— Хочу!
— Какие проблемы? Поехали!
Я подошёл к кассе дальнего следования, и протянув деньги сказал.
— Один взрослый. До Анапы…
Глава 19
Глава девятнадцатая.
Люблю раннее утро. Так тихо вокруг, что кажется, что все козлы и гады сдохли.
Задумайся на миг! Что не было? Что было?
И кто чего достиг? И что кого сгубило?
Задумайся над тем, что брошено когда-то!
И плохо стало всем… И все не виноваты…
Винить кого-то — грех. И обвинять не надо
Себя, меня и тех, кто был когда-то рядом.
Задумайся о том, что сделать, чтобы дальше
Была семья и дом без холода и фальши…
И в сотый раз скажи, что нет пути обратно.
Пустые миражи и радужные пятна…
Недолго всё сломать. Построить трудно снова.
Как трудно понимать Несказанное слово…
За годом год идёт, стирая свои ноги.
Задумайся! Что ждёт тебя на той дороге?
29 сентября 1982 года.
Скорый поезд «Москва — Анапа»
Я проснулся рано. Но вставать совершенно не хотелось. Равномерный «ту-дук, ту-дук» железных колёсных пар навевал сонливость. Но спать уже совсем не хотелось. Я лежал на верхней полке. И смотрел в окно на пробегающие мимо унылые пейзажи. Завёрнутая в одеяло Машка, спала рядом, но ближе к стене. Я её два раза обернул, чтобы мне не было так холодно спать рядом с ней.
Идти ночевать в перстень, или спать на третьей багажной полке она категорически отказалась. Я не стал с ней спорить. День был суматошный и я смертельно устал. Поэтому, как только поезд тронулся, я почти сразу же забрался на верхнюю полку и заснул без задних ног. Потом проснулся от того, что замёрз. Упаковал холодную мёртвую девочку в одеяло, и снова уснул. Места нам двоим на полке вполне хватало.
Ехать нам осталось ещё почти сутки. Так что есть время подумать про всё и обо всём.
Накуролесил я знатно. Сам не понимаю. Чего это меня так торкает всё время. Вечно изнутри прёт из меня подростковая горячность. А ведь вроде бы не мальчик уже… наверное, гормоны периодически берут верх над моим сознанием и творят всякое непотребное и совершенно не нужное.
— Ты о чём думаешь? — внезапно раздался в голове Машин голос.
— О всяком… Ты чего не спишь? Рано ещё…
— Ты тоже не спишь. Я это чувствую.
— Спи давай! Нам ещё долго ехать…
Я и сам закрыл глаза… И под мерное и успокаивающее «ту-дук, ту-дук» снова провалился в сон…
* * *
Долго мне спать не пришлось. И разбудил меня на этот раз взволнованный голос Маши:
— Максим! Максим!
— Что случилось? — я спросонья чуть не задал это вопрос вслух, но вовремя опомнился.
* * *
Интересно, что бы подумали мои соседи по купе, если бы я стал во сне орать: «Что случилось!»
Семейная интеллигентная пара из Ижевска ехала отдыхать на море. Отличное время выбрали. Сейчас все дети разъедутся с курорта, а море ещё тёплое и погода вполне себе летняя.
А пожилая женщина возвращалась от внуков. Сама она живёт у самого моря в посёлке со смешным названием — Сукко.
Ну а я уже придумал себе легенду. Главное, что она звучит вполне правдоподобно. У отца новая семья. А мама… Мама умерла. Еду к тёте, которая должна меня встретить на вокзале в Анапе.
* * *
— Что случилось. Маша? — мысленно задаю вопрос.
— Максим! Оно… Мне сказало…
— Кто оно? Что сказало? Ты можешь успокоиться и мне всё объяснить?
Могу. — голос призрачной девочки зазвучал более ровно и холодно. — Я должна буду уйти…
— Стоп! Давай всё по порядку! С самого начала.
— Я спала, когда в голове прозвучал голос…
— Чей голос?
— Откуда я знаю… Чей-то голос. Холодный, как не живой…
— И что сказал тебе этот голос?
— Готовься! Тебе осталось три дня…
— И всё?
