— Хорошо. — сдалась мама. — Пойдемте.
Она подошла к столу, решительно скинула на пол все лишнее и завязала скатерть узлом. Внутри тюка оказались несколько кусков хлеба, пяток яблок и другая нехитрая снедь. А ведь я даже не подумал о запасе провизии. С другой стороны, из Нигдейки всегда можно наведаться на кухню или еще куда. Но мама все равно молодец!
Из окон доносился шум продолжавшегося сражения, однако за дверью было относительно тихо. Нас там действительно никто не поджидал, и мы, выскользнув наружу, направились к ближайшему входу в святая святых нашей с Леушем тайны. По дороге я наклонился над трупом орка и вытащил из-за голенища его сапога кинжал. В моих руках он смотрелся, как небольшой меч. Мама неодобрительно покачала головой, но говорить ничего не стала, а я почувствовал себя немного увереннее.
Выдернув из стены обломок копья, я убедился, что тот действительно повредил запорный механизм. Дверь не поддавалась. Возможно, будь у меня побольше времени, я бы смог что-нибудь сообразить, но в текущих условиях выбирать не приходилось. Оставался зал с колоннами.
Плотной группой, словно испуганные утята, мы добрались до нужного места. За время моего отсутствия тел не прибавилось, но вот звук приближающегося сражения спокойствия отнюдь не добавлял. Да и переждать здесь, как на зло, было негде. Кроме Нигдейки, конечно.
— Сынок, давай быстрее, пожалуйста. — с плохо скрытым напряжением в голосе поторопил меня отец.
Он принял стойку, направив копье в сторону нараставшего шума. Рядом с ним встала Анна.
Закусив губу, чтобы подавить волнение, я нащупал нужный камень и надавил на него. Замаскированная дверь послушно отворилась, явив черный зев тайного хода. Я отошел чуть в сторону, пропуская вперед маму, и она, с трудом отцепив от себя вновь захныкавшего Фила, подтолкнула того вперед.
Слишком медленно!
— Диана! — предостерегающе крикнул отец.
Обернувшись через плечо, я увидел спины защитников особняка, медленно пятившихся под натиском превосходящих сил. И они уже, отбиваясь от врагов, отступали в наш зал.
Мама же и вовсе поняла все без слов. Она закинула в Нигдейку тюк с припасами, порывисто обняла Фила, горячо поцеловала его в лоб и быстро прошептала:
— Прятки начались, зайка. Сиди тихо, как мышонок. Я люблю тебя…
И захлопнула дверь, тут же заслонив проход собственным телом.
По щекам ее катились горькие слезы.
Тем временем трое солдат, среди которых я с удивлением узнал Скута — соученика Энн, окончательно оказались в холле. И если раньше им удавалось сдерживать натиск семерки клиотов, то теперь те получили пространство для маневра и принялись окружать наших.
Им на помощь, не задумываясь, бросились отец и Анна, подарив надежду.
Мутанты не выглядели грозными противниками. Если среди них и были Освоившие, то немного. Ну или они берегли силы. Потому что отец тут же прикончил гада с обвисшей, как у старого мастифа, щекой, а еще одного серьезно ранила Энн, выведя того из строя.
Можно было бы даже обрадоваться и сказать, что счет сравнялся, если бы не один прискорбный факт. За спинами клиотов с выражением вселенской скуки на лице стоял некто, до сих не принимавший участия в сражении.
Лезь в нору, заройся в шельф,
Ведь тебя заметил…
Эльф!
Вернее эльфийка.
Гладкая светлая кожа; прямые, практически белоснежные волосы, из-под которых двумя антеннами выбивались длинные остроконечные уши; стройная фигура, облаченная в некоторое подобие зеленого камзола с бордовыми вставками; и необычные перчатки, блестевшие золотом.
Наверное, я мог бы назвать ее красивой. Если бы не полный презрения и ненависти взгляд, которым она будто пыталась обратить в пыль обе стороны сражавшихся. Этот немаловажный штрих уродливым рубцом перечеркивал все ее природное обаяние.
К сожалению, шельфа поблизости не наблюдалось, воспользоваться же входом в «нору», не выдав ее местоположение нелюдям, возможности не было, а потому спрятаться от эльфийки при всем желании не получалось. К тому же возле нее, словно пес на цепи, стоял немолодой дварф, зорко следивший за обстановкой.
