— Он… Он…

— Не горячись! — постарался успокоить я разгневанную девочку. — Давай лучше послушаем, о чём говорят.

Лавочка была довольно-таки длинная. Не такая, как дом, конечно, но хватило места и для нас с Машей, и для этой парочки на другом конце лавочки.

А разговор, между прочим, напрямую касался моей мёртвой напарницы.

* * *

Симпатичный мальчик держал за руку симпатичную девочку, и той явно это нравилось.

— Тебе её точно не жалко? — слащавым голосом спросила девчонка.

— Нет. А с чего это вдруг такие вопросы.

— Ну… Она умерла. Её сожгли и закопали.

— Да пошла она…

— Ты же с ней с перового класса за одной партой сидел?

— Ну и что?

— До дома провожал её…

— По пути было.

— Неужели совсем нисколечко не жалко?

— Меня мама заставляла с ней дружить. Машкина мать с ней работает.

Он сделал паузу.

— Сперва мне было всё равно, а потом когда у неё нашли эту болезнь. Стало противно. Знаешь, как я её ненавидел. Я даже, каждый раз придя домой, мыл руки после общения с ней.

— Ты что, её трогал?

— Нет, конечно. Ещё чего не хватало. Хорошо, что она сдохла.

* * *

На Машу было страшно смотреть.

— Машенька! Успокойся! Люди обычно гораздо хуже, чем ты о них думаешь.

— Я убью его!

— Только не здесь! Давай я отойду подальше в сторону, а ты делай с ними что хочешь!

— Я не смогу…

— Да ладно. На твоём счету уже трое жмуриков.

— И все они были твоими врагами, Максим!

— К чему это ты?

— Похоже, что за тобой должок… — глядя мне прямо в глаза, сказала мёртвая рыжая девочка.

И так хитро-хитро смотрит на меня.

— Маша! Убивать детей я как-то не планировал.

— А те трое, кого я убила, тоже не особо взрослые были. И поторопись! Они собираются уходить…

В одном она точно права на все сто. На мне висит долг. И моих врагов ликвидировала конкретно она.

— Давай сделаем так, Машенька! Я сейчас спрячу тебя. Ты там возьмёшь пистолет. А потом я отправлю туда же и их.

— И что мне это даст?

— Они смогут тебя увидеть. А ты сможешь с ними поговорить и поквитаться за всё. Я думаю, что они не будут особо дёргаться, учитывая аргумент, в виде пистолета в твоих руках.

— А потом?

— Ну а потом мы поедем в какое-нибудь уединённое место, где нас никто не увидит, и я их выкину там.

— Хорошо! — глазки у девочки загорелись кровожадным огоньком.

* * *

Отработанным способом, я спрятал Машу в перстне, а потом поспешил догнать парочку, которая уже прилично так отошла от лавочки.

Глава 18

Глава восемнадцатая.

Как только задумаешь совершить между делом какое-нибудь доброе дело. И сразу всё пойдёт так, сяк, наперекосяк. Вот решишь стать донором, пойдёшь сдавать кровь. А они разные вопросы каверзные задают: Чья кровь? Где взял? Почему в ведре?

Вот все твердят: «Душа! Душа!»… А что душа? Пустое слово.

И в этом слове ни шиша, и нет, и не было святого.

Ведь где-то там, внутри меня, сидит чудовище во мраке,

И всё всегда в себе храня, живёт, как в предвкушенье драки.

Попробуй мне хоть раз поверь! Попробуй честным быть, как я…

Ведь есть у каждого свой зверь во мраке внутрибытия.

28 августа 1982 года.

Москва. Профсоюзная улица. У ст.м. «Беляево».

Почти сразу всё пошло не по плану. И хотя мне удалось догнать эту влюблённо-самовлюблённую парочку и привлечь их внимание… Но они сразу повели себя как-то странно. Когда я у них про Машу спросил, они начали отпираться, типа не знают такой…

Ну, вот тогда я их к ней и оправил. Никого вокруг не было, так что исчезновение мальчика и девочки средь бела дня никто и не заметил.

