– Внимание всем, – сделав глубокий вдох, скомандовал Михаил. – Обнаружены непонятные телодвижения в жилом секторе. В случае неисполнения команд, указаний, а тем более проявлении откровенной агрессии, разрешаю открывать огонь на поражение. Любую попытку нападения на патруль расценивать как попытку захвата оружия. Нападающих уничтожать на месте. Всем подтвердить получение приказа.

Бойцы группы быстро отозвались, подтверждая, что приказ поняли и готовы его исполнить. Сидевший у монитора боец, одобрительно кивнув, заметно повеселел и, дождавшись, когда связист отключит громкую связь, тихо сказал:

– Не думал, что ты решишься. Молодец.

– С чего это ты меня в либералы записал? – удивился Миша.

– Такие приказы тяжело выполнять, но еще труднее отдавать, – вздохнул боец. – На собственной шкуре испытал, как это бывает, когда тебя убивают, а ты даже в морду в ответ дать не можешь. Мерзкое чувство.

– Знаю, потому и приказал, – вздохнул Миша, наводя камеру наблюдения на патруль, контролировавший рабочий сектор.

После получения команды бойцы перевели оружие в боевое положение, и теперь любой агрессор рисковал получить заряд плазмы с ходу. Что называется, без второго слова. Разглядев довольные физиономии бойцов, Миша понял, что озвучил приказ очень вовремя. Странное напряжение передалось всем, и бойцы уже готовы были к применению силы самостоятельно. Наблюдая, как патруль быстро отправил по местам несколько мелких групп, Миша немного успокоился.

Вечер и большая часть ночи прошли спокойно. Но перед самым подъемом, время, которое бойцы по привычке называли собачьей вахтой, вдруг зазвучал сигнал тревоги.

Вихрем влетев в узел наблюдения, Михаил первым делом бросился к мониторам, попутно требуя доклада о причине сигнала. Сидевший у стола боец, вместо ответа молча ткнул пальцем в нужный экран. Разглядев, что он показывает, Миша заскрипел от злости зубами. Три пары молодых женщин яростно атаковали патруль. От смерти бойцов спасало только наличие тяжелых скафандров. Оружие, которым размахивали озверевшие бабы, не могло причинить им вреда, но и своими винтовками воспользоваться тоже не могли. Женщины постоянно перемещались, что создавало опасность попадания заряда в одного из своих.

– Всех свободных от вахты в этот переход. Охрану VIP-сектора усилить. Опустить отсекающие плиты. Переход после нашего прохода изолировать, – звенящим от злости голосом приказал Миша.

Никто из состава дежурной смены так и не понял, с чего он вдруг так завелся. И только сам Миша, стремительно шагая по коридорам базы, прокручивал в голове события, произошедшие на узле перехода. Все складывалось одно к одному. Те же стремительные движения, холодное оружие, экзотические виды рукопашного боя и остановившийся, словно остекленевший взгляд. Все это он уже видел, и та встреча ему очень не понравилась.

Шедшие следом за ним солдаты быстро переглядывались, обмениваясь жестами. Этот молчаливый разговор продлился до того момента, когда тяжелая панель не отсекла сектор от перехода, с лязгом опустившись с потолка. Теперь из этого коридора выйдут только победители. Кроме патрульных, в скафандрах была дежурная смена. Все остальные, включая самого Мишу, были одеты в обычный, давно уже ставший второй кожей армейский камуфляж. Поэтому, услышав стук закрывшейся створки, Миша с ходу перешел на легкий бег, разгоняясь перед атакой.

Это наглое нападение разозлило его до такой степени, что он даже не подумал взяться за пистолет. Рука привычно скользнула за спину, ладонь обхватила рукоять, и широкий бодек со свистом рассек воздух. Уже подбегая к месту стычки, Миша вдруг понял, что только две из шести женщин по-настоящему опасны. Их движения были более уверенны, стремительны и несли в себе настоящую опасность. Все остальные больше суетились, путаясь у первых двух под ногами и нанося размашистые, но не сильные удары. Даже их попытка связать ноги патрульным при помощи заточенных цепей ни к чему не приводила.