Схватка продолжалась. Пал пронзенный мечом Скут. Больше ему не удастся вызвать неудовольствие Сэра Чагаша. Убийцу тут же покарал другой стражник, но и его нашел клинок коварного клиота.
Чуть лучше обстояли дела у Энн с отцом. Анна уверенно противостояла сразу двум Мутантам, а ее копье, казалось, раздваивалось, а иногда и растраивалось — настолько быстро оно мелькало, отбивая удары и проводя атаки. Ее ежедневные тренировки не прошли даром.
Отцу же определенно достался Химер ступени Освоившего, но тот заметно уступал в мастерстве. Ну или не чувствовал за собой силы. Жакер же сражался за семью, что делало его жестоким и неумолимым воином!
Я сжимал в руке орчий кинжал и находился на распутье. В моей душе тоже шла битва. Одновременно хотелось помочь своим, и в то же время не хотелось сворачивать с выбранного пути и нарушать данного матери слова. Да и оставить ее одну без защиты я тоже не мог. Я-то хоть как-то тренировался, а она кроме пера и ухвата ничего в жизни не видела. А потому молча стояла, заламывая руки, и беззвучно возносила молитвы Сатвелеону.
Услышит ли он ее? Я почему-то сомневался.
Эльфийка же молиться не собиралась. Раздраженно топнув изящной ножкой, она сказала что-то вроде:
— Eluonto tas maontriary! Etiuont!
Слова звучали плавно и певуче, однако тон, которым их произнесли, лязгал танковыми траками по искореженной брусчатке захваченного города. Я, конечно, ничего не понял, но да и обращались определенно не ко мне, а к дварфу.
Бросив полный ненависти взгляд на ушастую, тот перехватил поудобнее молот и с неожиданной для своего почтенного возраста скоростью устремился в бой. Прямо к отцу!
Неужели еще один Освоивший⁈ И где носит, черт бы его побрал, Чагаша? Вот уж чью кислую рожу я бы сейчас не отказался увидеть!
Отец как раз провел удачную комбинацию финтов и ложных маневров и собирался уже пронзить дважды раненного клиота, но вовремя почувствовал угрозу и едва успел отскочить, чуть не получив молотом в грудь.
Мутант же, воспользовавшись случаем, полоснул мечом по бедру последнего стражника и вместе с дварфом насел на отца. Тому пришлось туго. Против двух Освоивших он не вывозил. Теплилась надежда, что Анна разделается со своими врагами и придет ему на помощь, но ведь еще оставалась эльфийка.
Да и без нее дела обстояли весьма плачевно.
Постоянно маневрируя, отец с видимым трудом отбивался от обоих врагов, полностью забыв о собственной атаке. Он старался ступать так, чтобы противники не могли напасть на него одновременно, но, в то же время, чтобы те не оказались за спиной у Энн. Его копье раз за разом вспыхивало использованной Межмировой Энергией в навыке Блока копьем, неизменно выручавшим, вот только на долго ли его так хватит?
Ненадолго.
В очередной раз отбив в сторону меч клиота, отец повернулся, чтобы принять на блок удар дварфа, но неудачно перенес вес и скривился от боли в сломанных ребрах. Его защита рассыпалась, как карточный домик, а молот, сверкая исками какого-то умения, неумолимо падал сверху.
Этого я стерпеть уже не мог.
— Леон, нет! — запоздало крикнула мама.
Она попыталась схватить меня за воротник, но где ей успеть за мальчишкой, больше года усиленно тренировавшегося с неутомимым Леушем. Уж тот-то мне продыху вообще не давал! Да и сам я отнюдь не кисейная барышня! Мы, вон, с Энн целого вождя гноллов грохнули. Если не вспоминать об участии барона, конечно.
Так или иначе, но я не мог позволить убить своего отца. Кровь вскипела в моих венах от одной мысли, что кто-то из членов семьи пострадает. А то и вовсе умрет. Накатившая волна злобы ревущим девятым валом смыла все сомнения, и я бросился вперед раньше, чем успел подумать о чем-либо еще.
Я не пытался убить дварфа. Как не стремился и заблокировать его удар. На это бы мне просто не хватило ни мощи, ни мастерства. Я лишь собрал всю свою силу, какая только имелась в моем детском теле, направил ее в орчий кинжал и с размаху ударил прямо по бойку молота.
