-ха-ха! Ну, вот идиот!
В последний раз покосившись на портрет Полной дамы (никогда в жизни Северус сюда больше не придёт!), он сунул ненужную книгу в школьную сумку и уныло побрёл вниз по лестнице. Страшного разочарования и нестерпимой душевной боли, от которой захотелось бы рыдать, не было, не ощущал Северус их. Понимание пришло к нему давно, на этих проклятых каникулах, сейчас он лишь окончательно убедился в том, что для Лили не представлял никакой ценности. Его можно приблизить и отдалить, когда захочется. Надоест — пусть Снейп почувствует себя виноватым, походит в одиночестве, потом будет послушным, если простить. Потребуется Снейп — и Лили его простит, снова будет слушать его жадные объяснения уроков, зелий, заклинаний... Сейчас это казалось таким глупым. Северус вываливал на Лили свои знания, стремясь поделиться с ней волшебным миром, поразить и впечатлить, как будто можно вернуть то время, когда подруга с восхищением слушала его рассказы о магии и Хогвартсе. Невозможно! Теперь Северус понимал. Он мог хоть что угодно сделать, хоть дракона голыми руками одолеть, хоть философский камень сотворить — внимание Лили это привлечёт ненадолго. Она выслушает, посмотрит, позаимствует что-нибудь, что покажется ей полезным, и снова вернётся к прежнему кругу общения, к Поттеру и его компании. В самом деле, кого Северус пытался обмануть? Он ведь понимал, что можно из кожи вон вылезти, наизнанку вывернуться, даже... на преступление пойти, но Лили пойдёт дальше своей дорогой. А он опять останется не у дел, с полным раздраем в душе и... и, может, с чьей-то кровью на руках, да. Ведь ещё совсем недавно ради Лили Северус готов был и убить, лишь бы она заметила его. Верно сказал мистер Эванс — Северусу нужно искать кого-то равного себе.
