Я скидываю с себя его руки и первой разворачиваюсь, чтобы уйти. И уже поднимаясь по лестнице, говорю:

– Я в душ, а ты ложись.

Больше не оборачиваюсь. Больше ни слова. Он предпочел ложь, а не меня. И точно не нас.

***

А ты солгал, возможно, не впервые.

Пока смотрела я с надеждою в глаза.

Уже не нежные… А будто бы пустые,

«За что ты так?» – спросила про себя.

Холодный душ мои укрепит нервы.

Таблетка растворит остатки боли.

Ты был моим единственным и первым,

А я твоей крупицей морской соли.

Я вхожу в нашу спальню, быстро забираю из комода белье, комплект для сна и ухожу в ванную комнату, закрывая дверь на замок. И сразу слышу его шаги. Мурат останавливается сначала на пороге спальни, а затем рядом с ванной.

На дверь ложится его рука, и мы замираем в этом молчаливом… Я не знаю, как назвать этот момент. Но мне до ужаса больно говорить слово «прощание». Как такое возможно?

Сколько себя помню, я постоянно была влюблена в этого мужчину, за которого вышла замуж. И вот мне приходится проходить через такое? Почему? Почему меня ему оказалось недостаточно? И почему наш сын не стал преградой для его предательства?

Я тихо отхожу от двери и включаю воду в душе. Скидываю одежду и ступаю под умиротворяющие капли. Они прохладные, как раз то, что мне нужно. По коже бегут мурашки и расползаются по телу. Мыслям нет конца и края. Я переключаю воду на теплую, чтобы не заболеть, и больше не могу себя сдерживать.

Я просто плачу.

В этот момент я ощущаю себя настолько потерянной и одинокой… Хочется надеяться, что, когда я сейчас выйду за эту дверь, все испарится. Каждая секунда, принесшая мне боль, каждая жестокая мысль окажется лишь плодом моего воображения. А мой Мурат будет ждать меня с улыбкой в постели.

Но когда моя рука касается ручки и, нажав, толкает ее вперед, истина смеется мне прямо в лицо. Из спальни будто веет холодом, пока я подхожу к кровати, смотря на спину мужа. Пока ложусь на свою половину и, отвернувшись от него, накрываюсь одеялом. И засыпаем мы вот так уже больше недели.

Где же ты находишь нежность и ласку, если не в постели со мной, Мурат?

Он просто спит, а я ворочаюсь еще полночи, прежде чем мой организм не выдерживает и не отключается.

Утром все так же, как всегда. Я просыпаюсь первой. Готовлю завтрак, затем поднимаюсь к Мирону и начинаю его будить, слыша, как Мурат бродит по нашей спальне, собираясь на работу.

Мы завтракаем. Говорим в основном о сыне, обсуждая его дела и будущие мероприятия в школе, куда он просит нас обоих прийти.

– Конечно, мы придем. – Я запускаю пальцы в его волосы и ерошу их.

– Ну мам! – Он наигранно хмурится и убегает наверх – одеваться.

– Пятнадцать минут, и мы выезжаем, сынок! – кричу ему вдогонку, собирая посуду со стола.

– Хорошо, мам.

С улыбкой на губах я подхожу к раковине и отношу тарелки.

– Рит, ты езжай на работу, а я сам его отвезу, – внезапно говорит муж, и я оборачиваюсь в странном смятении.

– Что? Ты отвезешь?

– Да, почему нет? – Он пожимает плечами, словно говорит о чем-то обыденном, что случается постоянно, но я могу пересчитать по пальцам, сколько раз за этот год он отвозил сына в школу.

Тем не менее я не спорю.

– Конечно. Отлично. Ладно. – Я суматошно ополаскиваю руки и ухожу в гостиную.

Да, меня немного сбило с толку это внезапное предложение, но ответить себе сейчас, к чему все это, я не могу.

Вытаскиваю помаду и крашу губы. К тому моменту, как я заканчиваю расчесывать в прихожей волосы, сын бежит по ступеням.

– Мам, мам, я чистил зубы ровно две минуты. Я засекал на тех песочных часах!

– Надо же. – Я поворачиваюсь к нему, радуясь тому, какой он сегодня активный. – Мой сын взрослеет? Это приятно.

– Поехали?

– Сегодня я тебя отвезу.