А я пошёл себе дальше в сторону метро. Зашёл в прохладное нутро подземного перехода. Кинув пятачок, проник на станцию. Поезд в сторону центра подошёл почти сразу. Нынче «Беляево» станция конечная. «Коньково» откроется только лет через пять ещё. Так что сел я в совершенно пустой вагон.

Маршрут я уже примерно прикинул. Доеду до кольцевой линии, а потом на Киевскую. Там электрички ходят как раз в нашу сторону. Посмотрим.

Пару станций я проехал, просто разглядывая вагон метро старого образца. Отвык я уже от таких. Да и в метро-то я сто лет как не был, до перемещения в этот мир. Там в будущем, всё больше на машине, да на машине…

Проехали «Профсоюзную». И только тут я заметил, что перстенёк снова подаёт мне какие-то сигналы подмаргивая морзянкой.

Народу в вагоне было мало. Так что, когда я вызволил Машу из плена, то она с комфортом разместилась на сиденье рядом со мной. Лицо у неё было немного огорчённое.

— А ты чего без пистолета? Неужели им оставила?

— Нет… Максим! Тут такое дело. Они уже там мёртвые…

— Сразу пристрелила?

— Нет. Не успела. Они почти сразу же умерли.

— Как?

— Не знаю.

— Но ты хоть успела с ними пообщаться?

— Успела. Они меня увидели, испугались… И почему-то сразу стали дёргаться, задыхаться… А потом упали и валялись там, без движения. Я пыталась их растормошить, но они уже мёртвые.

— Ты тоже вроде бы, не живая.

— Спасибо! Я про это помню…

— И что? Пообщаться не удалось.

— Ну, я же сказала… Пару секунд в самом начале… И всё.

— Выходит, что там, в этом пространственном хранилище, можно хранить только неживое.

— А как же мороженое, которое я сегодня ела? И эклеры ещё…

— Но, Машенька… Они же не живые.

— И что будем делать дальше?

— Ну, для начала нам надо где-то избавиться от трупов. Как ты хочешь их похоронить? Закопать? Сжечь?

— А давай их просто где-нибудь бросим…

— Что? Совсем не жалко?

— Не-а… Я узнала, насколько они были лживые и жестокие. И зачем мне теперь их жалеть?

— Ясно. Не хочешь прогуляться?

— Хочу! А где?

— Ну, вот сейчас будет станция «Октябрьская». Пройдёмся по Садовому кольцу мимо Парка Горького.

— А в парк не пойдём?

— Не сегодня. Туда надо с утра идти, чтобы уж на целый день.

— Ладно.

— Ну, тогда пошли на выход!

28 августа 1982 года.

Москва. Садовое кольцо. Крымский мост.

Мы стоим на мосту. Пешеходов не так уж и много с этой стороны. Все в основном идут в парк Горького по другой стороне моста. Примерно посредине я притормозил. Когда-то в будущем с этого места можно будет увидеть уродливую конструкцию, изображающую якобы памятник Петру Первому. Дело рук творения, перехваленного во времена Лужкова скульптора и архитектора по имени Зураб. Мне он никогда не нравился. И теперь, глядя на то место, где его нет, я получаю просто офигенное эстетическое удовлетворение.

Машуня маячит рядом со мной… Вот кому хорошо. Она мне сказала, что сто лет не гуляла по Москве.

— Не могу в это поверить. Ты выглядишь гораздо моложе ста.

— Хорошая шутка, Максим. Что будем делать дальше?

— Хочу отпустить твоих врагов. Пусть идут на все четыре стороны.

Я протянул вперёд правую руку и освободил из заточения два мёртвых тела. По-прежнему держась за руки, мальчик и девочка беззвучно полетели вниз. Как романтично… Всплеск… И всё.

Стою на мосту дальше. Вот мимо меня прошли какие-то люди, не обращая ни на меня, ни тем более на призрачную девочку никакого внимания. Делаю вид, что любуюсь окрестностями.

— И всё равно… — говорю своей подруге. — Ощущение у меня какое-то неприятное от содеянного. Детишек поубивал.

— Забей! — отмахнулась Маша.

— Пытался… Не получается.

— Считай, что это я их убила! И теперь мне с этим жить… — пафосно произнесла призрачная девочка.

— Деточка! Ты уже мёртвая. И жить с этим тебе уж точно не придётся.