Теперь в моем телефоне сотни фотографий неандертальца. Руки то и дело сами тянутся к смартфону, бездумно листают галерею. Увеличиваю очередную фотографию и придирчиво вглядываюсь в изображение. Нет! Это не потому что мне нравится смотреть на его снимки!

А потому что… потому что… это моя работа. Это моя зона ответственности.

Да! Да! Именно так.

Мой заклятый враг пока не дает повода и все же каждый день я собираюсь на работу, как на поле битвы. Перед сном старательно собираю в кучу разные язвительные колкости, но пока ни одна из заготовленных фраз не пригодилась.

Я не обольщаюсь и расслабляться не тороплюсь. Скорее всего он, как настоящий хищник просто ждет подходящего момента, чтобы вгрызться в мою глотку.

Меня пробирает до мурашек каждый раз, когда ловлю на себе его задумчивый взгляд.

Наверняка представляет себе, как можно меня по-тихому прикончить и незаметно вынести мою маленькую тушку из офиса.

Этот пронзительный взгляд цепких карих глаз преследует меня даже во сне.

Противный внутренний голос вновь шепчет: «Поэтому ты так стараешься каждое утро! Хочешь, чтобы он видел в тебе привлекательную девушку, а не рыжее недоразумение».

Откуда вообще в моей голове такие мысли?

И тут же подсознание услужливо подкидывает воспоминание о том, как пару дней назад Озёрский проводил заинтересованным взглядом Олю, сотрудницу юридического отдела. И это странным образом меня задело.

Можно сколько угодно утверждать, что мне плевать, и все же вынуждена признать, что моя женская гордость получила под дых.

На меня он значит смотрит, как на насекомое и даже не думает скрывать своего презрения, а на других…

Эта мысль заставляет со злостью захлопнуть шкаф. Пойду в джинсах и новой рубашке. Не буду я из-за неандертальца бегать по вагонам метро в платье и на каблуках.

И все же выйдя из дома, опять вернулась, чтобы переобуться. Снимаю удобные белые конверсы, и надеваю туфельки на каблуке. Скорее всего пожалею, буду себя проклинать к концу дня, но зато ноги будут выглядеть длиннее и стройнее. Быстро заглядываю в зеркало, улыбаюсь своему отражению обворожительной улыбкой. Пошел он к черту, гораздо важнее, что я нравлюсь самой себе!

В холе бизнес-центра сталкиваюсь с Матвеем. При виде меня он озаряет помещение белоснежной улыбкой.

— Привет, рыжий кролик. Ну, что там насчет реванша? Мы так и не договорились.

— Не о чем договариваться. Не будет никакого реванша. Смирись.

— Это нечестно. Даже в боксе и других единоборствах чемпионы дают возможность соперникам отыграться.

— Какие они молодцы, — вздыхаю театрально, заходя в кабину. Нажимаю на кнопку, и двери почти закрываются, но в последний момент в проем встревает чья-то нога.

— Доброе утро, Кирилл Александрович, — бодро приветствует Матвей. Озерский входит в кабину и окидывает нас двоих ледяным взором. Меня даже изморозью пробирает. Поэтому все на что меня хватает это легкий кивок.

— Доброе, — произносит скупо, становясь спиной к нам.

— Хорошо, реванша ты не хочешь. Тогда давай просто сходим куда-нибудь? Обещаю вести себя прилично. И прежде, чем ты скажешь нет, предупреждаю — я буду настаивать на этом пока не согласишься. Так, что тебе проще самой сдаться, — Матвей говорит громко, даже не думая понизить голос.

Вот вроде коллега ничего такого предосудительного не делает, но я все равно покрываюсь стыдливым румянцем, и с трудом сдерживаю злостное пыхтение.

Вот же, идиот. Нашел время клеиться!

Хочу дать развернутый ответ, подробно и красочно объясняя почему ни за что не пойду на свидание с мажориком, но слова застревают в горле. Потому, что в отражении глянцевой поверхности кабины встречаюсь с требовательным и надменным взглядом Озёрского.

— Нет, — цежу сквозь зубы. — И хватит уже об этом.

К счастью, лифт наконец останавливается на этаже Матвея и он ни капли не смущаясь подмигивает мне и покидает кабину.

— Это мы еще посмотрим, — бросает мажорик в закрывающиеся створки лифта, с улыбкой Чеширского кота.