Мирон поворачивается с таким выражением на лице, что я готова подпрыгнуть от счастья, потому что мой сын тоже счастлив.

Мы вместе выходим из дома и садимся в разные машины. Я желаю им хорошего дня и аккуратной дороги, затем завожу двигатель и уезжаю, смотря в зеркало заднего вида до тех пор, пока не сворачиваю за угол.

Через полчаса пути и пятнадцатиминутной пересменки на работе я сижу на диванчике в своем кабинете с чашкой кофе и молчу. Рядом так же молча сидит Надя. Подумать только, я уложила всю свою боль в короткий рассказ. А мне казалось, что вчерашняя агония длилась бесконечно.

– Ты молчишь слишком долго! – Я толкаю ее своим коленом.

– Я просто думаю обо всем этом с холодной головой. Прости, но ты у нас лицо предвзятое.

– Конечно. Иначе сидела бы я сейчас тут перед тобой.

– Я сижу тут, потому что ты меня любишь, это во-первых. А во-вторых, я твоя подруга.

– Мне нужно, чтобы было “в-третьих”.

– Только после того, как ответишь на мой вопрос. Честно. – Надя угрожающе тычет в меня пальцем.

– Только правда. – Я поднимаю ладонь.

– Ты поверила ему?

– Господи, Надя. Я люблю мужа, но… – Я замолкаю для большего драматизма и потому, что не могу дальше ничего сказать. – Это слишком, понимаешь? Конечно, не было чистосердечного признания или ловли с поличным, но я не хочу быть дурой. Кажется, он уже какое-то время считает меня идиоткой, а я была слишком занята работой и самокопаниями, чтобы это заметить.

– И что? Ты теперь виновата?

– Нет, но я должна была раньше все это почувствовать или заметить.

– Ага, мы же все Шерлоки в юбках, на нюх чувствуем этих гадов. Угомонись и лучше подумай о том, кто такая эта мисс Гидроперит.

Это так смешно звучит, что я начинаю хохотать и чуть не проливаю кофе.

– Что?

– Я на нее посмотрела, и поверь, денег на себя эта дама не жалеет.

– Хм… – Бровь подруги поднимается. – Она сама богата или кто-то тратит на нее много денег?

Ее вопрос застает меня врасплох, и я не знаю, что ответить. Потому что подруга явно имеет в виду Мурата.

Проходит половина рабочего дня, а я никак не могу собраться с мыслями. Это очень плохо. Для моей ответственной должности и для меня в целом. Впервые в больнице я сама не своя.

Обычно после очередного разочарования клиника становится местом, где я успокаиваюсь, как бы странно это ни звучало. Но сегодня… Видимо, раньше были иные вводные данные. На этот раз я вспоминаю этих двоих в ресторане и снова чувствую себя третьей лишней. Да, я нашла словосочетание, которое идеально описало тот момент.

Кто бы мог подумать, что в компании мужа я буду чувствовать себя чужой? Что тут скажешь… растеряли мы любовь вот так бездарно и легкомысленно.

Я ненавижу быть слабой, ненавижу зацикливаться на чем-то плохом. Но как не зациклиться на сердце?

– Маргарита Вячеславовна, – слышу голос медсестры, которая заглянула ко мне в кабинет.

– Да? – смотрю на нее и не сразу понимаю, зачем она тут.

– У вас плановая в первой операционной.

Мой взгляд падает на записи этого дня, вылавливая ту, что отмечена красным.

– О, конечно. Я помню. – Поправляю бумаги на столе.

– Просто вы не идете, и я решила…

– А сколько сейчас? – осеняет меня.

– Без пяти два.

Вот! Это именно то, о чем я только что думала про себя.

– Господи! – Я вскакиваю и чуть ли не бегу двери. – Спасибо, Даша. Я немного… заработалась.

– Понимаю. Просто, – она понижает голос и подстраивается под мой быстрый шаг, пока мы, минуя развилку, идем к коридору, ведущему к операционным, – Константин Иванович сказал, что если вы не справляетесь со своей должностью, то он вас с удовольствием заменит.

Я поворачиваю голову, останавливаясь у дверей. Надо же, какой «заботливый» мужчина! Никак не может смириться с тем, что я встала во главе отделения, а не он.

Это вызывает улыбку, и не самую добрую. На самом деле она скорее ехидная. Вот и мексиканские страсти в хирургии.