Мелькнули и исчезли.
И что бы это могло значить?
Глава 13
Уже неделя минула с моего чудесного спасения из коварной Трещины, и наконец настал день, которого я ждал чуть ли не с момента своего рождения в доме барона оу Трей Капауло. День моего семилетия. А вместе с ним и Церемонии Пробуждения!
С самого утра вокруг меня царила атмосфера праздника, создаваемая улыбками и сияющими взглядами в глазах родственников. Диана разбудила меня ласковым поцелуем, нежно погладила по голове и тут же подарила набор перьев для письма, который сама и изготовила. Умение Писаря позволяло ей делать и такое.
Следом подошел Жакер, торжественно пожал мне руку и вместе с теплыми словами вручил нож. Настоящий. Стальной. С рукоятью, вырезанной из клыка гнолла и кожаными ножнами, снабженными удобным креплением для ношения на поясе. Куда я их тут же и прицепил. Отличный подарок для любого мальчишки.
Отличилась и Энн. Сперва она явно замышляла совершить какую-то каверзу, но под пристальным взглядом обоих родителей передумала и преподнесла мне самодельную свистульку, бережно вырезанную из ивовой ветки и покрытую простеньким узором. Не так и плохо. Если только она не спрятала внутри дохлого жука. А то и живого.
Ну а когда меня со своей детской непосредственностью обнял малыш Фил, я и вовсе почувствовал, как скорлупа в глубине моей души дала очередную трещину и сквозь нее бальзамом на сердце полилось что-то теплое и густое. Как подогретый мед на густо намазанную маслом свежую булку. Бабочки в животе так и воспарили, и я взлетел бы вместе с ними, если бы не крепкие объятия всех членов семьи.
Моей семьи.
Настоящей!
После завтрака, к которому Диана приготовила половину моих любимых блюд, а вторую половину пообещала к праздничному ужину, мы дружной компанией выдвинулись в сторону города. Вышли сильно заранее, потому что хоть я и мог уже самостоятельно передвигаться, но все еще хромал, и при резких движениях в спине что-то неприятно тянуло.
Солнце в этот день особо не усердствовало и вообще вздумало играть в прятки, то скрываясь за большими пушистыми облаками, то вновь выныривая на радость Филу. Как и я не так давно (или уже давненько?), он впервые покинул баронский дом и теперь во всю глазел по сторонам, засыпая Диану шквалом вопросов. От «почему трава зеленая» до «где ночует дядюшка ветер».
Кажется со мной Диане было все-таки проще.
Из-за Часоточника мне махнул рукой и подмигнул Леуштилат. Накануне он долго прятался в Нигдейке, но дождался момента, когда я останусь один и пришел пожелать пробуждения хорошего умения.
Под хорошим он подразумевал жакеровское или возможно даже аннино. Хотя, по сравнению с его «Демоническим жрецом», что угодно будет конфеткой. Но лучше все-таки жакеровское. А еще лучше аннино. Или жакеровское. Или аннино.
Он так горячо и страстно распинался, что я едва сумел вставить пару своих слов. Слов сомнений. Опальный баронский сын стал первым с кем я ими поделился.
Дело в том, что, лежа весь в бинтах и мазях, я много думал (а чем еще заниматься?), и моя жажда приключений, подцепленная от неугомонного Леуша, заметно поугасла. Я вспоминал испытанный в Трещине страх — противный и липкий. Раз за разом воскрешал в памяти картину собственной смерти. По-новой переживал ту первую ночь в чуждом Терре лесу, когда мы жались друг к другу, словно выброшенные на улицу беззащитные котята.
Но сильнее всего по мне било выражение лица Дианы, когда она увидела своих спасенных из Трещины детей. Ее с трудом сдерживаемые рыдания. И отчаянная мольба, рвущаяся из самой глубины материнского сердца: «Пообещай мне, Леон! Пожалуйста, пообещай!».
И я ведь и вправду пообещал. Дал слово не становиться воином. Может быть под влиянием момента, но…
Черт возьми, как же все сложно!
Именно об этой сложности я и поведал Леушу. О том, что запутался. О том, что не уверен, хочу ли я становиться воином и идти с ним дорогой приключений. Такой заманчивой и такой опасной.