— И всё…
— Фух… Я-то думал…
— А что?
— Да. Ничего…
— Ничего хорошего.
— Машенька! А разве ты сама не знала, сколько дней осталось до того момента. И я знал, и ты…
— Но я думала, что после того, как я вырвалась с кладбища, всё изменилось… Я думала, что смогу остаться здесь… Ты же говорил…
— Что я говорил? Я говорил лишь то, что не знаю, как и чем тебе помочь. Я говорил, что всё могло измениться, если тебя не будет в том месте, которое считается домом для мёртвых тел… Ведь ты же помнишь, что ты сама не могла покинуть кладбище?
— Помню. Я надеялась, что всё изменилось с тех пор. Знаешь, я очень жалею, что не могу сейчас заплакать. Мне бы стало легче…
Я обнял её.
— Успокойся! У нас с тобой есть ещё три дня…
— Но ты же… Я же…
— Ты веришь в то, что всё может измениться?
— Нет…
— А надо верить. Иногда в жизни происходит такое, чего ты вообще не ждёшь.
— Так это в жизни… — протянула Маша. — А после жизни?
— Тем более. Даже то, что ты после смерти можешь ходить, говорить и общаться со мной — это уже настолько странно, что так и хочется сказать: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!»
Она молчала. Её глаза, полные невообразимой печали смотрели на меня с такой обидой. Как ребёнок, кому вместо подарка на новый год подарили только красиво упакованную коробку, внутри которой была пустота…
— Даже наша с тобой встреча настольно невероятна, что это один шанс на миллиард. Ты где-нибудь когда-нибудь слышала про такое?
— Нет…
— И я тоже раньше не слышал. Да и раньше со мной никогда не случалось ничего такого, чего нельзя было бы объяснить с точки зрения современной науки.
— Получается, что всё это сказка?
— Да, Маша! Да! Это всё сказка. И мы в ней живём…
— Я не живу… Я уже мёртвая… А скоро меня и вовсе не будет…
— Ты не веришь в сказки?
— Нет. С тех пор, как мне сказали, что я умру от какой-то болезни, которая залезла ко мне в голову… То есть почти с самого детства…
— Твоё детство ещё не закончилось…
— Ничего… Скоро закончится. Осталось три дня…
— А ты хочешь, чтобы твоё детство никогда не заканчивалось?
— Не знаю… Но я уже не маленькая… Я хотела сказать, что я уже не та маленькая девочка, которая верила в чудеса.
— И тем не менее… Постарайся поверить!
— Это что-то изменит?
— Да! Это добавит мне уверенности в том, что у нас всё получится. Ты же не хочешь, чтобы я перестал пытаться что-то придумать?
— Не хочу…
— И я не хочу.
— Поцелуй меня! — внезапно произнесла она таким тоном, что меня аж пробрал озноб…
— Что?
— Поцелуй меня!
— Зачем?
— Мне так надо…
Я затаил дыхание и слегка прикоснулся губами к её лбу.
— Так только покойников целуют…
— Но, Маша! Ты же и так…
— Да! Я знаю, что я мёртвая. Но я… Та девочка, которая когда-то верила в чудеса… Я хочу, чтобы ты поцеловал меня в губы!
Долгую минуту я раздумывал, глядя в её глаза. В них была боль, мольба и надежда…
Я прикоснулся к холодным губам полупрозрачной мёртвой девочки, и как мне показалось, всего лишь на один миг, они стали чуть теплее.
— Тебе стало легче от этого? — спросил я оторвавшись.
— Да. Теперь я буду верить в то, что у тебя всё получится…
— У нас всё получится, Машенька… У нас.
Интерлюдия.
В обшарпанном кабинете за столом сидел немолодой мужчина. Перед ним на столе в творческом беспорядке лежали бумаги папки и много ещё чего. Перекидной календарь был весь исчёркан пометками. Трубка телефона, приложенная к уху, давно уже вспотела.
— Да, товарищ полковник! Так точно…
Окончив разговор, он сидел тяжело дыша. Глаза у него были красные от недосыпа.
В кабинет, постучавшись, вошёл молоденький лейтенант.
— Разрешите, товарищ капитан?
