* * *
— Что тут случилось?
Отец был зол и явно хотел крови. Я ему как сумел, пересказал свою картинку происходящего. Если бы не менты, то он бы этому толстяку навалял бы прямо здесь по полной программе. Я его тоже сдерживал, как мог.
Больше всего меня порадовало то, что моя вредная сестрёнка, попав в водоворот таких событий, зажалась в угол и не отсвечивала. На неё никто в процессе скандала не обращал никакого внимания. Она не истерила, просто молча плакала. Ну что же… Не всё коту масленица. Пусть запомнит, что не всё в этой жизни вертится вокруг неё и её папаши. Я вручил ей переданный мне ранее апельсин, и она, сжав его в руках, испуганно посмотрела на меня.
— Не бойся! — сказал я ей. — Всё будет хорошо.
Она кивнула мне в ответ, но смотрела по-прежнему испуганно.
* * *
Наконец-то всё закончилось. Старлей получил от меня объяснение в присутствии отца, Батя тоже поставил под ним свою подпись. И лишь потом мы остались с отцом наедине. К тому времени, я уже умылся. Из носа у меня торчали ватные тампончики, из-за чего я дышал только через рот и смешно гнусавил при разговоре.
— А теперь спокойно расскажи мне всё, что произошло на самом деле!
— Да я вроде бы всё и так рассказал…
— Максим! Давай с начала, с подробностями и всё по порядку.
— Ну… — начал я. — Она сказала, что заберёт меня к себе. Я ответил, что против такого варианта. Тогда она сказала, что моё мнение её не интересует. А я что… Я сказал, что тоже человек и с моим мнением стоит хотя бы иногда считаться. Этот Витя назвал меня щенком. Ему я сказал, что я если и щенок, то точно не его, так как от такого, как он ничего хорошего не получится. Он меня ударил. Всё.
— Щенок, значит… — задумчиво проговорил отец.
Он и с утра выглядел не лучшим образом, а сейчас вообще был каким-то бледным.
— Тебя в понедельник выпишут из больницы.
— Это тебе врачи сказали?
— Я так сказал.
Голос отца стал жёстким. Таким я его ещё не видел.
— И мы поедем ко мне.
— Может, не стоит… — робко поинтересовался я.
Спорить с отцом именно сейчас было бы ошибкой. В такие моменты, человек может упереться, и настаивать на своём, не слушая никаких разумных аргументов.
— Но ты же сам говорил, что не хочешь жить в той квартире?
— Какое-то время я смогу там побыть. Тем более надо хоть свои вещи собрать, если такие там остались…
— Уверен, что тебе там будет комфортно?
— Я постараюсь, пап! А именно сейчас внедряться в твою новую семью — это плохая идея… Ничего хорошего из этого не получится.
— А ты стал разумнее, сынок.
— Ну, вот… А говорили, что лишний удар по голове ума не прибавляет…
Папаша усмехнулся.
— Не прибавляет. Но иногда мозги просто встают на место… Ладно. Посмотрим. В общем, готовься! В понедельник я заеду и заберу тебя отсюда.
— Хорошо. Понедельник это самый удобный день чтобы что-нибудь понеделать…
— Как ты сказал? — рассмеялся отец. — Ну, всё. Мне уже пора идти. Веди себя хорошо!
— Да я же…
— И постарайся до понедельника больше не влипать ни в какие истории.
— Да я чего… Я ничего. Если они не придут больше…
— Не беспокойся! Больше не придут…
23 августа 1982 года.
Москва. Детская больница. Неврологическое отделение.
В понедельник отец за мной так и не приехал. Я зря прождал его весь день, периодически выглядывая в окно. Но мне, по крайней мере, было чем заняться и всё воскресенье, и весь понедельник. Я пытался магичить… Хорошо ещё, что я лежал в отдельном боксе и ко мне редко заходили. Успехами пока похвастаться не могу. Но, прислушиваясь к себе, всё же ощущаю кое-какие изменения где-то внутри… Или мне это только чудится? Не знаю пока. Но больше всего устали глаза. Ведь я, как дурак таращился на свои ладони, стараясь не моргать, чтобы не спугнуть поблескивающие там искорки… Хотя периодичность их поблёскивания равнялась пару раз в час… А может и это у меня были просто глюки от чрезмерного усердия. Если бы с таким усердием я молотил бы в стенку голыми кулаками, то пробил бы её давно на хрен. Ну, или бы переломал себе все кости на руках.
