– Где уборщики? – спросил Джек.

– Последний раз я их в яме видел, – ответил Марвин. – Серьезно, что произошло?

– Кризис опознания, – усмехнулся Джек.

Он повел за собой остальных в прозекторскую и распахнул дверь. Марвин оказался прав. Оба уборщика деловито подтирали выложенный плиткой пол.

– Полагаю, у вас, ребята, есть ключи от кабинета шефа? – обратился к ним Джек.

– А как же, – ответил Дарил Фостер.

Дарил работал в судмедэкспертизе почти тридцать лет. У его напарника, Джима О'Доннела, стаж был не так велик.

– Нам нужно туда попасть, – сказал Джек. – Не откроете?

Дарил колебался.

– Шеф, понимаешь, очень не любит, когда к нему в кабинет наведываются, – сказал он.

– Ответственность я беру на себя, – напирал Джек. – Случай чрезвычайный. Кроме того, с нами следователь, лейтенант Солдано из полицейского управления, который проследит, чтобы мы украли самую малость.

– Уж и не знаю, – мялся Дарил. Шутка Джека его не развеселила, зато порядком озадачила.

– Тогда дайте ключ мне, – попросил Джек. И протянул руку. – В этом случае вы ни при чем.

С явной неохотой Дарил снял с цепочки два ключа и вручил их Джеку:

– Один от приемной, другой от кабинета доктора Бинэма.

– Я их вам верну через пять минут, – уверил Джек.

Дарил в ответ промолчал.

– Думаю, у бедняги душа в пятки ушла, – заметил Лу, когда все трое поднимались в лифте на второй этаж.

– Когда Джек берется за дело – берегись! – улыбнулась Лори.

– Бюрократия меня раздражает, – кипятился Джек. – Начиная с того, что нет и не может быть оправдания тому, чтобы рентгеновские снимки складывались к шефу в кабинет, как орехи в беличье дупло.

Джек отпер приемную, а затем и кабинет Бинэма. Включил свет.

Кабинет был просторный, у высоких окон слева стоял большой письменный, а справа – широкий библиотечный стол. Различные учебные принадлежности, в том числе грифельная доска и световой экран для просмотра снимков, располагались перед столом.

– Где искать? – спросила Лори.

– Я надеялся, они висят прямо на экране, – сказал Джек. – Но – не висят. Вот что, я возьму на себя стол и картотеку, а ты поищи возле экрана.

– Прекрасно, – кивнула Лори.

– А мне что прикажете делать? – спросил Лу.

– А вы стойте и бдите, смотрите, как бы мы чего не стянули, – насмешничал Джек.

Сам он выдвинул несколько ящиков стола, но тут же задвинул их обратно. Рентгеновские снимки тел в полный рост, которые делались в морге, хранились в больших папках. Спрятать их не так-то легко.

– Похоже, тут кое-что есть, – позвала Лори. Она обнаружила стопу снимков в ящике прямо под экраном. Вынимая папки, укладывала их на библиотечный стол и просматривала обозначенные на них фамилии. Нашла папку со снимками Франкони и отложила их отдельно от остальных.

Джек, вернувшись в подвал, взял рентгеновские снимки утопленника и занес обе папки в прозекторскую. Вернул ключи от кабинета Бинэма Дарилу и поблагодарил его. Дарил в ответ только головой кивнул.

– Итак, слушайте все! – провозгласил Джек, подходя к экрану. – Наступил решающий момент. – Вначале он закрепил на экране снимок Франкони, потом – безголового утопленника. Потратив на изучение снимков не больше секунды, воскликнул: – А знаете, что? Я должен Лори пять долларов!

Лори издала победный клич, когда Джек вручил ей деньги. Лу почесал затылок и, подойдя вплотную к экранам, стал внимательно вглядываться в снимки. Спросил:

– Как это вы, врачи, так быстро определяете?

Джек ткнул в комковатые затемнения от пуль, почти скрытые массой револьверных дробинок на снимке утопленника, и показал, как они соответствуют пулям на снимках Франкони. Затем указал на одинаковые залеченные повреждения ключицы, которые выявил рентген обоих тел.

– Потрясающе, – сказал Лу с не меньшим восторгом, потирая ладонь о ладонь. – Теперь, заполучив corpus delicti[16], мы сможем продвинуться в этом деле.