— Что у нас сегодня по плану? — рявкает неандерталец даже не поворачивая головы. Вопрос прозвучал так неожиданно, что способность мыслить отрубает начисто. Пока мозг судорожно копошится в памяти, Озёрский презрительно выдает, — на работе стоит меньше крутить хвостом и заниматься своими прямыми обязанностями.

— Что? Да ты…

— Вы, — обрубает непреклонно. Возмущенно вскидываю глаза и понимаю, что все равно проиграю в этой схватке. Стиснув зубы отворачиваюсь.

— Я вас услышала, Кирилл Александрович. План на сегодня скину по почте.

— Распечатай и принеси в мой кабинет, — высокомерно отдает приказ и как только лифт открывается выходит первым, стремительно удаляясь в свой кабинет. Посылаю ему в след парочку проклятий, включающие пожелания скорейшего облысения и ранней импотенции.

Разложив свои вещи на рабочем месте, включаю лэптоп, но не спешу исполнять приказ. Мне нужен кофе. Марину не застаю, Оксану нахожу на кухне и не одну.

— Хватит, капризничать Ксюш. Ты же взрослая женщина, к тому же профессионал. Ты проработала здесь три года. Нет причин уходить, — слышу бархатный мужской голос.

— А не пошли бы вы, Глеб Вадимович. Ну, какого черта тебе приспичило работать здесь?

— Я уже сказал, — произносит устало, — мне сделали выгодное предложение. Я не мог отказаться.

— Поздравляю! И за меня можешь не переживать. Я уже нашла себе другую работу.

— Где?

— Не твое дело, — рявкает Окси. Так непривычно видеть ее такой резкой и злой. Но очевидно бывший муж не заслуживает иного отношения.

— Доброе утро! Не помешаю, — вклиниваюсь максимально тактично. Хотя возможно правильнее было бы уйти и дать им договорить.

— Конечно, нет, — лучезарно улыбается Окси, отбирает чашку кофе у Глеба Вадимовича и протягивает мне. — Я тебе уже и кофе сварила. Как ты любишь, дорогая.

Неловко таращусь на нового исполнительного директора, а он добродушно кивнув, покидает кухню.

— Я точно не помешала?

— Ты очень даже вовремя. Достал уже, кобелина. Чтоб у него отросток отвалился.

Пока пьем кофе перемываем косточки мужчинам этой компании, ни капли не стесняясь в выражениях. Но вдоволь посплетничать не удается.

— Лада, вот ты где. Бегом собирайся. Поедешь с Кириллом. Спускайся на паркинг. Тебя уже ждут. Нужно сделать фото и видео для сайта и соцсетей, мол, вот очередная проверка, а нам скрывать нечего и все соответствует стандартам, — пробасил Григорий Максимович, разговаривая при этом с кем-то по телефону.

Ставлю чашку в раковину, и мчусь сломя голову за вещами. Лифт, как на зло долго едет. На подземном паркинге вижу машину Озёрского. Хочу юркнуть назад, но там все завалено коробками с игрушками. Мне не остается другого выхода, кроме как занять пассажирское сиденье рядом с Озёрским впереди.

Он ничего не говорит, вообще никак не реагирует на мое появление. Резко выворачивает руль и едет в сторону выезда.

К счастью, неловкого молчания удается избежать. По дороге ему постоянно названивают.

По обрывкам фраз понимаю, что на один из складов ни с того ни с сего нагрянула проверка. Кажется кто-то написал заявление в прокуратуру о незаконном хранении несертифицированных товаров стоимостью в десятки миллионов. Озёрский яростно кого-то уверяет по телефону, что это обвинение беспочвенно, и говорит, что догадывается с чьей подачи устроена провокация.

Мне остается лишь догадываться о ком идет речь.

Время тянется мучительно долго. Дорога до склада заняла около двух часов, поэтому, как только мы оказались на месте буквально вылетела из машины, жадно вдыхая воздух, не пропитанный запахом Озёрского. Слишком пьянящий аромат с древесными и цитрусовыми нотками.

Нас встречает целая делегация из сотрудников и представителей госорганов.

Следующие три часа я не перестаю восхищенно пялиться на этого мерзкого хлыща.

Озёрский был вежлив, спокоен, но в каждом движении, взгляде столько уверенной самцовости, что уровень тестостерона в воздухе просто зашкаливал. И всякие сомнения о том, кто тут альфа, отпали сами собой.