Во время этих моих беспонтовых занятий, в голову мне пришла только одна разумная мысль: «Надо! Надо закаляться! Надо спортом заниматься!»
Нет. Это правильно. Грядут весёлые времена, когда кулаки и прочие боевые способности будут куда как круче, чем спекуляция аудиокассетами. Хотя эта отрасль подпольной медиаиндустрии позднего СССР ещё продержится какое-то время. Кончится спрос на аудиокассеты, начнётся ажиотаж с видеокассетами, а потом придёт очередь СД и ДВД дисков. Но всех этих мастеров аудио и видеозаписи обложат налогами новообразованные ОПГ. А я как-то не планировал никому ничего платить. Обойдутся!
К тому времени я попробую приподняться над собой в магическом плане. Почему-то я верю в то, что всё у меня получится.
Сидя на кровати, я пытался отключиться от окружающего мира и уйти в некую медитацию. Но в условиях детской больницы это получалось плохо. Шумят детишки даже и в неврологическом отделении. Прикрикнет на них медсестра… Затихнут на какое-то время. А потом всё опять и снова…
* * *
После обеда ко мне в мой одиночный бокс забрела одна незваная посетительница. Я как раз в сытом состоянии сидел на кровати, попытавшись изобразить позу лотоса. Растяжки и гибкости ног мне не хватило, и я просто отключился, откинувшись спиной на стенку.
Сижу… В себя гляжу… Пытаюсь сконцентрироваться где-то на районе пупка. Ну, а где же ещё ему быть, моему магическому источнику? Даже в книге какой-то где-то когда-то давно читал…
Тьфу! Ведьма же сказала, что не существует никаких магических книг. А те, что есть у нас, в мире, где нет магии… Это просто сказки для маленьких и больших детей, которые придумывают люди, сами никогда с настоящей магией не сталкивающиеся.
* * *
И вот сижу… В пупок гляжу… А тут она.
Больница детская, так что гостья мелкая. Лет десять, не больше. На голове чалма из бинтов. Видимо, её тоже по голове били, как и меня. Но меня били-били не прибили. Поэтому и бинты мне не нужны. А шишка уже давно сошла на нет. Мне на голову клали поначалу ледяную грелку… Ну, или как там называется эта плоская хрень, которую замораживают, прежде чем приложить к башке…
— Привет! — тихо так, почти шёпотом вымолвила она.
— Привет! — отвечаю я. отрываясь от своей медитации. — Ты кто?
Она посмотрела на меня так, как обычно смотрят на дебилов, которые не видят очевидных вещей.
— А ты сам не видишь? Я девочка, больная на всю голову. А ты — псих?
— Почему ты так решила?
— Потому что ты лежишь в отдельной палате и никуда не выходишь. Все остальные думают, что ты псих. Только не буйный. Иначе бы тебя связали или заперли. А может и то и другое сразу.
— Нет. Я не псих. Мне просто врезали по голове. А я память потерял.
— Всю память?
— Не совсем. Но многое позабыл.
— Голова болит?
— Уже нет. А у тебя?
— Постоянно… Я даже лежать не могу, поэтому стараюсь не спать.
— Нельзя всё время не спать. Умрёшь от истощения организма.
— Я не хочу умирать.
— А ты врачам говорила, что не можешь спать?
— Угу… Они сказали, что медсестра мне даст снотворное на ночь, и укол сделают обезболивающий. Ух, ты… У тебя столько журналов и газет… Дай почитать!
— Они не особо интересные… Да и мала ты ещё для взрослых журналов.
— Сам-то не намного меня старше… — обиделась девочка, но после небольшой паузы сказала. — Мне уже почти двенадцать.
— А с виду и не скажешь…
— И не говори ничего… Мне всё равно, что читать. Лишь бы занять себя чем-нибудь. А то просто стоять и сидеть без дела мне надоело. Все медицинские плакаты в коридоре я уже прочитала и не по одному разу. Я даже изучила схему эвакуации, а ещё уже выучила наизусть все номера телефонов на посту дежурной медсестры.