– А я смогу выяснить, что за чертовщина творится с печенью этого малого, – добавил Джек.

– А я, может, ударюсь в закупочный разгул по магазинам со своей кучей денег, – едва не взвизгнула Лори, целуя пятидолларовую банкноту. И уже обычным тоном добавила: – Но не раньше, чем выясню, как и зачем это тело вздумало удрать отсюда.

Даже приняв пару таблеток снотворного, Раймонд никак не мог уснуть и, чтобы не беспокоить Дарлин, выбрался из постели. Особо он, правда, не терзался. Дарлин всегда спала крепко: рухни ночью потолок, она едва ли пошевелится.

Раймонд на цыпочках добрался до кухни и включил свет. Есть не хотелось, но он решил, что стакан теплого молока поможет утихомирить бунтующий желудок. С того самого ужасного момента, как его заставили полюбоваться на страшное в багажнике «форда», Раймонда мучила изжога. Перепробовал и маалокс, и пепсид-АЦ, и, наконец, пепто-бисмол. Все напрасно.

На кухне Раймонд чувствовал себе неловко, в основном потому, что попросту не знал, где что находится. А стало быть, понадобилось время, прежде чем он сумел подогреть молоко и отыскать подходящий стакан. Когда все было готово, он взял стакан, принес его в кабинет и сел за стол.

Отпив несколько глотков, заметил по часам, что уже пятнадцать минут четвертого. Как ни гудела голова от снотворного, Раймонд все же сообразил, что в Зоне сейчас где-то после девяти: удобное время, чтобы позвонить Зигфриду Шполлеку.

Соединили почти сразу же. В такое время поток телефонных разговоров с Северной Америкой сводился к минимуму. Аурильо не замедлил с ответом и сразу соединил Раймонда с директором. – Вы рано встали, – заметил Зигфрид. – Я собирался звонить вам часа через четыре, а то и через пять.

– Не спится, – признался Раймонд. – Что там у вас? Что за проблема с Кевином Маршаллом?

– Полагаю, с проблемой покончено, – ответил Зигфрид и кратко доложил о происшедшем, не забыв отдать должное Бертраму Эдвардсу за то, что тот предупредил его насчет Кевина, за которым сразу было установлено наблюдение. Сказал, что на Кевина и его подруг нагнали такого страху, что они больше не осмелятся приблизиться к острову.

– Что значит «и его подруг»? – спросил Раймонд. – Кевин всегда был таким затворником.

– Он был вместе с технологом по размножению и одной из хирургических сестер, – объяснил Зигфрид. – Откровенно говоря, уже это нас удивило, ведь он всегда был таким размазней, или как вы, американцы, называете человека социально неумелого?

– Зануда, – подсказал Раймонд.

– Вот-вот, – согласился Зигфрид.

– И предположительно толчком к попытке побывать на острове послужил дым, от которого он весь извелся?

– Так считает Бертрам Эдвардс, – сказал Зигфрид. – И Бертрам подал хорошую идею. Мы намерены сообщить Кевину, что у нас рабочие наводили мост через ручей, который делит остров пополам.

– Но на самом деле их не было, – уточнил Раймонд.

– Разумеется, не было. Последние рабочие, которых мы посылали, были там, когда мы делали опору для раздвижного моста на материк. Да, и еще Бертрам посылал несколько человек, когда мы туда сотню клеток переправляли.

– Мне про клетки на острове ничего не известно. Вы что имеете в виду?

– В последнее время Бертрам носится с мыслью отказаться от идеи изолированного острова, – объяснил Зигфрид. – Он считает, что бонобо следует перевести в центр животных и как-то спрятать.

– Мне нужно, чтобы они оставались на острове, – отчеканил Раймонд. – Таково соглашение, которое я заключил с «Генсис». Если мы переведем животных в помещение, они могут закрыть программу. В конторе с ума сходят, когда речь заходит об огласке.

– Знаю, – сказал Зигфрид. – Именно это я и сказал Бертраму. Он понимает, но хочет оставить там клетки на всякий случай. Я никакого вреда в этом не вижу. По правде говоря, лучше быть готовыми к непредвиденным случайностям.

Раймонд нервно прошелся пятерней по волосам. Он слышать ничего не хотел ни о каких «непредвиденных случайностях».