Я ожидал, что Леуштилат обидится, назовет меня предателем и убежит, хлопнув дверью, но я плохо его знал. Для своих неполных восьми лет он оказался добрее и рассудительнее многих взрослых. В ответ на все мои слова он лишь улыбнулся своей неизменной улыбкой, способной растопить лед Антарктики, и сказал что примет любое мое решение. Каким бы оно не было. Ведь именно так и поступают друзья.
После чего ушел, и я не увидел в его глазах даже намека на слезы.
И вот теперь он задорно махал мне рукой из-за старого вяза, как бы говоря: «Прости, что не смогу посетить твою Церемонию, дружище. Сам понимаешь… Но я с тобой! Удачи. И да прибудет с тобой Сатвелеон!». Ну или что-нибудь в этом роде. Классный он все-таки парень! Я бы так не смог.
Инструкции по поведению во время Церемонии Пробуждения в меня начали вдалбливать еще за полгода до непосредственного дня икс. Впрочем, чего еще ожидать от родителей, воспитавших Анну? А ведь даже она сумела тогда сдержаться и не опозорила семью какой-нибудь дурацкой выходкой вроде попытки заглянуть под рясу священника или «неожиданно» сбежавшей из кармана пары мышей.
Что уж говорить про смышленого мальчика вроде меня?
Но, тем не менее, пока Диана развлекала Фила уже набившими мне оскомину загадками, Жакер еще раз прошелся по основным пунктам: вести себя кротко и почтительно, не бегать, не прыгать, не кричать, не драться, дышать через раз. Но это я уже утрирую.
Кроме того, Жакер вручил мне осколок Этерниевой руды. Крохотный голубой кристалл размером с ноготь. Но теперь-то я знал, что стоил он ненамного меньше годового жалования обычного стражника и добывался где-то далеко в горах, а к нам мог попасть исключительно с караваном.
Вообще изначально на моей Церемонии планировалось использовать подношение попроще. Тоже достаточно дорогое, чтобы стать главным во время ритуала, но все-таки не настолько. Чай не первенец. Однако, после недавних событий, мое имя прогремело по всему Крутолугу, и если принести в дар Сатвелеону что-то меньшее, это могли бы счесть неуважением к богу и традициям.
К тому же по результатам закрытия Трещины барон выплатил нашей семье что-то вроде премии. И весьма немалой. Так что Жакер тут же купил у Необузданного Алаума драгоценный кристалл, и еще осталось на роскошное платье для Дианы и кое-какие полезные мелочи. Вроде набора душистых специй, соли, отреза атласной ткани и новой бритвы с рукоятью, подозрительно напоминавшей кусок человеческой челюсти.
В храме собралось необычайно много народу. Причем пришли даже не только семьи, где имелись дети, недавно отпраздновавши свое семилетие, но так же и набилось много любопытных, желавших воочию узреть Церемонию Пробуждения того самого мальчика, выжившего в ужасной Трещине. Некоторые даже работу оставили ради такого дела.
Да о чем говорить — пришел сам барон Александэл с Угрюмым Чагашем и Максимилианом, даже не пытавшимся стереть с лица выражение крайней скуки и гонора. Наследник фамилии оу Трей Капауло, благодаря удачно доставшемуся ему умению, явно мнил себя выше простых смертных. Ну а заодно завидовал тому, что в Трещине побывал не он, а мы с Энн. О чем свидетельствовали молнии, которые тот время от времени метал в нас сквозь презрительно прищуренные веки.
Некоторые подозрения вызывал и сам священник. Поначалу казалось, что он ведет себя совершенно как обычно, но я нет-нет да ловил на себе его взгляды, смысл которых от меня, к сожалению, ускользал. Сразу вспомнилось, как четыре года назад я случайно, сам того не желая, похитил Межмировую Энергию, которую жрец, видимо, припас для себя.
Оставалось лишь надеяться, что в присутствии барона он не станет делать в мою сторону никаких поползновений. Ну и самому все-таки держать ухо востро.
Один за другим дети подходили к алтарю и оставляли на нем небольшие подношения, исчезавшие в яркой вспышке. После чего их ненадолго окутывало мягкое золотистое сияние, кое вскоре развеивалось, и счастливый ребенок возвращался к своим родителям. Все были довольны, и никто особо ни на что не рассчитывал. Разве что совсем в глубине души.