Цепи бессильно скользили по металлу скафандров, а сервоприводы легко справлялись с боковыми нагрузками, не давая коленям бойцов сойтись, что могло бы привести к потере устойчивости. На последних шагах взвившись в воздух, Миша одним движением рассек горло ближайшей женщине и, извернувшись в полете, успел уйти от атаки другой. Почти обезглавленное тело, шагнув по инерции вперед, завалилось на одну из подельниц, залив ее кровью с ног до головы. Об упавшее тело споткнулась другая нападавшая, и один из бойцов успел всадить заряд плазмы ей в голову.

Подоспевшие бойцы буквально смели нападавших, отбросив их к закрывшейся переборке, когда вдруг всю базу сотряс мощнейший взрыв. На ногах удержались только патрульные, благодаря своим скафандрам. Драка почти утихла, и только Миша, окончательно потеряв голову от злости, уже падая, успел вспороть брюшину ближайшему противнику. Вскочив на ноги, он быстро огляделся и, убедившись, что его команда цела и здорова, во все горло рявкнул:

– Трое со мной, остальные в охраняемый сектор. Экипажу катера подготовить машину к старту.

Коммуникаторы всех бойцов были переключены на него, и каждое слово командира принималось бойцами. Тройка сопровождения осталась рядом с Мишей, а остальные бойцы, дружно развернувшись, помчались к открывающемуся проходу. Убедившись, что приказ выполняется, Миша прыжком ушел в сторону от поднявшихся с пола женщин и, убедившись, что под огонь пистолета никто из парней не попадет, одним движением сменил оружие. Кривой бодек был переброшен в левую руку, а правая выхватила штурмовик.

Три выстрела, и три тела на палубе, с дырами, обугленными по краям, в разных частях тел.

– Проводим контроль и уходим, – скомандовал Миша, не опуская оружия.

Три бойца быстро провели проверку, отрицательно помотав головами. Кивнув в ответ, Миша сунул пистолет в кобуру и, развернувшись, бросился к выходу. Тройка поспешила следом, успев только подобрать брошенное оружие противника. Но до конца коридора они добежать не успели. Базу сотряс очередной взрыв. Взвыла пожарная сирена, а по громкой связи прозвучал голос управляющего системами жизнеобеспечения искина:

– Внимание всему персоналу. Получено критическое повреждение всех систем жизнеобеспечения базы. Пожар в техническом отсеке и на грузовой палубе. Всему персоналу немедленно приступить к экстренной эвакуации.

– Наблюдатели! Что, черт возьми, происходит?! Нас обстреливают? – запросил Миша узел наблюдения.

– В том-то и дело, что все взрывы внутренние. Базу просто уничтожают, – последовал ответ.

– И, похоже, у них получается, – зарычал Миша, переходя на бег. – Что с катером?

– Уничтожен, – коротко ответил наблюдатель.

– Переключить аварийное управление секторами на ручной режим. Всем бойцам собраться в охраняемом отсеке. Грузовую палубу отстрелить. Уровень жизнеобеспечения отстрелить. Жилой сектор отстрелить. Рабочий сектор отстрелить. В связке пойдут только VIP-сектор и шлюзовая палуба с нашим уровнем.

– Ты собираешься бросить весь персонал? – растерянно спросил наблюдатель.

– Я собираюсь сдержать данное слово и спасти своего работодателя. Всех остальных будем вытаскивать после возвращения нашего пса, – огрызнулся Миша. – Заодно и проверим, кто из них чего стоит.

Дежурный по узлу, выполняя приказ, принялся отстреливать сектора в указанном порядке. Дважды отстыкованные сектора взрывались, едва успев отойти от базы. Сирена выла не переставая, и Миша, держась за скобу на перегородке, в голос матерился, проклиная эти взрывы. Двигаться в такие моменты было невозможно. Всех обитателей уровня болтало, словно в бетономешалке. Не спасали даже скафандры. Мимо Миши, громыхая, как железная бочка, пролетел один из патрульных. Его полет остановила только аварийная переборка. Удар был такой силы, что толстая сталь вмялась. От смерти бойца спас скафандр.

Прислушиваясь к ругани и стонам бойцов, Миша понял, что без телесных повреждений не обошлось. Тряска прекратилась, но внутренние ощущения опытного бойца подсказывали, что остатки базы, бодро вращаясь, дрейфуют в неизвестном направлении. С трудом поднявшись на ноги, Миша поспешил в узел наблюдения. Опираясь на переборки и спотыкаясь на высоких порогах, он добрался до нужной двери и, разблокировав ее, первым делом спросил, вваливаясь в тесное помещение: